Совесть негодяев - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 37

– Ясно, – вздохнул Комаров, – а я думал, вы меня нарочно за нос водите, не говорите, где находится Пеньков.

– Его взяли за несколько минут до приезда Чижова, – напомнил Пахомов, – если это не твоя работа, то кто тогда мог сообщить о поездке Чижова в Люберцы?

– Кроме нас троих, кто-нибудь еще знал об этом? – спросил Комаров у самого Чижова.

– Капитан Перцов и Антон Серминов. Мы вместе с ним поехали за Пеньковым. Но он был все время со мной.

– Перцов, Перцов, – задумчиво произнес Пахомов, – нужно будет просветить и эту возможность.

– В любом случае нужно проверить и список Чижова, – напомнил Комаров, – иначе мы ничего не сумеем узнать. Если Пенькова так быстро убрали – значит, боялись за эту квартиру. Значит, мы должны ее вычислить. Это не так много – всего двадцать две квартиры. Мы должны проверить каждого, кто там появлялся, каждого, кто мог там появиться, каждого, с кем мог встретиться погибший Анисов. И только тогда мы узнаем, почему убрали Пенькова. Сейчас уже нет сомнений в его смерти. Его, конечно, убили, опасаясь разоблачений, с кем именно Анисов встречался в том доме.

Чижов помрачнел. Он вспомнил мать и сестру погибшего. Ее рассказ о трудной жизни, о погибшем муже, о нашедшем наконец работу ее старшем сыне. И все это так глупо оборвалось.

– Нам нужно все выяснить как можно быстрее, – решительно заявил Комаров, – иначе мы ничего не сможем доказать.

– А как быть с микрофоном? – спросил Пахомов.

– Не знаю, – честно ответил Комаров, – это действительно важная проблема. Как ты думаешь – кто это может быть?

– Кто угодно, – сразу ответил Пахомов, – я грешил на вашу службу. Но если не вы, то вполне могли и наши специалисты. Наш и. о. как только про миллион долларов слышит, сразу начинает нервничать. За такую сумму не микрофон, а радио принесут и установят.

– А милиция? – вдруг решил вмешаться в разговор Чижов. – Могли их специалисты подложить этот микрофон?

Пахомов и Комаров переглянулись.

– Почему милиция? – спросил Пахомов.

– Перцов, – напомнил Комаров.

Чижов явно смутился.

– Он мог не знать, – горячо произнес молодой человек, – я с ним работаю уже два года. Он настоящий профессионал. Просто в милиции бывают разные люди. Они и могли поставить этот микрофон.

– В принципе это самая коррумпированная организация, – согласился Комаров, – у нас тоже не без урода, но там, – он махнул рукой, – лучше не вспоминать.

– Нужно работать над списком, – вспомнил Пахомов, – перейдем в кабинет к Шестакову. Он сейчас в отпуске, и займемся списком.

– Ты взял с собой микрофон? – спросил Комаров.

– Нет, конечно. Оставил его на столе.

Они посмотрели друг другу в глаза.

– Кажется, я абсолютный болван, – прошептал Пахомов, бросаясь обратно. Чижов побежал следом. Оставшийся один Комаров вытащил платок, вытер лоб и, поднявшись, не спеша вышел из зала. Когда он вошел в кабинет Пахомова, оба следователя прокуратуры смотрели на стол как на нечто невероятное.

Микрофона на столе уже не было.

Глава 20

Только проснувшись утром и обнаружив себя спящим в роскошной чужой квартире, Ионидис отчетливо понял, что их побег действительно удался. И теперь он может наконец впервые за последние несколько месяцев валяться в постели, не откликаясь на утреннюю перекличку, и ласкать лежавшую рядом молодую женщину, лица которой он, к сожалению, не мог вспомнить. Из соседней комнаты послышались чьи-то веселые голоса, и он окончательно проснулся.

– Вставай, вставай, – радостно позвал его бывший Большой Промышленник, бывший Финансист, бывший зек, а ныне московский житель Мурад Гасанов.

Он, уже проснувшийся полчаса назад, принимал ванну, блаженствуя среди пены с бокалом коллекционного шампанского в руках. Развлекавшая его ночью дива теперь устало спала на его огромной двуспальной кровати.

Ионидис поднялся с постели, накинул на себя рубашку и отправился мыть руки в другую ванную комнату, предназначенную для гостей. В огромной пятикомнатной московской квартире Гасанова были две ванные комнаты, как и полагается в квартире такого типа.

