Низвергнутый 4: Войны кланов (СИ) - Беляев Михаил - Страница 60

Боги всегда чувствуют человека. Но там, на лужайке у парковки, на меня будто смотрели десятки глаз. И ни один не принадлежал людям.

Мы вышли к дороге, так и не найдя следов Рикки. Я обернулся к холму, заросшему лесом.

— Где, говоришь, тот заброшенный храм?

— Вон в той стороне, — она махнула вглубь леса.

— Давай-ка сходим и проверим.

Мы снова погрузились в темный лес. Но через десять минут вышли к заросшим, обшарпанным ступеням лестницы, ведущей к вершине холма.

— Наверху раньше был храм богини Инари, — шепотом пояснила Юи, поеживаясь. — Но лет пятьдесят назад сюда уже перестали ходить люди. А здесь жутковато...

Мы поднялись по ступеням наверх — перед нами раскинулись полуразвалившиеся домики некогда цветущего храма. Десяток обветшалых построек, окружающих широкий, заросший двор. Я покосился на замшелые статуи лисиц и бросил спутнице.

— Давай осмотримся как следует, я иду слева, ты — справа.

Не дожидаясь, пока Юи решится, я зашел за левый ряд построек и пошел вперед через заросли.

Всё это место было наполнено энергией. Не знаю, выкупила Юмэми эту землю для меня или нет, но храм находился в отличном месте. Обойдя два покосившихся домика, я подошел к главному зданию — длинной деревянной постройке с идолом под крышей и деревянным коробом для пожертвований. Когда-то над ним висели два больших медных колокольчика с плетеным шнуром, но от них осталось лишь разогнутое кольцо под крышей.

Я зашел за угол и медленно пошел вдоль стены, прислушиваясь к шорохам леса и хлопанью крыльев птиц, когда услышал тихие всхлипы. За углом? Нет, внутри.

Хлипкие, рассохшиеся доски так и норовили заскрипеть под ногой. Осторожно ступая, я прошел к двери в помещение. Створка была открыта, судя по царапинам — недавно. Всхлипы затихли.

Не успел я шагнуть внутрь, как навстречу мне из тьмы бросилась маленькая темная фигурка. Я перехватил девчонку, стиснул в объятьях и прижал к себе.

— Тише, Рикка, это я.

— Рэйджи! — пискнула она и, уткнувшись в мою грудь, беззвучно содрогнулась.

— Шшш... всё в порядке. Мы потеряли тебя, давай-ка лучше вернемся домой.

— Мы можем.. немного посидеть здесь?

Кивнув, я выпустил её и сел у ветхой стены. Рикка опустилась рядом и прислонилась ко мне. Её голова уткнулась в мое плечо.

— Так что там с этим доктором? Это он оставил тебе эти шрамы?

Она коротко качнула головой и заговорила. Тихо, но отчетливо.

— Я никогда не рассказывала об этом, Рэйджи. Думала, всё осталось в прошлом, прошло как страшный сон и больше никогда не повторится.

Снаружи послышался тихий скрип. Судорожно сглотнув, Рикка произнесла.

— Доктор Шварцен обещал родителям вылечить моё сердце. Но, сделав это, он начал ставить на мне эксперименты и опыты. Надо мной и... ещё двумя сотнями детей. Таких же, как я, больных и здоровых. Он собрал нас со всех уголков Империи, посулив новую жизнь. Мы ему верили... если бы я тогда поняла, в лапы какого чудовища попала!

Она содрогнулась всем телом, из груди вырвался сдавленный стон. Я бережно сжал её ладонь.

— Успокойся и расскажи. Так что он с вами сделал?

Глава 25. Последний шанс

Рикка откинулась назад и заговорила.

— Я родилась... бракованной. Врожденный тяжелый порок сердца. Оно могло разорваться от любой нагрузки. Мне еле удавалось ходить, лишь благодаря магам-лекарям клана, следившим за мной с рождения, я выжила. Я почти не помню детство. До момента, когда приехал Шварцен.

Её передёрнуло, но тихий шепот снова зазвучал в темноте.

— Он был очень вежливым и убедительным. Сказал, что лечит таких же, как я, детей с безнадежными болезнями. Он привел меня в большой зал, к остальным. Нас там были десятки: дети из богатых семей, бедняки и нищие, брошенные и дети из приюта. С каждым днем их становилось больше. Он всем обещал новую жизнь, исцеление, сулил золотые горы...

