Скелет (ЛП) - Вольф Триша - Страница 40

Долгое мгновение никто из нас не двигается в тишине. Мои внутренности словно оголились.

«Я потратил впустую столько времени», — говорил Джек.

«А теперь мне кажется, что этого недостаточно».

Никогда не хватает времени на то, чем дорожишь, и всегда слишком много на то, чего не хочешь. Каким бы заманчивым это ни было, мне страшно находиться во владениях Джека ночь за ночью, не имея собственного логова для убежища. Но мне также ненавистна мысль о том, что время одержит надо мной еще одну победу.

— Ты не показал мне весь дом, — говорю я, наблюдая, как напряжение спадает с плеч Джека по мере того, как мои слова доходят до него. — А вдруг у тебя есть коллекция фарфоровых кукол? Я ненавижу это.

— К счастью, я убрал их на чердак до твоего прихода.

— Мда, я же сказала «весь дом», я имела в виду весь дом целиком, — я вызывающе приподнимаю бровь, делая сильный акцент на своих последних словах. Если я собираюсь остаться здесь, я хочу увидеть все. Я хочу снять слой с Джека, точно так же как он поступил со мной.

Мысли, тревоги и невысказанные страхи, кажется, утяжеляют воздух между нами толстыми невидимыми нитями. Джек скользит взглядом с одного моего глаза на другой, возможно, пытаясь разглядеть мои эмоции по нейтральному выражению лица. Через мгновение он коротко кивает и убирает руки с моих плеч, предлагая мне взять одну из них.

— Я проведу для тебя экскурсию. И тогда ты останешься.

Я вкладываю свою ладонь в руку Джека, и он ведет меня мимо столовой по коридору, где ответил на звонок. Справа находятся ванная комната и прачечная, слева — офис и домашний тренажерный зал со штангами, велотренажером и беговой дорожкой.

— Пользуйся, когда захочешь, — говорит Джек, когда я медленно описываю круг в центре комнаты.

— Я бегаю с Корнетто. У реки.

Джек приподнимает плечо, как будто это не новая информация.

Я вздыхаю. Кажется, ему нравится, что я слегка возникаю.

— Полагаю, ты присоединишься к нам.

Молчание Джека — единственное подтверждение, в котором я нуждаюсь, и он выключает свет прежде, чем я успеваю насладиться веселым блеском в его глазах.

Затем Джек ведет меня обратно по коридору на кухню, оставляет меня там, забрав бутылку текилы из оранжереи. Он наливает щедрую порцию в металлический бокал без ножки, который я оставила на столешнице, с острым, предостерегающим взглядом, что заставляет меня улыбнуться. Обновив виски в бокале, Джек идет через весь дом к лестнице.

На втором этаже находится большая ванная комната с темно-серой плиткой и очень широкой душевой кабиной, еще одна ваза с голубыми цветами на стойке между двойными раковинами, на этот раз с лилиями. Есть две гостевые спальни, в которые Джек почти не заглядывает и, вероятно, никогда не приглашал гостей. А затем главная спальня с туалетом, комната простая и со вкусом обставленная, обстановка лаконичная.

Я подхожу к одному из окон, выходящих на задний двор и остроконечную крышу оранжереи.

Когда я поворачиваюсь к нему лицом, Джек стоит у входа, кровать возвышается между нами, как крепость. Он изучает меня, прислоняясь к дверному косяку и делая глоток своего напитка. Другая его рука глубоко засунута в карман, он что-то переворачивает в методичном ритме. Зажигалка. Я скучаю по ее весу в моей ладони, по металлическому щелчку крышки.

— Какая комната моя? — спрашиваю я, кивая в сторону коридора.

— Эта.

— Тогда какая твоя?

— Эта.

— Я могу остановиться в одной из гостевых, — говорю я, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо.

Глаза Джека темнеют.

— Нет. Ты этого не сделаешь.

— Я не хочу причинять неудобства.

— Ты реально хочешь лишить меня повода поглазеть на твою задницу?

— Я уверена, ты найдешь другой повод.

Мы обмениваемся фальшивыми улыбками, за которыми скрывается возбуждение. Я стараюсь не смотреть на кровать, пряча эмоции за большим глотком текилы. Даже сейчас я не могу устоять перед желанием прикусить нижнюю губу в тишине, которая повисает между нами.

— Куклы на чердаке, — говорит Джек. — Хочешь посмотреть?

— Пас. Покажи мне что-нибудь еще. То, что ты никогда никому не показывал.

