Ранний старт 2 - "Генрих" - Страница 23

После урока мирно передвигаемся на другой этаж, следующий урок — наш любимый французский. Относительно мирно идём, с гиканьем, перепрыгиванием друг через друга, поочерёдным переносом на спине.

— Димон, там Тимоху бьют! — Чуть не врезается в нас парнишка, одноклассник старшего Ерохина.

Конечно, мы тут же срываемся в нужном направлении вслед за вестовым…

Окончание главы 5.

----------------------------------------------------------------------------------------— От автора:

Пардон за задержку. Увлёкся "Адъютантом": https://author.today/work/234343Начало скучноватое, но дальше всё, как положено. Кровь, кишки и всё такое. Тургеневским барышням не рекомендую.

Глава 6. Понемногу всего

27 ноября.

По извилистой траектории через лестницы и коридоры несётся железный поток, состоящий из четверти сотни пятиклассников. К нам присоединились лучшие и сильнейшие ашки и бэшки.

На финишном участке переходим на шаг, не суетливо поспешный, но широкий. Кратко инструктирую Зину и Димона. Димон перемещается за наши спины, шёпотом доводит до остальных диспозицию. Шило у меня уже в руке. В обратном хвате его не заметишь.

На территории холла, куда выходят двери трёх кабинетов, шум, мат, крики. Визжат девчонки. Растерянно лупает глазами бледная географичка. Успеваю ещё увидеть на заднем плане пытающегося встать и роняющего красные капли на пол одного из гвардейцев. Второго, извивающегося и пытающегося вырваться, одной рукой держит массивный крупный парень. Отводит вторую руку для удара.

— Миха! Это он! — О, рядом суетится Вася Пупкин, железный победитель девчонок и тычет в меня пальцем, некультурный.

Ко мне поворачивается широкая морда. Небритая, с небольшим шрамом на левой скуле. Отвратительная, короче, рожа. Не успеешь, хоть и дёргает тебя за рукав Пупкин.

У меня лицо пай-мальчика. Ну, идём мы себе в класс, вам-то чего? Развлекайтесь на здоровье, — вот что написано на моём безмятежном лице. Бешенство почти срывает клапана при виде Тима, которого у стеночки поднимают на ноги одноклассницы. Разглядывать подробности некогда, главное, что шевелится. Живой, а там разберёмся.

— Ты на Васька наезжал?! — Грозно разворачивается в мою сторону парняга. Гвардейца Саню опустил на пол, но железную хватку не ослабляет. Мне это на руку.

Метра за два с половиной резко ускоряюсь. Это не бег, негде здесь бегать, это прыжок. Параллельно мне летит Зиночка. Влипаю в ногу здоровяка и сразу втыкаю шило во внутреннюю сторону бедра. Еле удерживаю слонопотамью ногу. Сверху в корпус парняги влетает Димон. Враг может и устоял бы, но Димона подпирает своим напором Рогов. И все остальные.

Воющая толпа сбивает парнишу с ног, на каждой конечности виснет по три-четыре человека. Саня тоже молодец, мгновенно сориентировался и лапа, что его держала, сама оказывается в капкане захвата. Враг подобен шершню, попавшему под кучу пчёл.

Вот и вся драка. Описание соревнуется с самим действием в скорости. Дальше ничего не помню…

— Колчин! Немедленно прекрати! — Чья-то мощная длань рывком приподнимает меня и оттаскивает в сторону. Кажись, физкультурник.

Все остальные тоже встают и обступают поверженного густой толпой. Тот слабо сучит конечностями, пуская из носа и рта кровавые пузыри. Глаз почти не видно под живописными вздутиями.

— Да отпустите вы меня уже, Игорь Палыч! — Прямо традиция какая-то образовалась, чуть что, физкультурник меня за шиворот держит.

— А ты всё, успокоился? — И смотрит испытующе, словно доктор.

— Меня, натурально, удержите, — всё-таки разжимает хватку, поправляю пиджак, — а его? Эй, ты! Лежать спокойно! А то щас добавим!

Вражина попытался встать. Никто пока не замечает, что одна штанина у него намокла. Красная кровь прохо заметна на чёрном. Хлопаю рукой по карману, слава небесам, шило на месте. Хоть убей, не помню, когда вернул его на место.