«Какой ужас!» – подумал грек, посмотрев на себя в зеркало.

В зеркале отразилась опухшая и заросшая физиономия. Он с отвращением покачал головой и начал умываться.

Уже через полчаса, выпроводив девиц, они завтракали на кухне бутербродами с колбасой и сыром, оставшимися от вчерашнего пиршества. Вместо чая, которого не оказалось в доме, приходилось пить теплое пиво.

– Что думаешь делать? – спросил Гасанов.

– Вернусь на родину, – осторожно ответил Ионидис.

– Без документов, без денег, без визы, – усмехнулся хозяин дома, – тебя арестуют на первой проверке, как только ты выйдешь из дома, и отправят обратно в Баку, в нашу родную тюрьму. А повторить свой номер тебе уже не удастся. На этот раз за тобой будут следить достаточно серьезно.

– Понимаю, – согласился опытный Ионидис, – я об этом тоже думал. Без документов мне никак нельзя. Да и тебе нельзя особенно разгуливать по Москве без паспорта.

– А кто сказал, что я без паспорта? – засмеялся Гасанов. – Подожди, сейчас увидишь. – Он исчез в другой комнате и через минуту появился, потрясая красным паспортом.

– Когда в стране бардак, можно извлекать выгоду из этого бардака, – торжествующе заявил Гасанов.

– Каким образом? – не понял Ионидис.

– У меня штук пять разных паспортов, – охотно пояснил бывший зек, а ныне московский житель, – один отобрали при аресте. А остальные остались. Один лежал здесь. Вот этот. Еще с гербом СССР. По этому паспорту у меня московская прописка и вообще я гражданин РСФСР или, как сейчас называется, Российской Федерации. Шиш теперь меня можно арестовать. Нельзя меня выдавать иностранному государству, тем более Азербайджану. Я теперь россиянин. А штамп в паспорте, да и вообще новый паспорт раньше можно было получить за два часа. Достаточно заплатить деньги, и все. В МИДе бывшего СССР в последний год перед развалом продавали все: обычные паспорта, служебные, даже дипломатические. А как продавали паспорта в Баку... Про это можно написать книгу. Впрочем, на Кавказе всегда все продавали. Поэтому история с паспортами не редкость.

– Может, и мне купить паспорт, – подумав, сказал Ионидис, – хотя бы российского гражданина.

– Не получится, – вздохнул Гасанов, – у меня была московская прописка. Им для формальностей нужно за что-то зацепиться.

– Как тогда быть?

– Купи азербайджанский паспорт. Или узбекский. Или грузинский, – предложил практичный Гасанов, – хотя можно и российский.

– Каким образом?

– У тебя есть деньги? Не обязательно в России, можно и в Греции, – вопросом на вопрос ответил хозяин дома.

– В Греции есть, – подумав, ответил Ионидис, – и в Турции есть, и в США, и во Франции.

– Ты же миллионер, – восхищенно зацокал языком Гасанов, – тогда вообще никаких проблем нет. Любой паспорт купить можно. Только скажи, какой. Я тебе лично советую азербайджанский паспорт купить. В Баку есть посольство Греции, они там туристические визы дают даже не в паспорт, а на бумажку, где все фамилии написаны и фотографии приклеены. За три дня тебе и паспорт, и визу сделаем. Все будет в порядке.

– Мне для этого нужно будет вернуться в Баку? – спросил Ионидис. Международный аферист, убийца, контрабандист, он знал жизнь, о многом догадывался, во время своих многочисленных путешествий иногда встречался с фактами вымогательства государственных служащих, но с таким встречался впервые в своей жизни. Абсолютная коррупция была нормой в суверенных республиках бывшего Союза. Не просто девяносто девять и девять десятых, а стопроцентная коррупция среди прокуроров, судей, государственных чиновников, работников полиции, таможенников. Не брали деньги только больные, с явными психическими отклонениями, но такие не могли считаться даже одним процентом, потому что их сразу изгоняли с государственной службы, как позорящих честь мундира. Ведь когда берешь, нужно и отдавать. А не отдавать наверх было нельзя, нарушалась цепочка. За такое нарушение вполне можно убрать и с работы. В первое время Ионидис поражался, потом привык, но чтобы покупать паспорта...