Обезьянья лапка (сборник) - Джейкобс Уильям Уаймарк - Страница 42

Закончив, рыбак снова расхохотался, и Сэм, с сожалением отметив, что силы тому не занимать, развернулся и пошел догонять повара, который уже начал взбираться на скалу. Наверху они остановились и оглянулись: жители Каменного берега все еще смеялись.

Движимые общей мыслью о личной безопасности, они шагали подальше от берега, предпочитая пройти пару лишних миль, лишь бы не столкнуться с Диком. Разговор не клеился, и они угрюмо плелись по пыльной дороге с пересохшими губами и ноющими ногами.

В семь часов они вернулись на «Чайку» и, приветствуя Генри, который был за главного, добрым словом и учтивой любезностью уговорили его приготовить им чаю.

— А где Дик? — как бы между делом поинтересовался Сэм.

— Не видал его с самого обеда, — ответил юнга. — Я думал, не с вами ли он.

Сэм покачал головой, допил чай и, выйдя на палубу вместе с поваром, предался всем прелестям спокойного отдыха. Утомившись после трудного дня, они до девяти часов почти не двигались с места, а потом, бросив прощальный взгляд в ту сторону, откуда мог прийти Дик, спустились в кубрик и легли спать.

Они оставили лампу гореть, и читавший книгу Генри был им весьма благодарен. Когда в городе часы пробили десять, они обменялись встревоженными взглядами, очевидно, переживая за Дика. В тепле и уюте им вдруг пришло в голову, что они, быть может, поступили немного эгоистично. Полчаса спустя Генри испуганно обернулся, когда на палубу будто бы плюхнулось что-то мягкое, после чего послышалось, как кто-то спускается по трапу в кубрик. В следующий миг испуг Генри сменился возмущением, и он принялся причитать с таким укором в голосе, словно был не юным моряком, а престарелым ханжой.

— Дик! — пронзительно вопил он. — Дик!

— Заткнись! — рявкнул ему Дик и бросился на койку, тяжело дыша. — Боже мой, ну и денек!

— Я тебе удивляюсь, — строго заметил Генри, стаскивая с коек несколько одеял и прикрывая ими обессиленного матроса. — Дик, где же твоя скромность?

— Скажешь еще хоть слово и я проломлю тебе твою паршивую башку! — гневно прошипел Дик. — Не было бы у меня скромности, я бы вернулся еще днем. Ох, ну и денек, ну и денек!

— А где твоя одежда? — спросил Генри.

— А черт ее знает! — огрызнулся тот. — Я оставил ее на берегу и пошел искупаться, а когда вернулся, она исчезла. Я с трех часов дня сидел на этих проклятых холодных камнях — и ни одной живой души! Первый раз пошел искать капитана Гетинга и, уж конечно, в последний раз.

— Ага, вот ты куда ходил! — воскликнул Генри. — Говорил же я вам, ребята, вляпаетесь вы с этим делом в историю!

— Что-то ты, вижу, чертовски много знаешь для твоих-то лет, — проворчал Дик. — И запомни, чтоб Сэму и повару об этом ни слова.

— Почему это? — спросил Генри.

— Потому что я так хочу, — свирепо огрызнулся Дик. — Вот и все!

— Может, они уже знают, — спокойно ответил Генри. — Кажется, Сэм все слышит сквозь сон.

Дик встал и подошел к их койкам, настороженно вглядываясь в лица своих спящих товарищей. Еще раз предупредив Генри, что если тот ослушается, то будет жестоко наказан, Дик повалился на койку и забылся сном. Весь следующий день он держал все в тайне, но когда во вторник утром он проснулся и нашел свою одежду на палубе в грязной оберточной бумаге, изумление его выдало. Он рассказал обо всем Сэму и повару и проникся большим уважением к обоим, когда увидел, что они вовсе над ним не смеются. Никто из них даже не улыбнулся, не проявил особого сочувствия; они слушали апатично и, как только он закончил, сразу же заснули там, где и сидели, — и такое представление они повторяли при каждом удобном случае в течение всего дня.

Глава VIII

«Чайка» простояла в Коклмауте еще три дня, и за это время Дик, пройдя двенадцать миль, узнал все что можно о бухте Пиготта. Вторая неудача могла подействовать на него весьма серьезно, но как раз перед сном ему пришла в голову блестящая мысль, подтверждающая, что нет худа без добра, и он спокойно уснул.