Неуверенно и неубедительно звенит звонок. Никто не обращает внимания.

— Что тут происходит? — Ластику почти удаётся грозный голос. Надо же, не прошло и полгода.

— А где Вася Пупкин, то есть Пономаренко? — Вслед за мной озираться начинают все. — С него ведь началось, он своего друга-уголовника сюда привёл!

Переглянувшись, несколько мальчишек исчезают за поворотом из коридора.

После отчаянного мочилова чувствую себя опустошённым, словно после жгучего акта любви с невообразимо желанной красоткой. Интересно, откуда не так уж часто посещающее меня блаженное чувство успокоенности? Повалили хмыря, кто-то приложился к его портрету. Рассказывать дольше, чем делать.

Ушли на урок мы только ещё минут через десять. Полиция у нас какая-то неторопливая.

— Это кто его так уделал? — Удивился патруль.

— Она, — тычу пальцем в, до сих пор стоящую столбом, географичку.

Директор ладно, но физкультурник, что застал конец славной битвы, тоже отвешивает челюсть вниз от неожиданности.

— А чо вы думаете? Знаете, какие у нас учителя! — Старательно пучу глаза. — Такие тётки есть, любого гангстера обломают!

Географичка действительно крупная дама. Полицейские, вдоволь налюбовавшись на неё, принимаются паковать пострадавшего злодея.

— Наконец-то явился наш славный витязь, — слегка насмешливо приветствует мадам Нелли.

— О, прекрасная мадам, вы же знаете, что только исключительные обстоятельства могут заставить меня пропустить ваш урок.

За одну настолько сложную фразу Нелли меня тут же прощает. Как и моих друзей. Димон заверяет, что мы спешили изо всех сил, а Зина бурчит что-то невнятное, но тоже по-французски.

29 ноября. Больница.

— Ого, какой у тебя номер! — Искренне восхищаюсь условиями, которыми обеспечили друга. — Ты постаралась?

— А чего ей зря простаивать? — Катюша пристраивает цветы в вазу. Любят девочки цветочки. Это Зиночка деловито пристраивает фруктовые припасы в шкафчик и на блюдо в центре столика.

Мы в гостях у Тима. Ему определили сотрясение мозга лёгкой и средней тяжести. Димки с нами нет, он дома отлёживается. Вражина как-то успел его зацепить.

— Подождите, я встану… — лёгким движением тренированного атлета Тимофей переходит из положения лёжа, садится на кровати.

— Ещё раз так сделаешь, я тебе вторую блямбу навешу. Для симметрии.

Под левым глазом у друга не синяк, а гематома, оккупировавшая большую часть левой половины лица.

— Ты думаешь, я шучу? — Смотрю на друга недоброжелательно. — Твоя задача сейчас какая? Восстановится полностью и за максимально короткий срок.

Приходится читать лекцию.

— С сотрясением мозга так же, как с переломами. Чтобы кость срослась, ей нужна полная неподвижность. Как там в голове мозги крепятся, не знаю. Но чтобы они снова закрепились, нужна полная неподвижность головы. Минимум неделю ты должен лежать…

Тим безмолвно, одними глазами, взвывает.

— Ну, хотя бы три дня, — смягчаю требования. — Двигаться ты должен как можно меньше и будто под водой находишься. Смотри!

Ложусь на пол, медленно-медленно встаю. Стараясь держать голову неподвижно, очень медленно иду. Замедленно поворачиваюсь, сажусь в кресло.

— Вертеть головой тоже нельзя. Поворачивайся медленно всем телом.

— Я так совсем ослабею… — бурчит Тимофей.

Пришлось учить ещё одной вещи. Сам не пробовал, только читал. Возможности такой не было, слава небесам, в больницу надолго не попадал ещё. Хитрость в том, чтобы двигаться виртуально, в своём воображении. Как угодно двигаться, представлять, что гребёшь, крутишься на турнике, борешься. Тогда мускулатура останется в прежнем тонусе.

— Так что ложись давай! Медленнее, медленнее! Голову держать неподвижно!

Балбес! Все балбесы вокруг! Не Тима имею в виду, а врачей, которые не могут обучить или хотя бы рассказать совсем простые вещи, напрямую связанные с диагнозом.