Миг бесконечности 2. Бесконечность любви, бесконечность печали... Книга 2 - Батракова Наталья Николаевна - Страница 53

— Хозяин на месте… И не только… — процедил сквозь зубы Максим.

Не сдержавшись, Лера скосила взгляд и едва не задохнулась от эмоций: дом за забором не шел ни в какое сравнение с дачей, которая осталась в ее памяти! Фасад, крыша, подсветка стен и участка — все говорило о том, что хозяин обеспечен и денег на стройку не пожалел.

«А ведь я могла в нем сейчас жить, — подумала Галецкая и едва не захлебнулась в потоке ненависти: — Сволочь Ладышев! Не успокоюсь, пока не уничтожу!»

Еще немного и, потеряв контроль над собой, она рванула бы к кованой калитке, колотила бы по ней кулаками, стучала ногами, орала бы на всю округу, проклиная Вадима…

Неожиданно чуть впереди стали отодвигаться въездные ворота, за спиной послышался звук приближающегося автомобиля.

— Идем дальше. Не оглядывайся.

Максим намертво пригвоздил ее локоть к своему телу, и Лере пришлось подчиниться.

— Ненавижу! — только и прошипела она.

— Ладышева, что ли? — уточнил Обухов. — Ни холодно ни жарко ему от твоей ненависти… Остановись, но спиной к воротам, обними меня, — снова скомандовал он и тут же обнял ее сам.

Женщина неуверенно подняла руки, положила их Максиму на плечи. Заставить себя обнять его она не могла. Но и этого было достаточно. Проследив, как во двор медленно въехала машина, он, намереваясь юркнуть в не закрытые еще ворота, оглянулся: прямо к ним торопливо двигался непонятно откуда взявшийся человек с чемоданчиком. Приблизившись к калитке, он позвонил в домофон Ладышевых, но, заметив открытые ворота, тут же двинулся к ним. Стоило ему скрыться в проеме, как откатные ворота пришли в движение.

Максиму пришлось заново оценивать обстановку. Справа и слева в коттеджах горел свет, значит, хозяева дома. А вот строение напротив имело явно нежилой вид: свет уличных фонарей отражался в темных стеклах, за забором-сеткой виднелись кучи стройматериалов.

— Пошли, — тихо скомандовал он, увлекая за собой Леру.

Дойдя до конца улицы, Максим повернул налево, обогнул крайний дом, двинулся вдоль заборов, примыкавших к лесу, но почти сразу остановился. Полная темень. Свет от фонарей сюда не добивал, раскидистые лапы высоких елей и сосен полностью перекрывали небо. Понемногу глаза привыкли к темноте, проступили очертания стволов, извилистой линии забора. Внезапно за спиной возник луч света.

— Выключи немедленно! — прошипел он, догадавшись, что Лера включила фонарик в телефоне.

Зря он взял ее с собой!

— Так ведь темно, ничего не видно… — попыталась та оправдаться.

— Или возвращаешься к машине, или идешь следом, но без самодеятельности! — раздраженно прошипел Максим.

Лера тут же погасила фонарик. Впереди на земле светлела тропинка, которых в этих местах хватало: окрестные дачники срезали путь к станции. Стараясь не терять из виду забор, Максим стал продвигаться по ней. Повезло: прежде чем свернуть в глубину леса, извилистая стежка довела до нужного участка, огороженного забором-сеткой. Отогнутый край сетки нашелся быстро, словно кто-то специально проделал лаз. Протиснувшись внутрь, Максим переступил через белеющую ленту фундамента, присмотрелся. Территория вокруг дома была довольно ровной и неплохо освещалась, при этом легко можно было укрыться за штабелями стройматериалов.

— Делай, как я, — не поворачивая головы, приказал он пыхтевшей за спиной женщине и, пригнувшись, короткими перебежками стал продвигаться ближе к улице.

Как вдруг…

— Эй! — негромко окликнул мужской голос, едва Обухов приблизился к возвышенности рядом с перекошенными сетчатыми воротами на улицу. — Вы из какого кооператива?

Навстречу из темноты шагнула долговязая фигура.

Максим напрягся, сжал кулаки.

— Или вы из города и опоздали на инструктаж? — спросил молодой человек в байке с наброшенным на голову капюшоном.

— Опоздали, — предпочел согласиться Обухов.

