Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич - Страница 25

На перекрёсток в сотне метров от нас выскочил грузовик незнакомой конструкции, из него посыпались нихонские пехотинцы, и я вывернул руль, направляя автомобиль в боковой проезд, столь узкий, что пришлось снести бортом один из плетней. Вдогонку захлопали выстрелы, но нас прикрыли кусты. Мы выскочили на соседнюю улочку, и сбоку раскатисто грохнуло. Стреляли не по нам: это пальнул по артиллерийской батарее вновь выдвинувшийся из-под прикрытия деревьев и домов нихонский танк.

Я приотпустил педаль газа, и наводчик успел всадить короткую очередь в корму бронированной боевой машины. Из-под решётки двигательного отсека повалил дым, но как именно стали развиваться события дальше, осталось лишь гадать: автомобиль проскочил перекрёсток и помчал к маячившим за крышами домов цехам кирпичного завода.

Огороды как-то разом остались позади, мы вывернули на пустынную улочку предместья и понеслись по ней под отголоски не столь уж далёкой перестрелки. Нервы у меня были натянуты до предела, а нутро так и свело в ожидании скорых неприятностей, именно поэтому, когда, повалив забор, на дорогу перед нами выкатился лёгкий танк с красным кругом на броне, я не растерялся и не стал ударять по тормозам, лишь сбросил газ и принялся обеими руками крутить руль, уводя автомобиль во двор длинного двухэтажного барака. И — успел, опередил наводчика в уже завершившей разворот башне!

— Здесь тупик! — крикнул Аспид. — Да что б тебя!

Я остановил грузовик чуть ли не впритирку к стене дома и распахнул дверцу, но не спрыгнул на землю, лишь ступил на подножку. Просто побоялся, что после задействования сверхспособностей не сумею забраться обратно.

— Сейчас! — поднял я руку, прислушиваясь к лязгу гусениц и треску дощатого забора, заодно крикнул наводчику: — Готовься!

— Я подстрахую! — предупредил прапорщик. — Сам не подставься только!

Из-за угла барака показались носовые бронелисты, траки и передний каток боевой машины, и я разом ухнул весь набранный потенциал на создание области повышенного давления внутри этой гусеничной консервной банки. Люк башни с лязгом распахнулся, но танк продолжил выползать из-за дома с заранее довёрнутой в нашу сторону башенкой.

— Хек! — резко выдохнул прапорщик, и меня продрало волной энергетических помех, а бронированная машина дрогнула, одна из её гусениц оторвалась от земли, а потом танк накренился ещё сильнее и опрокинулся набок. В кузове загрохотал крупнокалиберный пулемёт, пули начали дырявить тонкий металл, и мне бы порадоваться, а я так и замер на подножке, не в силах вернуться за руль. Даже сделать вдох не мог, до того всё внутри свело.

— Линь!

Прапорщик рывком за плечо затянул меня в кабину, но вот так сразу превозмочь головокружение не вышло, я развалился на сиденье и хватанул ртом воздух, втянул его в лёгкие, тогда только нормально задышал.

Грохот выстрелов смолк, и второй номер пулемётного расчёта заколотил ладонью по крыше, заорал:

— Патроны кончились! Валим! Не спим!

Я опомнился, тронулся с места и начал выруливать со двора, спеша убраться отсюда, прежде чем очнутся и полезут наружу оглушённые танкисты, если вдруг их не размазало по стенкам скачком давления и не разорвало на куски крупнокалиберными пулями.

Посетили такие опасения не меня одного. Глеб Аспид резко сжал кулак, и — хлопнуло, из машинного отделения перевёрнутого танка повалил густой дым.

— Жми! — приказал он, схватил мой автомат, прихватил собственный и на ходу перебрался в кузов, а уже оттуда крикнул: — Да погнали уже!

Едва ли ручное оружие могло послужить полноценной заменой крупнокалиберного пулемёта, оставалось лишь уповать на то, что больше нас не угораздит наткнуться на бронетехнику противника. Но нет, угораздило. Сначала попалась на перекрёстке раздавленная танком телега с ранеными, а у соседнего дома обнаружился и сам танк — к счастью, уткнувшийся в стену и горящий. Судя по дырам в бортовой броне, его приложили из чего-то вроде автоматического зенитного орудия.

