Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Русская басня

Степанов Николай Леонидович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Русская басня - Степанов Николай Леонидович - Страница 64

Изменить размер шрифта:

ОСЕЛ В СЧАСТИИ

«Ты помнишь ли Осла? — Вол Лошади сказал.—

У нашего он господина

Навоз таскал;

Но, к удивлению, сия скотина

На верх величия взошла:

Фортуна по уши влюбилася в Осла!

Навоз сперва возил, а ныне возит папу,

И папские льстецы Осла целуют в лапу;

Обвешан золотом, осыпан жемчугом,

Из смирной твари он стал страшным гордецом».

«Да стал ли он умней средь пышности и славы?»—

Спросила Лошадь у Вола.—

«Того-то сделать лишь Фортуна не могла.

Переменяет честь ведь не умы, а нравы!»

ПОВЕСТКА

Понеже завтра именины

Могучей госпожи алтынницы Макрины,

То все в указный час должны явиться к ней

С почтением, при форме всей

И не с порожними руками,

Но с полными кульками.

К ней вход не возбранен с кульком и мужику,

И всякий дар ее приятен сундуку.

Но кто ей поднесет куль с паюсной икрою,

Иль с семгою, иль с ветчиною,

Утробе тот ее и мужней удружит,

И рада по делам она тому служить.

А буде к оной кто не придет с челобитьем,

При форме и с кульком, притом в указный час,—

Тот с делом никогда не смей входить в приказ:

Понеже муж ее владеет там повытьем.

ДЬЯК И НИЩИЙ

Придрался к нищему старинный, пьяный дьяк:

«Ноздря твоя гласит, что нюхал ты табак,

И буде на тебя пойду в приказ с доносом,

По уложенью ты проститься должен с носом.

Так если нужен нос тебе для табаку,

Отдай котомку мне, лохмотья и клюку».

АССИГНАЦИЯ И АЛТЫН

Увидевши Алтын в подьяческой мошне,

Бумажка синяя сказала: «Больно мне,

Почтенной в обществе пятирублевым чином,

В одном собрании присутствовать с Алтыном;

Как мог позволить то преблагородный крюк,

Чтобы к нему в мошну входил полушкин внук!»

«Оставь пустую спесь и глупые издевки! —

Бумажке отвечал Алтын.—

То правда, что мой чин

По курсу стоит три копейки;

Но древностью алтынов род

Едва ль не превзошел подьяческий народ!

Давно уже слывут алтыны господами:

Дружилися они с дьяками

И через частое, различно сватовство

Вступили в близкое с подьячими родство;

Старинное свое прозвание им дали,

И многим вотчины алтыны отказали!

Я братец внучатный хозяину мошны;

Мы оба искренно друг в друга влюблены,

Мы оба совестию славны,

И оба мы достоинствами равны».

МОЛЬ И КАФТАН

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Жил-был суконный великан:

Приказныя версты Кафтан,

Отличный от других кафтанов

Ужасной глубиной карманов.

Подьячий сей Кафтан от деда получил,

А дед подьяческий подьячий также был,

Верстою также слыл

И также клал в карманы взятки.

Кафтан-старик имел премногие заплатки

И требовал отставки.

Не скоро от него прошенье принял внук,

Но наконец старик уволен был в сундук.

Покоился Кафтан. Вдруг Моли страшна сила

К его карманам приступила

И их без жалости точила.

Вскричал Кафтан: «Помилуй, Моль!

Точить карманов не изволь!

Ей-ей, они невинны,

Не грабили они, но берегли алтыны,

А грабили всегда приказны дед и внук.

Почто не точишь, Моль, подьяческих ты рук?»

КРЫСА И СЕКРЕТАРША

Нередко женщины влюбляются в зверьков:

В собачек, кошечек, и в белок, и в сурков.

Жена секретаря любила крысу страстно,—

Творенье гнусное, но для нее прекрасно.

А муж, усердный хлоп, нижайший секретарь,

Не смел уж не любить жене любезну тварь.

Вседневно уделял он крысе часть хабара

И отдал ей ключи от шкафа и амбара.

Когда бы ключница ему отгрызла нос,

Муж нежный для жены и то бы перенес!

Все привилегии та крысица имела:

Гуляла, кушала, покоилась, жирела,

Но секретарша тем довольна не была,

И крысу в стряпчие она произвела.

Кто одолеть хотел в приказе супостата,

Искал тот милости у крысы-адвоката.

Сутяги с крысою знакомство вдруг свели,

В карманах сахарны гостинцы ей несли;

В приказе шайка их победонóсна стала

И с стряпчим-крысою законы все попрала.

А.Е. Измайлов

УМИРАЮЩАЯ СОБАКА

Султанка старый занемог,

Султанка слег в постелю;

Лежит он день, лежит неделю,

Никто из медиков Султанке не помог;

Час от часу лишь только хуже:

Все ребра у него наруже;

Как в лихорадке, он дрожит

И уж едва-едва визжит.

В конуре, у одра больного,

Соколка, внук его, стоял;

Не мог он вымолвить от жалости ни слова

И с нежностью его лизал.

Султанка на него взглянул и так сказал:

«Ну! видно, мой конец приходит:

Нельзя ни встать, ни сесть;

Душа из тела вон выходит...

А перед смертью как хотелось бы поесть!

Послушай, милый внук, что я тебе открою:

Две кости спрятал я, как был еще здоров;

Умру, ведь не возьму с собою;

Они вон там лежат, у дров;

Поди же, принеси их обе

И старика утешь,

Который скоро будет в гробе...

Да только сам, смотри, дорогою не ешь».

Как из лука стрела, Соколка мой пустился,

В минуту воротился

И кости в целости принес.

Султанка тронут был до слез.

Ну нюхать кости он,— глодать уже не может;

Понюхал и промолвил так:

«Когда умру, пускай мой внучек это сгложет...

Однако же теперь не тронь ты их никак.

Кто знает? Может быть, опять здоров я буду.

Коль веку бог продлит, тебя не позабуду:

Вот эту кость отдам тебе,

Большую же возьму себе.

Постой, что мне на ум приходит:

Есть славный у меня еще кусок один;

Я спрятал там его, куда никто не ходит.

Сказать ли? Нет, боюсь! ты съешь, собачий сын!

Ох, жаль!..» И с словом сим Султанка умирает.

На что сокровища скупой весь век сбирает?

Ни для себя, ни для других!

Несносна жизнь и смерть скупых.