Прах к праху - Джордж Элизабет - Страница 40

– Этот запах.

– Копоть. Дым. Большую часть мебели, боюсь, придется выбросить.

Голоса затихли, когда женщины поднялись по лестнице. Линли воспользовался моментом, чтобы осмотреть кухню. Самому дому было более четырехсот лет, но кухню модернизировали: в глаза бросались новый кафель на рабочем столе и на полу, кухонная плита «Ага» цвета зеленой листвы, хромированные краны раковины. В буфете со стеклянными дверцами хранилась посуда и консервы. На подоконниках стояли горшки с поникшим папоротником-адиантумом.

– Мы изъяли находившееся в раковине, – сообщила инспектор Ардери, когда Линли нагнулся, разглядывая двойную миску для животных, стоявшую сразу у двери. – Похоже, ужинал один человек: тарелка, бокал для вина, стакан для воды, столовый прибор. Холодная свинина с салатом из холодильника. С чатни.

– Вы не видели здесь кошку? – спросил Линли, открывая и закрывая дверцы кухонных шкафов.

– Котят, – поправила она. – По словам молочника, их было двое. Эта Пэттен нашла их у источника брошенными. Нам удалось отыскать их у одного из соседей. Они бродили по улице рано утром в четверг. Котята, а не соседи. Кстати, по этой части у нас есть интересные новости. Еще вчера днем я направила констеблей-практикантов опросить соседей.

Не найдя ничего примечательного в шкафах с посудой, кухонной утварью и чайными полотенцами, Линли перешел к буфетам.

– И что услышали эти констебли?

– На самом деле, это слышали соседи. – Она терпеливо ждала, пока Линли не повернулся к ней, не выпуская ручки буфета. – Ссору. Настоящий скандал, как сказал Джон Фристоун. Он обрабатывает участок, который начинается сразу за загоном.

– Это добрых сорок ярдов. У него, должно быть, необыкновенный слух.

– Гуляя, он проходил мимо коттеджа около одиннадцати вечера в среду.

– Странное время для прогулки.

– У него режим, предписанный для укрепления сердечно-сосудистой системы, во всяком случае, он так сказал. Похоже правда, Фристоун просто надеялся увидеть Габриэллу за вечерним туалетом. По показаниям нескольких соседей, на нее очень даже стоило посмотреть и она не слишком утруждала себя задергиванием штор, когда начинала раздеваться.

– И что он? Увидел ее?

– Он услышал ссору. Между мужчиной и женщиной. В основном кричала женщина. Красочный язык, в том числе несколько терминологически любопытных названий.сексуальных действий и мужских гениталий. Что-то вроде этого.

– Он узнал ее голос? Или голос мужчины?

– По его мнению, все женщины визжат одинаково. Он не смог с уверенностью сказать, кто это был.

Хмыкнув, Линли открыл первый буфет, в котором находились тарелки, стаканы, чашки и блюдца.

Открыл второй буфет. На полке лежала пачка сигарет «Силк кат», за ней рядами выстроились разнообразные консервы – от молодого картофеля до супа. Он осмотрел пачку. Целлофановая обертка так и осталась нераспечатанной.

– Кухонные спички, – сказал он скорее себе, чем Ардери.

– Не было, – сказала она. – В гостиной мы нашли спички в виде картонной книжечки, а в столовой – пачку длинных спичек для разжигания камина на полке слева от камина.

– Ими не могли обложить сигарету?

– Слишком толстые.

Линли рассеянно перебрасывал пачку с ладони на ладонь. Прислонившись к плите, Ардери наблюдала за ним.

– Мы взяли отпечатки пальцев, хотя не уверены в качестве. В «астон-мартине» – тоже взяли, чтобы выделить хотя бы отпечатки миссис Пэттен из числа остальных. У Флеминга взяли отпечатки, чтобы исключить его пальчики.

– Но возможны и другие люди, которых она могла в то или иное время пригласить для дружеской беседы. Между прочим, здесь был и ее муж.

– В настоящее время мы пытаемся очертить круг местных визитеров. И констебли ищут других невольных свидетелей ссоры.

Положив сигареты на стойку, Линли направился в столовую. Там все было в точности так, как описала Ардери, за исключением источника пожара – кресла, которое унесли. Пригнувшись иод балкой, Линли прошел в гостиную по короткому, не длиннее глубины двух каминов, коридорчику. Как и столовая, гостиная была заставлена старинной мебелью, покрытой толстым слоем сажи.