Я сбавил газ, но среди раненных выживших не было — сплошь ошмётки мяса, кровавые лужи и обломки костей. Меня аж замутило от натурального бешенства.

Сволочи! Твари!

По крыше кабины постучали, и я погнал грузовик дальше. Откуда-то из соседнего квартала доносился грохот выстрелов, отвернул от него и выскочил прямо на танк с двумя башнями: та, что с пулемётом, была нацелена на соседнюю улочку, другая с автоматической пушкой глядела прямо на грузовик.

У меня всё так и обмерло внутри, но обошлось: в нас распознали своих, и высунувшийся из люка танкист замахал рукой: мол, проезжайте!

Боевая машина слегка сдала назад, освобождая проезд, и я притопил педаль газа, направил грузовик прямиком в ворота кирпичного завода, перед которыми установили сваренные из рельс противотанковые ежи. Одну из высоченных створок заблокировали кучей битого кирпича, другая пока что была открыта, а немного дальше в глубине территории обустроили капонир для двух безоткатных орудий.

Всё! Добрались!

Как выяснилось некоторое время спустя, удалось прорваться через предместье, куда уже начинали заходить нихонцы, не только нам, но и остаткам пехотного взвода, двум телегам с ранеными, пограничникам и бойцам разведвзвода. На вездеход со взятой на прицеп трофейной пушкой мы наткнулись прямо на въезде, а посечённый осколками броневик прикатил вместе с вернувшимся на территорию завода двухбашенным танком буквально пару минут после нас. Вместе с ними прибыли нагнавшие нас егеря.

Увы, без потерь тоже не обошлось. Пехотный взвод поредел ещё на двух человек, и погибли все тяжелораненые на телеге, которую толкали мои подчинённые. Лично я считал решение заменить её нихонской пушкой ошибочным, но вслух об этом заявлять не стал. Так приказал старший по званию, ему и отвечать за это, ему с этим жить. Не мне.

Мне бы — поспать.

Но какой там! Перво-наперво пришлось сдавать бойцов их армейскому начальству и отчитываться за убыль личного состава с оформлением всех жизненно необходимых армейским бюрократам бумажек, проводить инвентаризацию числящегося за подразделением инвентаря и оружия, списывать утерянное и уничтоженное, подсчитывать патроны, сдавать станковый «Хайрем», а трофейный пулемёт выдавать за имущество зенитной роты и заниматься прочей совершенно ненужной мне работой. И без того голова пухла, а тут и вовсе гудеть почище церковного колокола начала.

Да ещё несколько раз объявляли воздушную тревогу, приходилось бросать всё и укрываться в подвалах цехов, а миномётные и артиллерийские обстрелы, такое впечатление, не прекращались ни на минуту. Ладно хоть операторы-зенитчики не только обстреливали вражеские самолёты, но и наловчились перехватывать взрывоопасные гостинцы в воздухе — в небе то и дело громыхало, на землю падали осколки и шрапнель. Наши артиллеристы отвечали нихонцам ничуть не менее активно, громыхало тут и там просто беспрестанною. Да ещё и энергетический фон от стабильности был далёк.

Ну и как тут мигрени не разыграться?

Ещё и в плане сверхспособностей надорвался, а вместо медитации с интендантом по воду трофейных касок лаюсь. Самим пригодятся же! А сдашь — и всё, не увидишь больше ни их самих, ни обещанных взамен отечественных. Натуральная система «ниппель», уже насмотрелся. Другим-то наверняка нужнее будут. Другим всегда нужнее.

От интенданта меня спас вестовой командира части. Отыскал и велел бросать страдать ерундой и бегом бежать в штаб. Так и сказал: «ерундой» и «бежать», а сам щегол малолетний, точно не старше меня. Куда только этот мир катится?

Означать такое внимание начальства могло лишь очередное поручение, и вопреки пословице я решил надышаться перед смертью, отправился в путь прогулочным шагом. Получилось это лишь отчасти: если в цехах ещё мог позволить себе идти вразвалочку, то вне их передвигался исключительно короткими перебежками от одного укрытия к другому. Местные куда спокойней реагировали на близкие разрывы, а мне хотелось забиться в подвал поглубже и зажать ладонями уши. На худой конец забраться под танк.