— Я тут подумал, Сэм, — сказал он утром, — что нехорошо было с моей стороны не вступить в синдикат. Следовало мне к вам присоединиться.

— Да делай ты что хочешь, — ответил Сэм.

— Но лучше поздно, чем никогда, — продолжал Дик, обращаясь к подошедшему к ним повару. — Я собираюсь вам показать, как найти капитана Гетинга.

Повар изобразил удивленную благодарность.

— Я знаю наверняка, что он живет в месте под названием бухта Пиготта, маленькой деревушке вверх по побережью, — продолжал Дик. — Если вы, ребята, захотите сегодня вечером прогуляться, то найдете его и получите по две монеты каждый, ну а мне оставите одну.

— О-о-о! — только и мог произнести Сэм, совершенно ошеломленный подобной наглостью.

— Но ведь это будет нечестно по отношению к тебе, Дик, — вмешался повар. — Мы не хотим тебя обидеть. Пять фунтов — твои.

— Они мне не нужны, — искренно произнес Дик. — Я хочу наказать себя за жадность. Если вы оба пойдете туда и найдете его, то сделаете мне одолжение.

— Что ж, ладно, тогда мы пойдем, — с притворной радостью заявил повар.

— У Дика сердце что надо, кок, — заметил Сэм. — Пожалуй, нам стоит отправиться прямо после чая.

— Дай пожму тебе руку, Дик! — горячо предложил повар.

— И я, — присоединился Сэм, когда кок отпустил лапищу Дика. — Хороший ты парень, Дик, без обиняков.

— Вот это верно, — любезно подтвердил кок.

— Мы выйдем сразу после чая, если ты достанешь нам флаг, Дик, — произнес Сэм.

— Флаг? — изумился Дик, — какой флаг?

— Как это какой, британский, — объяснил Сэм, глядя на него с простодушным удивлением. — Какой же смысл идти в бухту Пиготта без флага, верно? Разве ты не знал, Дик? А сам говоришь, что ходил туда вечером!

Он спокойно стоял, ожидая ответа, и сделал удивленное лицо, когда Дик свирепо затопал по трапу вниз. Сэм даже притворился, будто думает, что Дик пошел вниз за флагом, и, осторожно просунув голову в люк, крикнул, что если он не найдет флага, то сойдет и пара купальных трусов. Впрочем, от последней любезности он охотно отказался, когда встретился с Диком за ужином.

Когда они снова вернулись в Нортфлит, весь интерес к поискам исчез. С одной стороны, взрослым было не особенно приятно подвергаться непрестанному издевательству со стороны Генри, а с другой — если рассуждать здраво, то все прекрасно понимали, что успех подобного дела крайне маловероятен. В кают-компании тоже царил пессимизм, и главным его источником служил штурман.

— В этом нет никакого смысла, — убеждал он, споря со шкипером о положении дел. — Глупо надеяться его найти. Послушайтесь моего совета, лучше уж вам продолжить спокойно совершать торговые рейсы отсюда в Бритлси — вот чем надо заниматься.

— Не буду, — упрямо ответил шкипер.

— Ведь это жестоко, — возразил штурман, — охотиться за стариками только потому, что у них седые бороды и годы уже не те. Кроме того, кто-нибудь из команды обязательно рано или поздно вляпается в историю.

— Говорите, сколько хотите, меня все равно не переубедить, — ответил шкипер, совмещая разговор с умыванием.

— Ну вот опять, — продолжал штурман. — Опять вы прихорашиваетесь. Ради кого? Чужой девушки. Как ни крути, а все сводится именно к этому.

— Когда мне понадобится ваш совет, — объявил шкипер, который постарался скрыть свое смущение тем, что начал энергично вытираться, — я вас об этом попрошу.

Он молча оделся, сошел на берег и, оглядевшись по сторонам, направился к Грейвзэнду. Единственным проблеском света в его нынешнем окружении было школьное расписание, и он благословлял точность, с которой учительский коллектив выходил из школы в четыре часа.

Однако сегодня его радость оказалась несколько преждевременной, потому что дети уже давно разбежались по домам, а Эннис Гетинг все не появлялась. Он ходил взад и вперед по дороге в недоумении. Половина четвертого, пять. Он дождался шести часов, что вызвало повышенный интерес у разных дам, которые украдкой наблюдали за ним из окон своих гостиных, и как раз собирался уходить в четверть седьмого, когда увидел, что она идет ему навстречу.