Она горько усмехнулась.

— У меня было три операции. Все успешные. Представь, каково было шестилетней девочке узнать, что она больше не должна сдерживать шаг, считать вдохи и выдохи, чтобы не перегрузить сердце? Что я могу играть, как все дети?.. Нужно только поправиться. Я плакала каждый день от радости, я боготворила его и была готова на всё, что он попросит. И он попросил... вернее, сказал, что родители разрешили. Что будут гордиться, если я помогу вылечить других. Нужно только изучить меня, как я выздоравливаю — ещё пару осмотров, обследований, операций. Я верила всему. А потом заметила, что детей с каждым днем становится меньше.

Рикка обняла руками колени.

— Они перестали возвращаться. За ними приходили ночью, а утром нас становилось на одного меньше. Шварцен говорил, они поехали домой, в новую жизнь. Мы мечтали, чтобы ночью следующим забрали кого-то из нас. Я переносила одну операцию за другой, и они становились тяжелее. Шварцен становился холодным, его уже не волновало моё сердце. Он лез глубже, но я понятия не имела, что он делает.

Она запнулась и замолчала, подбирая слова.

— Однажды я увидела одну из девочек, которую увели ночью. На следующий же день, мы лежали в одной операционной. Мне дали наркоз, но прежде, чем я уснула, то увидела, как они достают из неё... что-то. А Шварцен сказал — уберите её, теперь для нас она бесполезна.

— Вот как.

— Теперь я знала, что они не возвращаются домой, но молчала и терпела новые обследования. Сперва он говорил — это ради мамы с папой. Порадую их, если сделаю это. Но ждать дальше было невыносимо. Он сказал, если заплачу, они расстроятся и не заберут меня обратно. Не придут, потому что я сделала неправильно... сказала лишнее. А я не понимала, почему родители никак не приходят за мной.

Её история была стара как мир. Эскулапы были везде и всегда, но немногие переходили грань дозволенного и ставили эксперименты на детях. Это же так просто: доверчивый ребенок поверит всему, что скажешь. Примет всё за чистую монету. Рикка была такой же, одной из сотен.

— Потом ты увидела, что достали из той девочки?

— Нет, но... — её передернуло. — Я видела другое. Спящее чудовище в клетке. Они достали из него что-то шприцом и ввели в... господи, они...

Рикка зажала рот ладонью и зажмурилась.

— Та тварь была похожа на создание Бездны?

Девушка энергично покивала.

— Я поняла, что это было. Он брал клетки тварей и скрещивал их с тканью детей, с нашими клетками. И помещал обратно в живое тело. Смотрел, как оно живет, растет внутри, а потом доставал. Мы были для него просто инкубаторами, питательной средой для его гибридов, Рэйджи!

Хоо. Так вот оно что. Наш доблестный доктор был вивисектором, и вдобавок баловался евгеникой. Действительно, настоящее чудовище.

— Нас становилось все меньше. Не знаю, как в других, но в нашей комнате осталось трое: я, один мальчик и моя подруга Томо. Мы всегда держались вместе, она защищала меня. А следующей ночью после операции за ней пришли. Я уже знала, что больше ее не увижу. Но, черт возьми, как же я ошибалась. Через три дня он снова решил покопаться в моем теле. А на соседней койке я увидела Томо... врачи разрезали её сверху донизу и чуть не вывернули наизнанку. Из неё достали органы, а вместо них вживили что-то омерзительное, склизкое, пульсирующее...

Она зажала голову руками и зашептала.

— Я думала, она умерла, как другие дети. Он проводил десятки таких операций. Потрошил нас, скрещивал клетки с тварями, а потом помещал их в других детей. Но они не выживали. Я видела, как увозили их тела, сваливали пакеты с ними в грузовик. Десятки пакетов. Когда меня везли обратно с одной из операций, я мельком увидела камеру с надписью "Томо". Внутри была бесформенная куча плоти. Но голос, её плач я не спутала бы ни с чьим другим.

Она вцепилась в моё плечо и взмолилась.

— Томо до сих пор жива, Рэйджи! Он всё ещё мучает её в своих застенках! Ты понимаешь, кому я позволила отдать свою мать?! Этот садист не пожалеет никого!