Легкомыслие исчезает из глаз Джека.

Кажется, он знает, что я не останусь, если он не отведет меня туда, куда я хочу. И если бы это была игра, победа была бы за мной. Джек, возможно, и разрушил мою защиту сегодня, но он тоже должен отказаться от чего-то. Он должен сделать выбор: рискнуть своими самыми темными тайнами…

…или рискнуть мной.

Я слежу за каждым движением Джека, каким бы незначительным оно ни было. Как он смотрит в свой стакан с виски, моргает чуть дольше обычного. Подергивание мускула на челюсти, когда он сжимает зубы вместе. Движение кадыка, когда сглатывает.

Джек делает еще один глоток и отпускает зажигалку, прежде чем протянуть руку.

— Пошли. Я покажу тебе то, что ты хочешь увидеть.

Когда я обхожу кровать и кладу свою ладонь в его, он не отходит от двери, вместо этого притягивая меня ближе. Его пристальный взгляд скользит по моему лицу, словно кристаллы льда, и моя улыбка расцветает дерзким цветком под снегом.

— Однажды, Лилль Мейер, я перестану недооценивать твою способность обратить что-либо в свою пользу.

Я вытягиваюсь на цыпочках, притягивая Джека ближе, чтобы прошептать ему на ухо с коварной улыбкой.

— Я очень надеюсь, что нет, доктор Соренсен. Это помешает моему веселью.

Наши взгляды встречаются, хотя мы стоим так близко, что черты лица Джека расплываются. Мои губы скользят по его щетине, я отстраняюсь. Не поцелуй, а соблазн. Обещание. Может быть, награда. Я чуть крепче сжимаю пальцами его руку, и, в последний раз задумчиво нахмурившись, Джек первым спускается по лестнице.

В конце концов, мы возвращаемся в его кабинет, где он останавливается у одного из трех книжных шкафов, стоящих вдоль стен. Джек наклоняется и просовывает палец под нижнюю полку, ожидая, пока раздастся тихий звуковой сигнал, подтверждающий его отпечаток. Книжный шкаф открывается и отодвигается от стены, показывая узкий винный погреб с ромбовидными полками, уставленными бутылками.

— Ты добавишь меня в свою систему с биометрическими данными? — спрашиваю я, когда Джек проходит в другой конец комнаты и находит еще один датчик, спрятанный под рамкой ниши в дальней стене. Еще один негромкий цифровой сигнал, еще одна полка распахивается, открывая потайную дверцу. — У меня должен быть доступ, по крайней мере, к запасам вина.

— Зная тебя, ты найдешь дорогу внутрь без моего разрешения, — отвечает Джек, отпирая железную дверь.

— Я заметила, что это не ответ на мой вопрос, доктор Соренсен.

Он лишь коротко улыбается, прежде чем щелкнуть выключателем и жестом пригласить меня войти внутрь.

Комната трофеев Джека — первая в доме, где я получаю истинное представление о нем. Даже оранжерея больше похожа на окно, которое позволяет мне только заглянуть в его мысли обо мне. Но комната трофеев — это все равно, что распахнуть дверь в его душу.

Комната длинная и узкая, вдоль одной стены стоит старый диван, его потертая обивка покрыта покрывалами и разномастными подушками, которые каким-то образом все еще гармоничны. Помимо цветов, я впервые заметила в доме какой-либо цвет и узор, хотя тона по-прежнему темные и глубокие. Напротив дивана и прикроватных тумбочек находится стол и книжная полка, на которой размещены тексты с аннотациями и ряд переплетов. В конце комнаты небольшой стеллаж для хранения, а рядом с ним запертая стальная дверь, от ее неумолимой поверхности исходит холод.

И повсюду на стенах картины Джека.

Карандашом. Угольным. Наброски плоти, отделенной от костей, — стиль клинический, но вызывающий воспоминания. На некоторых из них бедренные кости, каждая из которых представляет собой уникальное исследование определенных особенностей. Блеск гладкой поверхности надколенника. Крошечные бороздки на межвертельной линии возле шейки кости. На других — ключицы, нижние челюсти, малоберцовые кости. Но наиболее распространенные подъязычные кости. Красивая и нежная, изображенная под разными углами. Неглубокие вогнутости. Меньшие рога, которые соединяют плавающую кость с шиловидно-подъязычной мышцей. А рядом с набросками — сами кости, хранящиеся в запертых стеклянных витринах.