Термитник. Энтомологический детектив - Юшко Петр - Страница 16

– Может мотылек шандарахнулся в чьё-то незакрытое окно? – Предположил он.

По закону, все жильцы Округи после захода солнца были обязаны закрывать ставнями или занавешивать окна плотными портьерами, чтобы ночные жители могли спокойно заниматься своей работой, не теряя ориентации в пространстве. Часто происходили инциденты, когда какая-нибудь пьяная компания забывала затянуть светонепроницаемые шторы и ночные мотыльки врезались в стены домов. Были даже летальные исходы.

Друзья добрались до неподвижного тела, и снова луна на мгновение осветила улицу. Тёма рассмотрел на проезжей части, на животе лежит девушка, одно крыло ее подвернулось, второе трепыхалось на ветру. Руки и ноги были неестественно выгнуты. Товарищи бросились к ней. Стрекозя подхватил тело бабочки на руки, и Тёма громко помянул пауков, увидев, как в лунном свете блеснула на земле кровь.

– Идиоты мы, – проворчал он, – у меня же фонарь в прихожей висит. Она живая?

Стрекозя, промолчав, понес её в сторону их домика, всматриваясь в лицо девушки.

Муравей побежал за ним. Пожарный в два скачка влетел по освещенной лестнице на второй этаж и внес бабочку в Тёмину квартиру. Он сразу положил ее на диван в маленькой гостиной и унесся в ванну. Муравей запер дверь и, войдя в комнату, узнал в пострадавшей новенькую журналистку из его редакции, бабочку по имени Тиза. Её лицо было покрыто кровью пополам с грязью, прическа растрепалась, и из нее торчала солома, блузка разорвана от правого плеча до поясницы и вся спина была мокрой от крови. Глаза бабочки внезапно открылись, и она осмысленно посмотрела на муравья, склонившегося над ней.

– Да где у тебя аптечка-то? – Закричал из ванны Стрекозя, – у тебя вообще есть хоть что-то?

– Аптечка? – Удивленно спросил Тёма, – а зачем мне аптечка?

Он во все глаза таращился на Тизу и не мог пошевелиться.

– Зачем?! – В ярости вскричал пожарный, выскакивая из ванны с мокрым полотенцем в руках, – Пихту тебе в … А вот затем! Вот для такого вот случая у каждого нормального есть в ванне аптечка! На. Оботри ей лицо и шею. Таз у тебя есть? Набери воды горячей в таз. Да чего ты столбом-то встал, кретин! Она не дышит почти уже! Я за аптечкой! Сейчас вернусь!

Тёма побежал на кухню, схватил кастрюльку, и налив в нее воды поставил на плиту. Потом вернулся к бабочке, которая слегка пошевелилась и негромко простонала.

– Надо в больницу везти ее, – сказал Тёма сам себе, – при чем тут аптечка.

– Нельзя в больницу, – простонала Тиза. Испуганные большие глаза закрылись, и он выгнула спину так, будто в ней торчала рукоятка ножа.

– Нельзя в больницу, они найдут меня! – Повторила она, – нельзя. Спрячьте меня, пожалуйста! Помогите мне!

У муравья было ощущение дежавю. Ему показалось, что совсем недавно все это уже происходило. Тёма подсунул одну руку ей под голову и, придерживая другой рукой начал мокрым полотенцем вытирать девушке лицо. Бабочка вдруг стала судорожно выдираться из его рук, открывая и закрывая рот, стараясь вдохнуть воздуха. Глаза ее широко распахнулись, и в них четко проступил ужас перед смертью. Тёма бросил полотенце на пол и крепко сжал ее руки в своих, сам не понимая, что он делает. В комнату вбежал Калверт с большой сумкой в руках. На сумке красной изолентой был налеплен кривой крест.

– Ты чё творишь, – заорал он, – отойди, придурок! Дай ножницы! Тащи таз с водой!

Пожарный стащил Тизу на пол и начал делать ей дыхание рот в рот и массаж сердца45.

– Срезай с нее блузку, – командовал он муравью, – смотри, где есть раны. Откуда кровь идет? Возьми большую белую бутылку из сумки, смочи полотенце из нее и промокни раны. Нужно понять, насколько они глубокие и нет ли там инородных предметов.

Тёма содрал с Тизы остатки блузки вместе с маечкой и бросил их в угол комнаты. Сильно пахло кровью. Он увидел на правом плече бабочки рваную глубокую рану из которой сочилась кровь. Пока он копался в сумке и искал в ней большую белую бутылку, а потом пытался открыть ее, пожарник делал бабочке массаж сердца, шепча страшным голосом в такт своим движением: «Систола, дистола, систола, дистола». Наконец раненая судорожно вдохнула сама, снова выгнула спину и застонала.

