Пленница песчаного альфы (СИ) - Салиева Александра - Страница 26

— Всего лишь сравнил, хаяти, — пожал он плечами.

И это его безразличие, когда конкретно во мне всё наоборот — кипит и бурлит, бесило лишь сильнее. Вот и не сдержалась. Снова. Выместила на том, что первое под руку попалось.

— Несравнимое!

Листы каких-то документов на его столе, полетели в сторону.

— Абсолютно несравнимое, аль-Хайят! Потому что ты — не мой отец! Потому что ты — понятия не имеешь ничего о них! Как и о том, чтобы любить! — ещё одна стопка бумаг полетела со стола. — Но, раз уж ты такой у нас умный и всё знаешь лучше меня, а я свободы не получу, потому что, по-твоему, и сама её не хочу… — замолчала, потому что кислород в лёгких закончился.

Резко втянула побольше воздуха.

— То есть, свобода нужна? — психанул уже и он. — Ладно. Как скажешь, — в очередной раз согласился со мной, отталкиваясь от стола и шагая в сторону двери. — Свобода так свобода, хаяти, — остановился, обернулся, осмотрел меня с ног до головы и уточнил: — Я, получается, тоже свободен, да? Пойду, в таком случае, развлекусь со своими наложницами. А то заскучали, наверное, без меня. Ну, ты ж не против больше, да, чтоб я к ним прикасался?

И действительно ушёл.

А я…

Я осталась.

Стоять, прожигать своей неутихающей яростью захлопнувшуюся за ним дверь.

И…

Тоже пошла.

Но не за ним.

Вернее, не совсем за ним.

Сперва — в гараж. Где красовалась куча дорогущих машин. Не они меня интересовали. Канистра с бензином, в багажнике одного из внедорожников. Подхватила её с лёгкостью, словно та ничего не весила. Пожар в моей душе ощущался куда большей тяжестью.

Дальше — на кухню. Там тоже ненадолго задержалась. Прихватила самые обычные спички. Те, что даже мокрыми горят.

А вот потом…

Все двадцать литров топлива я разливала с особенным усердием. Игнорируя косые взгляды девиц в резиденции аль-Хайята. Судя по их настороженности, весть о моей беременности давно по всем разошлась. Ни одна ни слова в мой адрес не обронила. И близко не подошла. Даже после того, как вспыхнувшая по деревянной лучине искра вместе с ней полетела на пол, в бензиновую лужу. Хотя мне и тогда не полегчало. Даже спустя минуту, пока огонь разгорался всё ярче и ярче, жадно поглощая всё вокруг. Ядовитые пары, дым, гарь, паникующий народ, их крики… За всем этим я наблюдала уже выйдя во двор. Всё с такой же тихой яростью, которая съедала изнутри и травила мой рассудок, подобно языками пламени, что медленно, но верно пожирало целое крыло резиденции.

Был гарем у аль-Хайята, и нет его…

Не тогда, когда есть я!

— Где-то здесь я, наверное, должен выбежать с голым задом из одной из комнат с голой девицей наперевес, да? — раздалось вдруг заинтересованное за моей спиной.

Вздрогнула.

Но не повернулась.

— Ну, почему же с голым задом? Не удивлюсь, если и брюк не снял полностью, это же не обязательно, исходя из недавних событий с моим участием, — отчеканила ледяным тоном.

— Если скажу, что такое со мной впервые, поверишь? — поинтересовался Амин, с каким-то неестественно исследовательским любопытством следя, как его охрана старательно тушит разошедшийся пожар.

А вот наложницы стайкой собрались в стороне от нас, глядя на меня с неприязнью.

Плевать.

Пусть тоже горят синим пламенем.

— Впервые — что именно? Ревнивая любовница устроила поджог? — всё же обернулась к нему.

— Впервые так набросился на девушку, — пояснил он снисходительно. — Обычно я предпочитаю вдумчивый секс. Мне нравится доставлять удовольствие. А вот так, по-звериному… Никогда не понимал несдержанности. А как же наслаждение? Но, как оказалось, что-то в этом и правда есть. Когда не контролируешь свои действия.

В груди запекло с такой силой, как если бы я осталась среди того пожара, а не тут, с ним рядом стояла.

— Ты не прикоснёшься ни к одной из них. Никогда. Ни к одной. Или я сожгу весь твой дом. И тебя тоже, — произнесла не своим голосом.