Изабелла Ардери наблюдала за Линли, стоя на пороге гостиной и сложив на груди руки. По ее лицу ничего нельзя было прочитать, но Линли понимал, что его вторжение на ее территорию, которую они оба признавали таковой, нисколько не радует Ардери.

– Простите, – сказал он, – я действую автоматически.

– Я не обижаюсь, инспектор, – невозмутимо произнесла она. – На вашем месте я бы сделала то же самое.

– Полагаю, вы бы предпочли вести дело самостоятельно.

– Я бы многое предпочла из того, что никогда не получу.

– По части смирения мне за вами не угнаться. – Линли перешел к небольшой книжной полке и принялся одну за другой снимать и открывать книги.

– У меня интересные сведения от сержанта, которая возила миссис Флеминг опознавать тело, – сказала инспектор Ардери. И терпеливо добавила, когда Линли открыл небольшой письменный стол и принялся перебирать лежавшие внутри письма, брошюры и документы: – Инспектор, мы переписали все вещи в здании, как и в других постройках. Я буду только рада предоставить вам эти списки. – Когда Линли поднял голову, она сказала с той профессиональной бесстрастностью, которая невольно привела его в восхищение: – Это сэкономит время. Наши сотрудники, выезжающие на место преступления, слывут вдумчивыми следователями.

Он подошел к камину, такому же большому, как и в столовой, и проверил вытяжку. Она была закрыта.

– В столовой тоже, – заметила инспектор Ардери.

–Что?

– Вытяжка. В камине в столовой она тоже была закрыта. Бы же это проверяете?

– Доказательство убийства, – сказал Линли.

– А самоубийство вы исключаете?

– На него ничто не указывает. И Флеминг не курил. – Он вышел из гостиной, пригибаясь под балками. Инспектор Ардери последовала за ним на террасу.

– Так что же сообщила вам сержант? – спросил Линли.

– Она не задала ни одного вопроса, какого можно было ожидать в данной ситуации.

– Миссис Флеминг?

– Кстати, она настаивала, чтобы ее называли Купер, а не Флеминг. Увидев тело, она захотела узнать, почему оно такое розовое. Когда ей объяснили про угарный газ, она больше ни о чем не спросила. Большинство людей, услышав слова «отравление газом», решило бы, что речь идет о выхлопных газах. О самоубийстве, совершенном в гараже с помощью включенного автомобильного мотора. Но даже и при таком предположении они все равно задают вопросы. Где? Как? Почему? Когда? Оставил ли человек записку? Она ни о чем не спросила. Только посмотрела на тело, подтвердила, что это Флеминг, и попросила сержанта купить ей пачку «Эмбессис». Вот так.

– Насколько мне известно, они несколько лет жили врозь. Возможно, ей все надоело, и она дошла до той точки, когда уже больше мужем не интересуешься. Если так, к чему вопросы?

– Обычно женщины не проявляют такого безразличия к своим бывшим мужьям. Особенно, если у них общие дети.

– Согласен, – сказал он. – Но она могла находиться в состоянии шока.

– Согласна, – проговорила Ардери. – Но сержант Коффман так не считает. Ей уже приходилось присутствовать при опознании женами своих мужей. Коффман считает, тут что-то не так.

– Обобщения бесполезны, – заметил Линли. – Более того, они опасны.

– Благодарю вас. Я прекрасно об этом знаю. Но когда обобщение соединяется с фактами и имеющимися уликами, думаю, вы согласитесь, что обобщение следует рассмотреть.

– Вы что-то нашли, – сделал вывод Линли. Доволен, что додумался хотя бы до этого, – казалось, было написано на ее лице.

– Сюда, – проговорила она.

Не скрывая раздражения, Линли последовал за ней. Сад был поделен на две части забором. Две трети пространства было отдано газону, клумбам, беседке из расщепленных каштановых жердей, птичьему домику, купальне для птиц и прудику с лилиями. Оставшаяся треть представляла собой полоску газона с несколькими грушами, частично занятую компостной кучей. Именно в эту, самую дальнюю, часть сада и направилась инспектор Ардери, ведя Линли в северо-восточный угол, где живая самшитовая изгородь служила демаркационной линией между садом и простиравшимся за ним загоном. Сам загон был обнесен забором из кольев, с натянутой между ними толстой проволокой.