После измены (СИ) - Крамор Марика - Страница 31

— Почему она это сделала? — голос отца безжизненный, блеклый. Для него это тоже неожиданный удар.

— Испугалась. Просто… испугалась. Не суди ее строго. Ее можно понять.

Только я до сих пор не смог это сделать. Если бы она поговорила со мной откровенно… Я бы ее отпустил. Только чтобы она смогла быть счастливой. Чтобы все было честно. Но она не захотела…

Разглядываю стены, но не вижу ничего перед собой. Лицо Даши всплывает в памяти. Ее дрожащий голос в динамике. Чувствую себя ублюдком. Я тоже был нечестен с Дашей. Но я всей душой верю, что только так можно оградить ее от суровой действительности.

— Ты поэтому так неожиданно съехал из дома?

Фокусирую взгляд на глазах отца. Возвращаюсь мыслями к разговору.

— Да. Я не мог там жить. И не смогу туда вернуться.

Даже просто находиться рядом с женой тошно было. Это не поддавалось описанию. Хуже ножа в спину.

Отец молчит долго. Мы оба погружаемся в напряженную тишину.

— Поверить не могу.

— Давай о чем-нибудь хорошем.

— А та девушка из России? Я так понял, ты серьезно задумался о том, чтобы…

— Давай о ней тоже не будем, — отрезаю жестко. Эта тема никого не касается.

— Я в какой-то момент задумался о том, что вы познакомились давно. Ещё когда ты в Россию летал. И именно эта девушка стала причиной твоего разрыва с женой. Но теперь вижу, что ошибся.

Округляю глаза. Эта мысль мне даже в голову не приходила.

— Нет, я познакомился с Дашей недавно. В аэропорту, когда Итана ездил встречать.

— Она, должно быть, шокирована новым приступом.

— Она не знает.

Морщины на лбу отца становятся глубже.

— Она думает, что я вернулся к жене, — коротко отвечаю, слова рвутся из груди. И хочется затолкать их обратно. Чтобы никто не слышал.

— Почему?

В двух словах объясняю, что приступ случился очень не вовремя. А Даша сомневалась во мне и так…

— То есть ты ей даже не рассказал ничего?

— Нет.

— Ты не считаешь, что это не слишком честно? А если бы приступа не было? Так бы все и продолжалось?

— Я планировал открыться после консультации с врачом.

— То есть ты рассчитывал, что она это примет?

— Да, — тяжело выталкиваю из себя ответ. Рассчитывал. Черт возьми, рассчитывал!

— Что-то изменилось?

Смотрю на него ошалело. Он не понимает? Как можно не понимать?!

— А некого принимать скоро будет. Я не хочу, чтобы она со мной через все это проходила. Она этого не заслуживает.

— А ее ты не забыл спросить? Ты сейчас поступаешь, как эгоист. Ты просто оставил ее за границами своей жизни, когда так настойчиво сам туда втягивал!

— Ты не слышишь меня? Совсем не слышишь? Мне нечего ей предложить, понимаешь? Теперь нечего! Да, я рассчитывал предложить ей переезд. Официальные отношения после окончания развода. И то, когда это будет?! И даже если она согласится, ей придётся все бросить. Поменять привычную жизнь. В корне. А здесь, кроме меня, нет ничего и никого. А теперь представь, что все. Через полгода нет меня.

— Йохан, не смей говорить так!

— И ее некому защитить, — продолжаю обреченно. — Не на кого положиться. А возвращаться к чему? А дальше-то что?! Что?! Я не могу ломать жизнь ее, понимаешь? И ей не могу это позволить. Даше двадцать пять лет! Ты вообще понимаешь, что это такое? Я не могу просить ее бросить все в обмен на ничто! У меня нет будущего, это нужно признать! И я не стану ставить ее перед выбором. Пусть это нечестно. Но для неё так будет лучше!

Стараюсь отдышаться, грудь ритмично вздымается и опадает. В глазах отца я вижу боль. Ту самую, от которой я хотел оградить их всех. Но ничего не получается, ничего…

— Я не могу это слушать. Ты ведь здесь. Ты жив...

— Ты фантазии-то отбрось, — произношу с горечью, — и посмотри на меня. Что видишь перед собой?

— Я вижу своего сына. Всегда целеустремленного. Сильного. Смелого. Упёртого. У тебя сложный период. Ты растерял свою уверенность.

