Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Степанов Николай Леонидович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Русская басня - Степанов Николай Леонидович - Страница 63

Изменить размер шрифта:

ФИЛОМЕЛА И ПРОГНА[21]

Когда-то Прогна залетела

От башен городских, обители своей,

В леса пустынные, где пела

Сиротка Филомела;

И так сказала ей

Болтливая певица:

«Здорово, душенька сестрица!

Ни видом не видать тебя уж много лет!

Зачем забыла свет?

Зачем наш край не посещала?

Где пела, где жила? Куда и с кем летала?

Пора, пора и к нам,

Залетом, по веснам;

Здесь скучно: всё леса унылы,

И колоколен нет».

— «Ах, мне леса и милы!» —

Печальный был ответ.

«Кому ж ты здесь поешь,— касатка возразила,—

В такой дали от жѝла,

От ласточек и от людей?

Кто слушает тебя? Стада глухих зверей

Иль хищных птиц собранье?

Сестра! грешно терять небесно дарованье

В безлюдной стороне.

Признаться... здесь и страшно мне!

Смотри: песчаный бор, река, пустынны виды,

Гора, висяща над горой,

Как словно в Фракии глухой,

На мысль приводят нам Тереевы обиды.

И где же тут покой?»

— «Затем-то и живу средь скучного изгнанья,

Боясь воспоминанья,

Лютейшего сто раз:

Людей боюсь у вас»,—

Вздохнув, сказала Филомела,

Потом: «Прости, прости!» — взвилась и улетела

Из ласточкиных глаз.

А.Н. Нахимов

СВИНЬИ И ЯГНЕНОК

Ягненку погулять без матери случилось,

И горе страшное бедняжке приключилось:

Увяз в болоте он; барахтаяся там,

Блеял о помощи к свиньям,

Что в тине нежились, в серали, как султан.

Расхрюкалося вдруг Эпикурейцев стадо;

Не помогать оно — упреки делать радо:

«В какую ты забрел, бесстыдник, грязь?

Вот молодость, увы! к чему приводит вас!

А если б пожилым скотам повиновался,

Тогда б, молокосос, в беду ты не попался.

Каков ты прежде был? — Как свинка бел, пригож,

Теперь же — посмотри: ну на кого ты схож?»

Так мудрецы сии Ягненка укоряли;

Но между тем они того не примечали,

Что сами глубже все в болоте погрязали.

Всяк скажет, кто сию (уж какова ни есть)

Изволит басенку прочесть:

Бывают и у нас наставники такие —

Всем проповедуют, а сами не святые.

ЖИВОПИСЕЦ

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Был живописец славный,

Рафáилу в искусстве равный

И очень, очень не дурак;

Но сердцем жалкий был простак:

Уж до того он совести держался,

Что даже знатным льстить боялся!

А кто сие почтет за грех?

Спросите вы у всех.

Сей добрый человек хотел себя прославить,

И чем же? Вздумал он представить

Пороки все и глупости людей.

Судя по мастерству, он сущий чародей:

Нельстива кисть его что ни изобразила,

Одушевила.

Картину кончивши, тотчас

Он выставил ее народу на показ:

Но лишь ее узрели,

Кокетки обомлели,

У плута волос дыбом стал,

Лжец трепетал,

Грызть ногти начал скряга,

Грозил указами сутяга,

Кобенился пред живописцем франт,

И Катилиною назвал его педант.

Пылая в сердце мщеньем,

Порочные кричат художнику с презреньем:

«Ты пасквиль написал,

Честь нашу обругал;

В картине сей хотел смеяться ты над нами».

«Бог с вами! —

Художник отвечал: —

Я глупость и порок изобразить желал,

А вас не трогал я, да я вас и не знал:

Уродов можно ли вам сравнивать с собою,

Когда красавцы вы душою?»

Но мастер сей не мог себя тем оправдать;

Хоть умные его взялися защищать,

Но их немного было,

И все витийство их глупцов не убедило.

Художник отдан был под суд,

Который сжечь велел его прекрасный труд.

Так будет всякому, кто только дар имеет

И льстить пороку не умеет.

ПАРИК И БОЛВАН, НА КОТОРОМ ЕГО РАСЧЕСЫВАЮТ

С плешивой знатности когда парик снимали,

То самый сей парик болван носил.

«Уж то-то, чаю, вы сегодня рассуждали? —

Болван у Парика спросил.—

Ведь много, думаю, у знатности рассудка?»

«Как у тебя, дубового отрубка».

МОСЬКА И СОБАКА НА ПРИВЯЗИ

«Ах! сжалься надо мной, сиятельная Моська! —

Любимцу барскому Пес старый говорил.—

Весь век усердно я на привязи служил.

Смотри! изранена дубиной грудь геройска;

Я ужас был всегда для здешних всех воров,

Я был прямой слуга, не из числа льстецов!

Воззри! премудрый Мопс, на многие заслуги,

На дряхлость лет моих, на слабость и недуги:

Доставь в награду мне, почтенный мой патрон,

Хоть каплю молока».— «Да где такой закон? —

С презреньем временщик речь псову прерывает.—

Нет! Барин милостей своих не расточает;

Послушай! Молоко дается только нам,

Придворным господам;

А вы, на привязи герои,

Довольны будьте тем, что вам дают помои».