Миллион миров с тобой (ЛП) - Грэй Клаудия - Страница 39

Ребенок Пола, и мой, всё ещё в Русской вселенной, ждущий своего рождения. Я сражаюсь за всех людей, которых Триада подвергла риску, но в глубине души я думаю, что больше всего я сражаюсь за этого ребёнка.

— Тебя сейчас стошнит? — это первые слова, которые Тео произнёс после аэропорта. Он говорит угрюмо, даже раздражённо, и всё же каждый слог режет меня, как нож. — Если так, то не могла бы ты сначала открыть окно?

— Если меня вырвет, это всё будет у тебя на коленях, — я скрещиваю руки на груди и смотрю в окно. Лучше смотреть на это безумное движение, чем на лицо Тео.

Когда мы, наконец, сворачиваем с загруженных шоссе в один из районов, я поражаюсь тому, как, обыкновенно всё выглядит. Все вывески могут быть на испанском языке, и магазины и транспортные средства могут быть меньше, чем они были бы дома, но в остальном этот город похож на другие. Лимузин замедляет ход, когда мы проезжаем мимо кофейни Хуана Вальдеса, и Ватт тихонько стучит в окно.

— Приехали.

Моё сердце подпрыгивает, когда я узнаю Пола, Пола из вселенной Триады, настолько похожего на моего, что только несколько нюансов разделяют их. Он сидит за круглым каменным столом и печатает на своём старом ноутбуке, панель которого заклеена скотчем. Интересно, почему он хмурится? Так бывает, когда мы обычно болтаем, а я долго не отвечаю? Поскольку он оказался “приманкой” в этой конкретной ловушке, Ведьма не дала бы ему никакого намёка на то, что она сядет на рейс в Эквадор.

Было бы так легко просто открыть дверь и выпрыгнуть. Лимузин не преодолевает и пяти миль в час. Я хочу броситься к Полу, показать ему эту Жар-птицу и объяснить про контрзаговор, про всё это. В этот момент я больше ничего не хочу.

Я не двигаюсь. Я должна выяснить, как много знает Конли. Поэтому я продолжаю притворяться, что хочу играть в мяч.

Широкие руки Пола продолжают работать на клавиатуре, пока он тщетно ищет что-то или кого-то. Как иронично, что мы рассматриваем людей, с которыми хотим быть рядом, только тогда, когда отдаляемся или когда они отдаляются.

Неужели я должна была потерять Пола, чтобы полностью понять его?

— Что он здесь делает? — бормочу я. — Я знаю, что ты знаешь.

— Не всё, — признается Конли, удивляя меня. — Марков достаточно опытен, чтобы замести следы. Он, кажется, подхватил какую-то программистскую работу и даже немного халтурил переводами. Живёт в молодёжном общежитии недалеко от исторического колониального района города. Иногда заводит друзей из других студентов, находящихся проездом, но не волнуйся, Маргарет. Ни одна из приезжих девушек не соблазнила его... по крайней мере, насколько нам известно.

Он пытается заставить меня ревновать. Какая пустая трата времени. Я достаточно хорошо знаю Пола, чтобы понять, что он не целовался ни с одной девушкой, кроме меня, и он слишком застенчив, чтобы превратиться в бабника.

Даже если бы он не был застенчивым, Пол никогда бы не стал изменять. Даже мысль о том, что я буду с другим Полом, была почти невыносима для него. Его верность — это то, в чём я никогда не сомневаюсь.

— Хорошо, — говорю я. — С Полом всё в порядке. Спасибо.

— Пожалуйста, — Ватт Конли улыбается, словно оказал мне огромную услугу.

— Ему лучше остаться в порядке, — я позволяю себе смотреть на Конли с некоторой долей ненависти, которую действительно чувствую.

Его улыбка становится жёстче. Мы оба знаем реальность этой игры.

— Это зависит от тебя.