— Ты просто в розовых очках. А ты сними, отец. Перед тобой кучка мусора, которую собственная жена спустила в утиль. Мы с ней десять лет вместе были. А она даже рожать от меня не захотела. Потому что я теперь ничто. И меня скоро не станет. И ты мне предлагаешь испортить жизнь ещё и Даше?

Отец резко отворачивается и подходит к подоконнику. Пальцы его добела впиваются в пластиковый подоконник.

— Мое время скоро закончится. Ты же умный человек. Давай смотреть правде в глаза.

— Что ты говоришь, Йохан.

— Говорю как есть. Полгода назад мне было во что верить. Теперь от правды не убежать.

Глава 33

Около трёх недель спустя…

ДАША

Отрываю сосредоточенный взгляд от блокнота со своими записями. Некоторые слова зачеркнуты несколько раз. Пара пунктов обведена красной пастой.

Нахожу глазами стол Лиды. Вибрация ее мобильного уже третий раз бьет по мозгам, играет на нервах. Это распаляет. Дикое раздражение проникает в кровь.

— Ты не слышишь телефон? Отвлекает, — рявкаю недовольно.

Лида слишком резко тянется к гаджету, молча отбивая вызов. На меня даже не смотрит. Губы поджаты. Плечи в напряжении. Как я сразу не заметила? Задумчиво потираю подбородок. Хмм…

— У тебя все в порядке? — не могу удержаться от вопроса.

Подруга бросает в мою сторону расстроенный взгляд:

— В полном.

— С Итаном повздорили?

— Нет. Просто договориться не можем.

Не получается сдержать горькой улыбки. Боже, какие мелочи… у ребят любовь, свадьба. А у меня…

Отворачиваюсь, потому что глаза увлажняются.

Заставляю себя выровнять дыхание. Заставляю себя промолчать! Но…

— Как Итан к родителям слетал?

Жених Лиды неделю назад вернулся из Швеции. Вроде как по работе мотался.

Прячу трясущиеся пальцы под стол. Закусываю нижнюю губу изнутри. Сердце колотится как сумасшедшее.

Безразличный тон Лиду не обманет. Спрашиваю я с единственной целью. Нет, я не хочу ничего слышать о Йохане. Но мне это так нужно…

— Нормально слетал, — осторожно проговаривает подруга. — С Нохом Ларсеном виделся…

Задерживаю дыхание. Пусть она скажет, что Йохана видел с женой. Мне это поможет отделаться от бередящих душу воспоминаний, прикосновений и слов. Пожалуйста…

— И? — уточняю, приподнимаясь. Облокачиваюсь бёдрами о столешницу. Не могу сидеть на месте.

— Итан со своим отцом на работу к нему заезжал.

— И? — вновь уточняю, складывая руки на груди. — Йохана видел?

— Нет. Но Нох спрашивал о тебе.

Взгляд мой прилипает к Лидиному лицу.

— Что хотел знать?

— Спрашивал… как ты, — медленно пожимает плечами, — тут…

Сдержать слезы все-таки не удается. Прикрываю пальцами кривящийся рот. Тяжело всхлипываю.

— Дашенька… не плачь.

Лида вскакивает со стула, приближается и крепко обнимает меня. Эмоции выходят бурно. Слишком бурно. Меня начинает трясти.

— Он меня терпеть не может, — почти кричу срывающимся голосом, а потом перехожу на шепот… — спрашивает, как я тут… — меня накрывает. Какая-то тёмная безысходность впивается в душу. — А я тут… беременна…

Меня колотит. Я все стираю слёзы, но соленая влага предательски омывает щеки.

Лида замирает. И отстраняется медленно, мягко придерживая меня за плечи.

— Беременна? — ступор в карих глазах царапает ещё сильнее. Я усиленно киваю. Потому что слова выдавливать становится сложнее, спазм хватает горло.

— И... я… я не знаю, что... теперь… делать… Не знаю…

Лида молчит. Она потрясена. А на меня давит груз эмоций. Не могу успокоиться.

— Ты когда узнала?

— Вчера.

Подруга очень осторожно подбирает слова, тихонько уточняя:

— Я правильно понимаю, что отец — это…

— Йохан. Который вернулся к жене.

Чувствую себя полнейшей дурой. Легковерной. Глупой. А теперь ещё и…