Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович - Страница 30

– Нет, – ответил один из них, – там тупик. Высокая стена. Никто не проходил.

Полковник посмотрел в другую сторону. К выходу Меликов наверняка не побежит, зная, что там стоят двое охранников. Баширов повернулся и быстро зашагал в сторону ресторана. Скрываясь за кустами, пленник мог перебежать только туда. Вызывать своих людей полковник не хотел и не мог. Иначе эти двое наверняка запомнят, где именно произошел побег, и у них могут появиться неприятные ассоциации после возможного террористического акта.

Баширов подошел к ресторану. Прислушался. Он водил головой словно опытный хищник в лесу, прислушиваясь к малейшему шороху жертвы. Медленно поднялся по ступенькам. Прошел по деревянному настилу. Снова прислушался. Все было тихо. Полковник сделал еще шаг, второй, третий... Достал пистолет. И вдруг громко, требовательно приказал:

– Выходи Мирза, хватит прятаться.

Вокруг было тихо. Полковник снова повторил требование, глядя на закрытую дверь. Неожиданно она дрогнула и открылась. Баширов, не опуская оружия, смотрел, как выходит Мирза Меликов.

– Ну и сволочь ты, полковник, – почти восхищенно пробормотал пленник. Как ты меня вычислил?

– У нас одна школа. Меликов, – холодно заметил Баширов. – Я ведь понял, что ты сразу на улицу не побежишь. С наручниками на руках. У тебя кровь капает с рукава. Поэтому не дергайся. Стой там, где стоишь. И ни шага вперед. Чем ты его убил?

– Заточкой, – ухмыльнулся Меликов, – уж очень от него плохо пахло. Я ведь говорил ему, чтобы он чистил зубы...

– А откуда заточка? – поинтересовался полковник. – У тебя ведь была аллюминиевая посуда.

– При желании можно любую вещь приспособить, – облизнул губы Меликов.

Он стоял в нескольких метрах от полковника и видел, как тот держит свое оружие. Прыгнуть он не успеет – выстрел его обязательно достанет. А Меликову хотелось жить. Хотя бы несколько дней, несколько часов.

– Как это тебе удалось?

Они говорили так, словно разбирали на практических занятиях допущенные ошибки и не было убитого Голубева.

– Открыл дверь чуть сильнее, – ухмыльнулся Меликов, – он подумал, что я хочу ударить его дверью, и сделал движение в сторону. Ну я и загнал ему заточку. Потом было легче. Я ведь сразу понял, что не смогу раскрыть твоих наручников, полковник. Значит, твой громила должен был остаться без кисти.

– Быстро управился, – задумчиво заметил полковник. – У тебя и топорик был с собой?

– Зачем топорик? Твой громила всегда ножик с собой носил. Тот самый, которым он любил мне шею щекотать. Вот я его и позаимствовал.

– Умный ты, – как-то странно посмотрев на него, сказал Баширов, – похоже, я тебя недооценил. Где нож?

– Показать?

– Не надо. А его пистолет?

– У него не было пистолета. И ты это хорошо знаешь, полковник. Я ведь успел его обыскать. Это ты, наверно, не разрешил ему брать с собой оружие. Иначе я бы к тебе не вышел. Застрелился бы, но не вышел. Сам понимаешь, как мне не хотелось еще раз с тобой встречаться.

Он сделал движение, словно собирался прыгнуть. Полковник отступил на шаг.

– Не нужно, Меликов, – холодно сказал он, – я ведь тебе не дурачок Голубев. Лишнее движение – и у тебя дырка в голове. Мы сейчас выйдем с тобой из сада. Предупреждаю, что я хорошо стреляю. И пистолет не уберу. Если только я почувствую, что ты собираешься сделать хоть шаг в сторону, даже не шаг, а движение, если только ты попытаешься что-нибудь предпринять, я не задумываясь тебя пристрелю. И не сожалея, Мирза. Таких как ты не стоит заносить в «Красную книгу». Таких нужно отстреливать. Ты у нас хищник.

– Можно подумать, что ты сам из травоядных, – пробурчал Меликов.

– Мирза, – позвал его полковник.

Тот обернулся.

– Нож выбрось, – напомнил Баширов, – только не поворачиваясь ко мне. Осторожно брось нож.