Слишком уж много мольбы в нём читалось.

— То есть ты передумала от меня сбегать? — уставился на меня пытливым взором своих золотистых глаз.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Я и не собиралась. Ведь это не только мой ребёнок. Но и твой. Наследник. Разве нет? — усмехнулась встречно.

— Но это же ты кричала и требовала для себя свободу, разве нет? — отозвался оборотень вопросом на вопрос шутливым тоном.

— Видимо, мы с тобой говорим о разных понятиях свободы, — улыбнулась вяло.

Ярость всё же утихла. Оставила после себя пустоту. И холод.

Словно ощутив это, Амин приблизился и крепко обнял.

— Я же сказал, ни одной, пока ты рядом со мной, — прошептал на ухо ответ на мой ранний вопрос, ласково целуя в висок, после чего поднял на руки, крикнул на своём родном языке что-то охране и понёс меня к выходу с территории резиденции.

А я…

Я снова сдалась.

Обняла его за шею, прижалась щекой к его плечу. Стало значительно теплее. И пустота в душе заполнилась этим же теплом.

— Что ты скажешь моим родителям, когда они приедут? — поинтересовалась тихонько. — Отец в ярости…

— Правду. И твой отец всегда в ярости. Все уже к этому давно привыкли.

Не сказать, будто он совсем не прав.

Однако…

— У каждого своя правда, — вздохнула ответно. — И какая она у тебя, господин аль-Хайят? — выгнула бровь.

Амин ответил не сразу. Сперва дошёл до гаража со стоящим в нём спорткаром в цвет его глаз, а затем меня без всяких зазрений совести уложили прямо на капот, нависнув сверху.

— Моя правда? — повторил он за мной, принявшись играть с кончиками моих волос, испытующе вглядываясь в мои глаза. — Правда в том, хаяти, что я нуждаюсь в тебе. Нуждаюсь настолько сильно, что если бы мне дали выбор уйти и забыть или снова тебя украсть и всё повторить, я бы выбрал второе. И я нисколько не жалею о содеянном. Ни о едином проведённом с тобой мгновении, мой чёрный бриллиант. Даже если за это мне придётся расплатиться собственной жизнью.

Даримое им тепло, что впитывалось мне под кожу, в один момент превратилось в безграничное инферно.

Спалило к чертям всё самообладание...

— Я тоже. Совсем не жалею, — улыбнулась ему ласково, обнимая за широкие сильные плечи. — И я… — запнулась, а на глаза навернулись предательские слёзы. — Очень люблю тебя. Всегда любила. Лишь тебя одного, мой господин, — сперва сказала, потом сама же своих громких слов смутилась. — А ещё я не попрощалась с сестрой, — поспешила сменить тему, попытавшись подняться и поймать больше воздуха.

Слишком близко и откровенно.

Он.

И сказанное мной.

Подняться не удалось. Амин обхватил ладонями моё лицо, вынуждая смотреть только на него. Он так и ничего не сказал, хотя порывался несколько раз. Вместо этого поцеловал. Удивительно нежно и мягко коснулся моих губ своими. Как никогда раньше.

— Ну, милота же! — донёсся от входа в гараж восторженный голос Доминика с проснувшейся Селеной на руках.

Амин тяжело вздохнул и отстранился.

— Иногда ты жутко раздражаешь, племянник, — укорил.

— А я чего? Мы вот уезжать собрались. Пожар всё равно потушили, ску-учно, — откровенно заныл пустынный волк.

— Тебе всегда скучно, если нет крови, — поддел его старший брат, удерживающий за руку свою пару.

— А вот и сестра, — пробормотал аль-Хайят, помогая мне слезть с капота и встать на ноги. — Минуты хватит? — уточнил.

Улыбнулась ему, кивнув. Поспешила к Алексии. Обняла её крепко-крепко.

— Люблю тебя, — только и сказала ей, прежде чем вернуться к песчаному альфе.

Алексия оказалась на удивление молчалива. Так и не ответила ничего, проводив моё возвращение к оборотню слегка рассеянным задумчивым взглядом. А стоило мне приблизиться к нему, как я тут же была усажена в салон мазерати и бережно пристёгнута, после чего сам мужчина устроился за рулём, махнув родственникам на прощание, и вывел автомобиль за пределы резиденции. Туда, где мы с ним провели последние две недели.

И, надеюсь, проведём ещё немало.

А лучше очень-очень много…