Жизнь за Родину. Вокруг Владимира Маяковского. В двух томах - Солод Вадим - Страница 66

2.2. «Я не интеллигент — у меня профессия есть»

Несмотря на известную позицию В. И. Ленина, изложенную им в письме Максиму Горькому 15 сентября 1919 года[68], большевистская власть пока ещё мирилась с особой ролью интеллигенции, прежде всего в вопросе борьбы с массовой неграмотностью населения. Очень быстро образованная часть общества оказалась в заложниках у этой государственной политики. С одной стороны, большевики понимали, что без грамотных людей «новый мир», как ни старайся, построить не получится, а с другой — интеллигенты по-прежнему являлись носителями чуждой буржуазной культуры и эстетики, в результате чего повсеместно конфликтовали с «новыми дворянами»: красными командирами, партийными руководителями, чекистами, советскими служащими и прочими «имевшими право». Многие из «бывших» не скрывали своих либеральных взглядов, продолжали придерживаться патриархальных семейных традиций, посещали церковь, всячески противились свободным нравам «гегемона», бытовому хамству, возведённому в поведенческую норму, демонстративному отказу от официального брака, как изжившего себя социального института и пр.

В первые послереволюционные годы представители творческой части общества оказываются в крайне тяжёлом положении, за редким исключением они выключены из существующей системы распределения материальных благ, прежде всего продовольствия, не имеют возможности получать рабочие карточки, живут впроголодь.

В деревнях и небольших посёлках быт «образованных» вообще мало чем отличается от жизни простых обывателей. Зачастую направленная по комсомольской путёвке в сельскую школу «учителка» оказывалась в абсолютно бедственном положении, так как не была готова к тяжёлому крестьянскому труду, не умела обрабатывать приусадебный участок, если он у неё вообще был, что-то продавать на местном рынке и т. д.

Как правило, «общество» в более-менее зажиточных сёлах брало на себя заботу о пропитании учителя или фельдшера, как в своё время оно заботилось о приходском священнике. Конечно, особенно сложно им приходилось, если жители деревни принимали решение о создании коммуны, где, в отличие от того же колхоза, исключалось любое владение какой-либо собственностью.

Безработица, а самое главное — постоянный голод стали причиной массового переселения тысяч крестьян в города на заработки. Помимо особенностей и привычек повседневной жизни, бывшие селяне приносят с собой крайне низкий культурный уровень, в особо запущенных случаях — религиозные предрассудки, антисемитизм и сектантство.

В России впервые после революции начинается расслоение на новых бедных (рабочих и крестьян) и новых богатых — «нэпманов» и партийно-хозяйственную верхушку, — которое неизбежно приводит к постепенному вытеснению интеллигентов в непривычную для них замкнутую систему бытования. Тем не менее быт каждой из категорий советской интеллигенции складывался сообразно той роли, которую человек играл в иерархии новой власти. Её высший эшелон представляли деятели российской науки и культуры, имеющие международный авторитет, как академики Павлов, Мичурин, Тимирязев, Карпинский, ставшие известными ещё в дореволюционное время писатели Максим Горький, Алексей Толстой, деятели театра Станиславский, Немирович-Данченко, Мейерхольд, Вахтангов, Таиров, кинорежиссёры Эйзенштейн, Александров, Пырьев, многие выдающиеся актёры, как, например, Гоголева и Качалов, композиторы Прокофьев, Глиэр и др.

Уже 16 августа 1919 года Политбюро ЦК РКП (б) приняло специальное постановление «О продовольственном снабжении писателей»:

«п. 9–0 переводе союза писателей в первую категорию.

Удовлетворить просьбу Московского] профессионального] союза писателей о переводе их в первую категорию, считая [их] труд общественно необходимым и полезным» (РЦХИДНИ. Ф. 17. Оп. 3. Д. 21. Л. 3. Копия на правах подлинника. Машинопись).

В катастрофическом 1920 году, в сложной системе нормирования продовольствия лица умственного труда вновь были отнесены ко второй категории, то есть после рабочих. Следующими за ними были занятые в частном секторе, но не использующие наёмного труда. Хроническая нехватка продуктов питания приводила к тому, что самым необходимым снабжались только трудящиеся. Единственное исключение было сделано для военнослужащих, сотрудников ВЧК и милиции.

В декабре 1921 года была учреждена Центральная комиссия по улучшению быта учёных (ЦЕКУБУ). Вскоре были введены так называемые академические пайки, которые получали около 8 тысяч человек, потом число особо ценных кадров вырастет до 200 тысяч. Такой получал и Маяковский, для чего написал специальное заявление и заполнил анкету.

Характерным примером новых взаимоотношений власти и творческой интеллигенции является обращение Максима Горького к председателю СНК В. И. Ленину с просьбой предоставить ему два автомобиля. Задача эта была довольно сложной — весь автотранспорт передан в единый государственный парк, автомашин всего 2582 на всю страну. Утверждённый 10 июня 1920 года порядок предусматривал, что право пользоваться автомобилем есть только у членов Президиума ВЦИК, народных комиссаров, членов коллегий наркоматов, ВЧК, РВС, ВСНХ, Всероссийского совета профсоюзов. Несмотря на это, Ленин даёт поручение Петроградской ВЧК решить вопрос, но петроградские чекисты указания председателя Совнаркома не выполнили.

Пришлось Владимиру Ильичу потребовать строго наказать виновных и срочно обеспечить Алексея Максимовича необходимым автотранспортом.

Среднее звено интеллигенции находится в прямой зависимости от места своей работы. Приписанные к различным народным комиссариатам или другим ведомствам могли себе позволить более-менее качественное ведомственное жильё и питание в спецстоловой. В уже упоминавшемся письме М. Горькому Владимир Ильич отмечал, что «интеллектуальным силам, желающим нести науку народу (а не прислужничать капиталу), мы платим жалование выше среднего. Это факт. Мы их бережём. Это факт» (Ленин В. И. ПСС, изд. 5-е Т. 51. С. 47–49).

В каком-то смысле большевики действительно заботились о выдающихся деятелях культуры и науки. Правда, эту степень их полезности или бесполезности для общества они определяли самостоятельно и весьма своеобразно. Так, получение бесплатного муниципального жилья стало из бытового вопроса политическим. Уже к январю 1918 года местные советы получили в распоряжение свой собственный жилищный фонд, при этом они имели самые широкие полномочия по его использованию. Главной задачей являлось постепенное переселение заслуженных борцов за народное счастье в более просторные помещения за счёт бывших буржуев, эксплуататоров и царских чиновников.

В законодательстве получили отражение два основных аспекта жилищной проблемы: излишки жилой площади, превышающие нормы, установленные распоряжением Наркомздрава от 17 июля 1919 года, и дифференцированная квартплата. Начиная с 25 мая 1920 года местные советы должны были совместно с профсоюзами заниматься перераспределением жилого фонда с предоставлением дополнительной жилплощади «отдельным лицам и категориям трудящихся», которым она необходима для осуществления профессиональной деятельности. В августе 1921 года такая льгота предоставлена инженерам, которые получили право улучшать жилищные условия сверх нормативов «для надомной работы в профессиональных целях»; меньше, чем через год, к ним добавили научных работников.

29 сентября 1924 года был опубликован новый список льготных категорий, которые имели право на дополнительную комнату 16 кв. м сверх нормативов РСФСР (6 кв. м на человека), к таким были отнесены:

— партийные, советские и профсоюзные работники, занятые служебной работой на дому или нёсшие ответственность за работу, оплачиваемую на два порядка выше их должностного оклада;