Москит. Конфронтация - Корнев Павел Николаевич - Страница 24

Всё оказалось в полном порядке, но на душе было маетно. Чуть не извёлся в ожидании условного сигнала скрывшихся в лесу бойцов разведвзвода. И хоть растёкшийся средь деревьев туман играл сейчас нам на руку, в успех столь рискованного предприятия я особо не верил. Пусть даже нихонцам сейчас уже не до нас, и отхода по западному склону они не ждут, вот только стоит кому-то нашуметь и всё — тушите свет, сливайте воду.

Но — нет, не нашумели. Пронзительно крикнула какая-то лесная пичуга, и прапорщик Аспид при посильной помощи командира зенитного расчёта оторвал от земли броневик и спустил его на проходившую прямо под обрывистым склоном дорогу. Следом пришёл черёд моего грузовика, и я вмешиваться в процесс не стал, лишь заранее выставил звуковую завесу, дабы потом не позабыть об этом и не переполошить противника тарахтением автомобильного движка. Приятных ощущений задействование сверхспособностей после вчерашнего не доставило, но и зубами от боли скрипеть не пришлось. Оно и понятно: мощность-то пустяковую задействовал.

Следом начали спускать телеги с ранеными. С той, которая при миномётном обстреле лишилась лошади, проблем не возникло — дольше возились, пристраивая её к моему грузовику, — а вот на живых коняг полёт произвёл столь неизгладимое впечатление, что успокоили их возницы далеко не сразу. Если б не индивидуальные звуковые экраны, тут бы нас и накрыли.

Замыкать колонну поставили вездеход с повёрнутым назад зенитным пулемётом, и оставалось лишь надеяться, что у шофёра хватит силёнок дотолкать его до Белого Камня. Впрочем, вот как раз это меня волновало постольку-поскольку, несравненно сильнее беспокоило, как бы не всполошились нихонцы, не случилась у них смена караула, не пошёл до ветру случайный пехотинец, не уловил искажения энергетического фона переживший вчерашнюю бойню оператор.

Случиться-то что угодно может! А мы — медлим, мы — не едем…

Наверное, сказался эффект неожиданности. Мы слишком сильно цеплялись за высоту и не воспользовались ни одной возможностью отступить, пока могли это сделать на собственных условиях, да и сейчас не стали прорываться по заранее расчищенному проезду, вот и обманули ожидания врага. Вырезавшие пикет егеря вынырнули из леса, дали нам отмашку и начали ловко взбираться по склону, спеша вернуться на оставленные позиции, прежде чем туда наведаются нихонцы. Если придётся — будут прикрывать наш отход.

Меня от одной только мысли об этом передёрнуло.

Колонна по дороге не поехала, сразу свернула с неё на уходившую в западном направлении просеку. Та уже порядком заросла, и по кабине заскреблись ветви, но броневик уверенно пёр впереди, подминая под себя кусты и молодые деревца. Грузовик ехал отнюдь не столь уверенно, пришлось даже пустить часть потенциала на дополнительное охлаждение движка, благо продумал подобное воздействие заранее — сразу после фиаско с простреленным радиатором вездехода.

Всем в кузове и на телегах мест не хватило, кто-то стоял на подножках, а часть пехотинцев бежала, держась за борта и время от времени меняясь с успевшими отдохнуть товарищами.

Я так и ждал, что вот-вот рванёт под колесом мина или ударят из подлеска пулемёты, но нет — ехали, ехали и ехали. Понемногу у меня отлегло от сердца — не сказать, будто целиком и полностью, но всё же набранный потенциал прекратил рвать энергетические узлы в такт ударам бешено колотившегося сердца, успокоился маленько.

Нервное. Это всё нервное.

Державший дверцу чуть приоткрытой прапорщик Аспид широко распахнул её и высунулся из кабины, посмотрел назад и скомандовал:

— Тормози!

Кативший во главе колонны броневик тоже остановился, да ещё прибежал с картой взводный разведчиков, разложил её и повёл пальцем, разглядывая условные обозначения.

— В полукилометре отсюда должна быть просека, уйдём по ней на юг.

— Проехать сможем?

— А вот и увидим.