Меликов чуть сгорбился, но ничего не сказал. Он достал нож и секунду держал его в руке, словно раздумывая, как быть. Баширов стоял за его спиной, ожидая решения своего пленника. У Меликова был выбор. Но обернуться и бросить нож он не сумеет. Полковник успеет выстрелить. Мирза принял решение. Нож упал на землю.

– Вперед, приказал Баширов.

Пленник двинулся к выходу. Полковник, не спуская с него глаз, поднял нож и двинулся следом. Так они вдвоем и вышли из сада. Охранники, не понимавшие, куда делся Голубев, недоуменно смотрели на полковника и его пленника.

– Руки, – приказал полковник, – подними руки.

Меликов поднял руки. Полковник передал ключи одному из охранников и тот открыл замок, все еще липкий от крови. Он вопросительно взглянул на Баширова, тот лишь кивнул в знак согласия. Охранник надел наручники на свою левую руку, щелкнул ключом.

– Садитесь в машину, все трое на заднее сидение, – приказал Баширов, – и достаньте оружие. Если он попытается хотя бы шевельнуться – сразу стреляйте. Не раздумывая. Я вам разрешаю. Он очень опасен.

Охранники сели вместе с Меликовым в машину. Полковник подошел к багажнику, достал брезент. Затем пошел в сад. Он возился долго, минут десять. Завернув тело погибшего в брезент, он затем долго искал его кисть. Она оказалась под одним из умывальников. Полковник выволок тело убитого и дотащил его до машины. Он даже не предложил охранникам ему помочь. Сам уложил труп в багажник и сел за руль автомобиля. Он все время молчал. И лишь когда они выехали из города, вдруг сказал:

– Не думаю, что ты поступил правильно. Это была ошибка. А я просил тебя не делать ошибок.

Меликов и сам понимал, что его неудачный побег был ошибкой. Он глядел на спину своего мучителя и молчал.

Лилль. 15 июня

Утром группы, погрузившись на Северном вокзале в поезд, отправились в Лилль. Поездка заняла чуть более полутора часов, и к полудню участники «Литературного экспресса» прибыли в Лилль. Торжественная встреча на вокзале плавно перешла в прием, который мэрия организовала для прибывших. Перед участниками выступил хор детей-арабов. Дронго, немного понимавший по-арабски, восхищенно слушал пение, когда к нему подошел Игор Дивжак.

– Мы медленно умираем. – несколько напыщенно сказал он, – скоро в европейских городах большинство жителей будут составлять негры, арабы и азиаты. Конец европейской цивилизации уже близок.

Дронго с некоторым любопытством взглянул на молодого словенца. Очевидно, тот уже успел принять с утра спиртного и сейчас находился в несколько возбужденном состоянии.

– Я не вижу ничего плохого в культурном многообразии, – отрезал Дронго. – Важно, чтобы одна культура не вытесняла другую.

– Все равно вытеснит, – угрюмо сказал Дивжак.

Это был молодой человек с коротко стрижеными волосами и большими запавшими глазами. Он был примерно одного роста с Дронго, но гораздо уже в плечах и не столь массивен.

– Важно понимать, что нельзя подавлять такие процессы искусственно, – возразил Дронго, – ведь есть опыт американской цивилизации, где все нации переплавлены в единый народ. Был опыт Советского Союза и даже Югославии.

– У Югославии печальный опыт. – безапелляционно заявил Дивжак, – и вы это хорошо знаете.

– Вы тоже, – быстро вставил Дронго.

– Да, – согласился Игор Дивжак, – но я не воевал, а был на боевых позициях как журналист.

– Тем не менее, вы видели войну, – заметил Дронго, – и должны понимать, что она не несет ничего хорошего.

– Смотря какая война, – упрямо возразил Дивжак. – Я видел, как вы вчера пили с нашими девочками. С болгаркой и югославкой. И вы думаете, что они знают правду про нашу войну в Югославии? Что может знать эта девочка из Белграда.

– Я всегда однозначно считал все войны пагубными...

– Не все, – перебил его Дивжак, – а только те, которые были в наших странах. В Югославии не было ничего хорошего, только тоталитарный режим Тито.

– Ты еще молодой и многого не знаешь, – заметил Дронго, – в той стране, которую ты знаешь только по имени Тито, было и много хорошего.

– У тебя крыша поехала, – зло отрезал Дивжак.