– Поворачивай ее на бок, – скомандовал Стрекозя, – куда ты ее крутишь, убогий? На левый бок поворачивай! Да хорош пялиться! Полотенце давай. Рана только здесь? Нужно продезинфицировать и зашить. Ищи пакетик с иголкой и ниткой. Желтый он такой, небольшой. Зашивать раны, конечно, не умеешь? Вот ты блин дегенерат! Возьми шприц из упаковки, набери два кубика вот из этой бутылочки и сделай уколы ей в это плечо. Один ниже раны, другой выше. Спиртом протри сначала, телепень.

Муравей, наконец, начал быстро и четко выполнять приказы друга. Он промыл рану на плече, а Калверт мастерски зашил ее, наложив двенадцать аккуратных швов и плотно забинтовал. На лице у Тизы была рассечена бровь, ее просто промыли и залепили пластырем. Сзади на шее оказалась еще одна рана, которую сразу не заметили. Стрекозя сначала опешил, так как зашить ее было невозможно. Рана представляла собой небольшое круглое отверстие, сделанное будто дыроколом. Кровь из нее не шла, хотя блузка на спине была вся залита кровью. Стрекозя наложил перевязку как на колотую рану и туго забинтовал. Руки и ноги бабочки были в царапинах, но не глубоких. Стрекозя заставил Тёму снять с бабочки порванные чулки, промыть ранки прямо из бутылочки, насухо обтереть и смазать йодом. Переломов, на первый взгляд, у пострадавшей не было.

– Надо бы в милицию бежать, – сказал полувопросительно Тёма. Он, не отрываясь, смотрел на выпуклую грудь бабочки, которая резко подымалась и опускалась, в такт ее дыханию, – или Скорую вызвать. Вдруг сотрясения какие, или внутренние повреждения. Давай я от тебя позвоню, а ты около нее посидишь.

– Давай, – ответил Стрекозя вытирая руки полотенцем, – положим ее сначала на диван. Девушка, а девушка, вы меня слышите?

– Ее Тиза зовут, – прошептал Тёма, – она из нашей редакции. Я ее видел пару раз, но фамилию не знаю.

– Тиза, – позвал пожарник, – вы меня слышите? Мы сейчас положим вас на диван и накроем одеялом. Раны у вас не смертельные. Все будет хорошо. Тёма сейчас сбегает и позовет помощь. На вас напали на улице? Кто это был? Вы запомнили лица? Приметы? Сколько их было?

Тиза снова выгнула спину и, широко раскрыв глаза, горячо зашептала:

– Мне нельзя в больницу! Помогите мне, спрячьте меня. Они найдут меня и убьют. В милицию нельзя тоже! Они все в сговоре! Они снова придут за мной и убьют меня! Помогите мне, пожалуйста. Помогите! Спрячьте меня!

– Конечно, конечно, мы поможем, не волнуйтесь так. Вам нужно отдохнуть. Тёмка притащи воды, ей нужно много пить. От кровопотери у нее обезвоживание и бред. Мы оставим вас здесь, не переживайте.

– Мне нельзя в больницу, – снова проговорила Тиза, умоляюще глядя на друзей большущими красивыми глазами.

Тёма приволок стакан с водой, друзья вдвоем помогли бабочке приподняться и дали ей напиться. Тиза сделала несколько конвульсивных глотков, поперхнулась и закашлялась. Товарищи взяли ее на руки и положили на диван. Бабочка закрыла глаза и тяжело дышала.

– Да хорош ты пялиться, – зашипел на друга Стрекозя, – тащи одеяло и рубашку какую-нибудь свою. Только чистую.

– Не пялюсь я, – огрызнулся Тёма, – что я грудей, не видел, что ли. Грудь как грудь, – бормотал он, роясь в шкафу в поисках чистой рубашки, – обычная красивая женская грудь. Что в ней такого? И не пялился я. Так, просто рассматривал.

Калверт накрыл Тизу пледом и подсунул ей под голову подушку, но она снова выгнула спину и Стрекозя подушку убрал. Он озадачено смотрел на девушку, которая неожиданно крепко заснула. Рука ее свесилась с дивана. Он положил руку обратно и накрыл пледом. Тёма принес одеяло со своей кровати и чистую клетчатую рубашку ковбойку.

– Мне кажется, у нее какая-то внутренняя травма, – произнес Стрекозя задумчиво.