Пленница песчаного альфы (СИ) - Салиева Александра - Страница 25

Так и вышло.

И был там альфа песчаного клана не один. В обществе обоих племянников, младший — со своей парой. Та, к слову, спала, пребывая у него на руках. Лишь это остановило меня от порыва сходу наорать на одного слишком много на себя взявшего оборотня. Остановилась напротив него, прожигая яростным взглядом.

— Ты не должен был делать этого, — только и сказала. — Я же просила. И сказала, что сама им расскажу.

— И когда бы ты это сделала? После рождения ребёнка? — выгнул брови Амин, ни разу не проникнувшись моим гневом. — И я не из тех, кто будет прятаться за женской юбкой, пора бы тебе это было уже усвоить, хаяти, — закончил совсем строго. — Я не стану убегать от ответственности. И тебе не позволю. Тем более, как ты любишь мне постоянно напоминать, твой отец — Верховный. Мне только не хватало до кучи стычки с кланом чёрных, — повёл плечом.

— Ой, ну мы пошли, — тут же засобирался Александр.

— А чего это мы? — возмутился Доминик, которого первый уже почти тащил в коридор. — Я вот очень даже хочу посмотреть, как она ему сейчас вдарит.

— Попроси Селену потом, она тебе покажет, — парировал старший из аль-'Азизов. — На тебе же.

— Это твоя может показать, а моя меня любит, — с нежностью произнёс Доминик.

Его слова донеслись аккурат в тот момент, когда дверь за оборотнями закрылась. И лично я быстро позабыла об этом факте. Сосредоточилась на куда более важном на данный момент.

— То есть, ты тут из нас двоих самый ответственный и не станешь убегать, да? А я, по-твоему, тогда кто? Какая? — сжала кулаки, в самом деле едва сдерживаясь от того, чтобы банально не врезать по кое-чьей самодовольной физиономии. — Если сказала, что сама расскажу, значит, и рассказала бы. Не поверишь, в самое ближайшее время, не после того, как родится ребёнок. И, в отличие от тебя, сделала бы это максимально аккуратно, чтоб у отца крыша не поехала от таких новостей! — бросила уже в обвинении.

— Не передёргивай, хаяти! — осадили меня суровым тоном. — Я не имел ничего такого ввиду. Но за свои поступки привык отвечать. Сразу. А не дожидаясь, когда кто-то кого-то там уговорит. И твоего отца нельзя к такому подготовить. Его крыша всё равно уехала бы. И не важно, я сказал или ты бы потом сообщила.

— Когда забеременела та же Алексия, крыша у него не поехала, он даже рад, представь себе! — разозлилась больше прежнего.

— Да, рад. Потому что они истинная пара и уже давно не только вместе, но и женаты. А мы с тобой… — начал и замолчал, шумно выдохнув.

— А мы с тобой тут просто временно развлекались и как бы совсем не ждали такого сюрприза, да? Ты это хотел сказать? Так не стесняйся, говори, тут все в курсе, что я для тебя всего лишь временное развлечение. Чёртова вспышка на горизонте твоей жизни! Такая же кратковременная, как долбанный восход и все эти девицы в твоём гареме, которых ты сперва трахаешь, а потом забываешь, потому что надоедает и хочется новых ощущений!

Золото глаз оборотня затопила зелень. Ещё через миг он оказался рядом со мной, схватив за плечи. Чуть встряхнул. А после:

— Можно подумать, ты ждала! Или желала большего! Сама же сказала, что через неделю свалишь! — прорычал по-настоящему зло, предупреждающе скалясь.

— Да я бы и раньше свалила, и вообще бы никогда сюда, к тебе, не пришла, но ты же не отпускаешь! — обвинила встречно.

— Ещё скажи, что сама не хочешь того же!

— Не хочу! Представь себе, совсем не хочу!

Хочу, но не этого…

Куда как больше.

Того, что ты банально не способен мне дать…

— Врёшь, — вдруг прошептал он, притянув меня вплотную к себе, а его горячее дыхание обожгло мои губы. — Снова врёшь мне, хаяти. Не хотела бы, не была бы сейчас здесь. Со мной.

Ох, уж этот его голос.

Обжигающий настолько, что всё горит. Во мне. Сгорает. Дотла. И эта моя слабость только больше злила и раздражала сознание.

Ну, нельзя же быть такой падкой?!