И — проехали, а некоторое время спустя просека и вовсе вывела нас на узенькую лесную дорогу, петлявшую меж поросших высоченными соснами сопок. На поворотах я неизменно сбрасывал скорость, чтобы некоторое время спустя притопить педаль газа и вновь нагнать броневик, но в очередной раз дорога начала забирать в сторону как-то совсем уж незаметно, так вот и вышло, что колонна выкатилась на опушку на полном ходу.

На пустыре между деревьями и плетнями огородов обустраивали позицию вражеские артиллеристы. Мы не ожидали наткнуться здесь на противника, они не ждали появления из тыла республиканских подразделений — бойня разразилась будто по мановению волшебной палочки.

Звуковые экраны схлопнулись, броневик рыкнул двигателем и съехал с дороги, но ещё до того наводчик принялся бить по артиллерийской батарее короткими прицельными очередями. Я вывернул руль и остановил грузовик на обочине; тотчас ожил пулемёт в кузове, захлопали вразнобой винтовки, застрекотали ППС.

Возницы телег с ранеными принялись нахлёстывать лошадей, погнали их к предместью, за крышами которого виднелись цеха кирпичного завода, а вот вездеход задержался, и его спаренные «Хайремы» не оставили противнику не единого шанса. Сопротивление как такового нам не оказали — застигнутые врасплох артиллеристы бросились врассыпную, но в лесу сумело скрыться лишь несколько человек, остальных положили на месте — слишком уж высокой оказалась плотность огня. Тут и там валялись разорванные на куски тела, кто-то выл и пронзительно верещал, но я не разобрал ни слова, хоть и учил нихонский на курсах военной кафедры.

Да и не важно! Пленных брать никто не собирался, пробежались меж орудий бойцы разведвзвода, несколько раз хлопнули одиночные выстрелы — вот, собственно, и всё. Впрочем, нет. Конечно же — нет.

Поручик Гнёт развил бешеную активность, он приказал своим людям занимать оборону, послал наших артиллеристов снимать с орудий прицелы и замки, а два ближайших к дороге и вовсе велел брать на прицеп вездеходу и грузовику.

Пехотинцы беспрекословно отцепили телегу с ранеными, навалились на неё и покатили к предместью.

— Нас не ждите! — крикнул я Бирюку, помогая привести артиллерийское орудие в походное положение.

Вездеход медленно проехал мимо с уже взятой на прицеп пушкой, из уха шофёра текла тоненькая струйка крови — не иначе приводил в движение он тяжёлый автомобиль исключительно своей силой воли. Наводчик водил из стороны в сторону стволами спаренного пулемёта, но пока что нам сопутствовала удача. Кругом — никого.

— Шевелитесь, черти! — прикрикнул прапорщик, который не хуже моего понимал, сколь ветрена барышня Фортуна.

Наше время определённо утекало как вода сквозь пальцы.

— Снаряды! Живей ящики грузите! К кабине сдвигайте!

Мы уже зафиксировали проушины сведённых станин лафета на буксировочном крюке грузовика, когда из-за фруктовых деревьев под лязг гусениц выполз нихонский танк. И этот монстр был куда массивней тех, которые штурмовали косогор!

Довернулась башня, дрогнула, чуть опускаясь пушка, и я рухнул на землю, а в следующий миг по округе раскатился гулкий хлопок выстрела! Бронебойный снаряд угодил в кузов грузовика, пробил дыру в правом борту и, засыпав нас щепками, вынес доску левого.

Пронесло!

Разразился короткой очередью крупнокалиберный пулемёт загнанного в кусты броневика, но пули впустую выбили искры из лобовой брони танка.

— Линь! — заголосил прапорщик. — Трогай!

В один миг я очутился за рулём и, поскольку движок не глушил, грузовик тронулся с места без промедления, и лишь поэтому взрыв осколочного снаряда подкинул к небу целый фонтан земли там, где мы находились пару секунду назад.

В посёлок! Под прикрытие домов, заборов, фруктовых деревьев и сараев!

— Гони! — рявкнул прапорщик.

Полуторка набирала скорость очень уж неторопливо, и я успел заметить, как плюнуло огнём одно из орудий захваченной нами батареи. Рвануло совсем рядом с танком, и его башня вновь начала поворачиваться, беря на прицел новую цель. Броневик уже выбрался из кустов и гнал по опушке, намереваясь проверить прочность боковой брони стального монстра, когда артиллерист вторым выстрелом уложил снаряд точно в цель. Танк рыкнул движком и начал медленно пятиться, заползая обратно в переулок.