— Ясно, волонтеры… — молодой человек сделал паузу. — Вас ребята засекли, когда вы еще только парковались. А когда по улице шли и останавливались, так уже все на стреме были. Сейчас дам отбой… — принялся он набирать что-то на смартфоне. — Значит так, раз свои, то оставайтесь здесь и следите вот за той территорией, — показал он рукой на коттедж слева от дома Ладышева. — Мы взяли под наблюдение все строения, где есть собаки. Проанализировали, что всех питомцев травили рядом с домом. То есть эти уроды точно знают, где яд оставлять. Кельвина жалко, — он кивнул на дом напротив, к которому как раз подъехал еще один автомобиль. — Надеялись, хоть его спасут… Мы вчера ночью уже пытались мониторить дачи и Крыжовку. Только маловато нас было… Многих собачников предупредили, чтобы настороже были, а этих не успели. Вы тоже собачники? Какая порода? — поинтересовался он.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Далматин… Был, — ответил Максим.

— Тоже отравили? — сочувствующе уточнил молодой человек.

— Можно и так сказать…

После того как у отца случился инсульт, пес остался под присмотром матери. Но заниматься им ей, как и другим членам семьи, было некогда: мать терпеть не могла прогулки, младший брат дорабатывал контракт с немцами, в семье должен был родиться второй ребенок, а у первенца аллергия на шерсть животных. Максим же разрывался между больницей, клубом-казино, командировками в Гомель, где консультировал хозяев готовящегося к открытию очередного заведения. При этом использовал любую свободную минуту, чтобы наведаться в родительскую квартиру и погулять с псом. Параллельно подыскивал ему новый дом, так как понимал, что отцу-инвалиду будет уже не до собаки. К себе в съемную квартиру тоже забрать не мог: бывало, по несколько суток там не появлялся. Уговаривал мать еще немного потерпеть, так как не мог отдать пса первому встречному. Но однажды приехал и не обнаружил ни собаки, ни мисок, ни коврика. Как выяснилось, мать решила вопрос по-простому: пса усыпили…

Узнав об этом, Максим, и прежде не питавший к родительнице особо теплых чувств, свел общение на нет и вычеркнул из лексикона слово «мама». При необходимости называл «она» или «Алла Вячеславовна».

— …Значит так: следите вот от этого дома, — долговязый парень показал на коттедж Ладышева, — и до конца улицы. Не исключено, что этот гад снова захочет здесь пройтись. Запишите на всякий случай мой телефон, наберите, я добавлю вас в группу в вайбере. Меня Никита зовут. Если заметите что-то подозрительное — сразу сообщайте. Оделись-то тепло? Вторая смена только к трем подтянется, — с сомнением посмотрел он на мужчину и женщину в легких куртках. — Если домой надумаете — тоже дайте знать. Без вас справимся. Не сегодня, так завтра мы их обязательно поймаем, — заверил он и двинулся к лесу.

— Ничего не поняла, — глядя ему вслед, пробормотала Валерия. — Какие-то собаки, волонтеры… Что здесь происходит?

— Ясно одно: мы не вовремя, — ответил Максим.

«Надо отсюда убираться, слишком много глаз кругом… И Грэму дать знать… А может, ну его? Пусть сам ищет блок, мне к прежней жизни все равно хода нет. Деньги на отца и адвоката для Артема я Володе оставил, документы на руках. Уеду куда-нибудь подальше в Россию, начну детишек тренировать. Как в свое время Учитель… Только он с чистой совестью уезжал: потерял семью, когда по пути с материка на Сахалин корабль затонул. Меня же совесть сгрызет: брату опасность может грозить, Артем в тюрьме… Нет, не смогу я их бросить. Да и этих как-то жалко стало, — посмотрел он на дом Ладышева. — А ведь Грэм на все готов, лишь бы забрать блок. И закончится это плохо… Надо что-то делать. Думай, Макс, думай!»

— Что теперь? — вопрос Леры застал его врасплох.

— Уходим, — он достал телефон…

— …Значит так: давление я сбил, успокоительное дал. Пусть спит. Галина Петровна побудет с ней до утра, — отчитался на крыльце Заяц и, глянув на почерневшего за последние дни друга, решил его хоть как-то приободрить: — Желание загадывай, между двумя Андреями стоишь, — подмигнул он Поляченко.

— Мама отказалась ехать в Москву к родственникам, попросила билет сдать, — тяжело вздохнул Ладышев, не отреагировав на его слова. — Даже не знаю, как ее уговорить.