Ничтожной…

— Да? — протянула с не менее злобным рычанием, чем он сам совсем недавно. — То есть, я могу прямо сейчас уйти отсюда, верно, господин аль-Хайят?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Можешь, — легко согласился он, улыбаясь. — Ты всё можешь, — повторил, шагнув вместе со мной в сторону. — Но это не значит, что получишь, — прижал меня спиной к стеклу.

А я только рот открыла, чтоб отпустить очередную ядовитую колкость на его слова. Но так и не сказала ничего. Не сумела. Ни единого звука не сорвалось с моих губ. Ведь их банально пленили. Смяли жадным требовательным поцелуем, не терпящим возражений. Не оставляющим ни шанса. Поражение. С моей стороны. Полное безоговорочное фиаско. Наряду с выпитым им моим тихим стоном. Ведь совсем молчать не получалось. Не тогда, когда его ладони ласкают, объятия — опаляют, дурманят, подчиняют, сводят с ума так умело, что я уже и не я — марионетка в умелых руках коварного соблазнителя. Поддаюсь ему. Выгибаюсь навстречу. Каждому новому прикосновению. Уже сама обнимаю его, целую в ответ столь же яростно и страстно. Сама обхватываю его торс обеими ногами. И жажду… Всего. Что он может дать. Только он один. Один единственный. Мой.

— Скажи, что моя. Только моя, — как издалека доносится его тихий шёпот, похожий на шум ветра посреди необъятной пустыни.

— Твоя…

Здесь и сейчас, я на что угодно согласна. Всё равно же давно не принадлежу себе. Лишь ему. Даже если погибну. Не откажусь. Обманусь. Им. Всем. Его чувствами, что ощущаются на ином, каком-то интуитивно понятном лишь мне одной уровне. Его жалящими поцелуями-укусами, один из которых мог бы стать меткой принадлежности. Но не станет. Как и множество всех тех, что он мне уже дарил. Жаркие признания, что перемежаются с чувственными поцелуями, окончательно сводят с ума, толкают в пропасть. Я падаю. Растворяюсь в её темноте. Вместе с накрывающим разум наслаждением, что захлёстывает с головой, подобно ударной волне, вышвыривает в другую реальность… Едва ли я прихожу в себя достаточно быстро. Хотя, не уверена, что в самом деле мой разум действительно становится адекватным.

— Но это не значит, что получу, так да? — выдохнула тяжело, вспомнив его недавние слова.

— Смотря что, — подтвердил мужчина, также тяжело дыша, как и я. — Свободу точно не получишь, — отстранился, глядя на меня серьёзно и равнодушно.

От его недавних эмоций не осталось и следа.

А я вдруг вспомнила…

Ахсану.

— И до каких пор? Пока окончательно не надоем?

— О, Лунная! — выдохнул Амин, отстраняясь и поправляя на себе одежду. — Ты уж определись, то ли ты хочешь со мной навсегда остаться, то ли сбежать от меня поскорее, — отвернулся. — Сама не знаешь, чего хочешь, а я виноват? — бросил уже через плечо.

Мои глаза округлились сами собой.

— Это я-то должна определиться? — откровенно прифигела. — И как же я определюсь, если ты, — ткнула в него пальцем, — не позволяешь? Кто же ещё виноват, если не ты?!

— И чем я тебе не позволяю определиться? — выгнул он брови, присев на край стола, и сложил руки на груди, глядя на меня с сосредоточенной задумчивостью.

— Сам сказал, свободы не получу. Или уже передумал? — протянула, снова начиная злиться, спешно застёгивая на себе одежду подрагивающими пальцами.

На собственных манипуляциях и сосредоточилась.

Лишь бы на него не смотреть.

Нет, это же надо!

Сумасшествие какое-то!

И я сама — его эпицентр.

— Сказал. И? Что тебе не нравится? Разве ты сама не этого же хотела изначально, отказывая мне?

Чего?!

Сказала бы я, чего хотела, и почему так вышло, но…

— А вам не кажется это совершенно нелогичным? Отказывать, потому что очень хочется?! — уставилась на него в полнейшем недоумении.

— Вот и я о том же думаю. Впрочем, после твоей матери, я уже ничему не удивляюсь, — махнул рукой в тоскливой обречённости.

— Ты мою мать вообще не трогай! — вспылила, на эмоциях дёрнув застёжку куда сильней, чем следовало, отчего она отвалилась, жалобно звякнув об пол, но я о ней быстро позабыла. — Понятно тебе?! — сорвалась, уставившись на него со всей яростью, что моментально наполнила рассудок.