После этого лимузин подъезжает прямо к роскошному отелю и высаживает меня с Тео прямо позади него.

— Засели её, — говорит ему Конли. — Убедись, что она в безопасности и под контролем.

То, как он произносит "под контролем", безошибочно указывает на кружевной шарф, которым Тео меня душил. Может быть, такие дешёвые, очевидные трюки и не должны быть такими эффективными, но я не могу не чувствовать волну нового страха и неприятный комок в горле.

Конечно, в этом отеле меня ждёт номер, достаточно шикарный, чтобы иметь мраморные кафельные полы и водопад в вестибюле. Даже пентхаус, потому что Ватт Конли ничего не делает наполовину. Мы с Тео поднимаемся в лифте вместе в гробовом молчании. Один раз он протягивает руку, чтобы взять мою сумку, но я только крепче сжимаю ручку. Я не хочу, чтобы эта мразь трогала меня или мои вещи. Хватит с меня его “помощи”.

Именно поэтому Конли и заставил Тео сопровождать меня. Учитывая, что я нахожусь в чужой стране, без больших денег, с головокружением и тошнотой, шансы на то, что я сбегу, минимальны. Но он хочет, чтобы Тео был там, как напоминание о том, как плохо всё может быть. Несмотря на все свои обещания безопасности и сотрудничества, Конли всё ещё хочет, чтобы я боялась за свою жизнь.

Но дело в том, что теперь, когда я действительно смотрю на Тео, я вижу, что вина лежит на нём так тяжело, что его плечи опускаются. Его обычная напускная развязность была сведена к шарканью, и всё же, больше, чем через час после приземления, он всё ещё не встретился со мной взглядом.

Тео убил меня, и Тео ненавидел это. Я помню, как он плакал, как умолял меня выпрыгнуть, чтобы убить хотя бы одну из нас. Если Тео или Конли думали, что после этого убивать будет легче, то они ошибались.

Сама мысль о встрече с ним приводит меня в ужас. Но оказалось, что я влияю на Тео даже глубже, чем он на меня.

Тео постукивает ключом-картой по замку, прежде чем отступить назад, чтобы пропустить меня. Я плечом открываю дверь, чтобы войти в чистую элегантность. В гостиной с панорамным видом на город установлены шикарные, современные кожаные кресла и диваны, даже стеклянный обеденный стол, окружённый позолоченными тростниковыми стульями. В углу стоит зеркальная барная стойка на случай, если я вдруг начну предпочитать виски. Пышные ковры покрывают мраморный пол, а картины, висящие на стенах, действительно выглядят как произведения искусства. Я прохожу достаточно далеко, чтобы заглянуть в спальню, где огромная кровать с балдахином задрапирована мягкими сетчатыми покрывалами. Это не Ритц, но всё же — это похоже на тот гостиничный номер, который получила бы Джей Ло.

Я бросаю свою спортивную сумку на резную скамью и направляюсь к бару. Мне трудно вести себя непринуждённо перед убийцей, но каким-то образом я ухитряюсь говорить ровным голосом.

— Я пью только по большим праздникам и во время апокалипсиса. Но ты чего-то хочешь?

— Лучше не надо, — Тео не знает, что думать. Хорошо.

Я делаю вид, что проверяю мини-бар, который похож на настоящий бар без приставки "мини". Я стою спиной к Тео, так что он не видит, как дрожат мои пальцы перед рядами бутылок и банок. Выбрав банку содовой, я сажусь в одно из золоченых кресел и пытаюсь представить, что это трон.

— Скажи мне, Тео. Каково было убить её?

Он пристально смотрит на меня, его лицо словно восковое.

Я открываю банку содовой, ведя себя небрежно, как будто мой желудок не вздымается внутри.

— Другая Маргарет не могла знать, зачем ты это делаешь. Она думала, что ты такой милый, лихой европеец, со своими усами и яркими маленькими шарфиками. И она даже не помнила, как её привели в эту гробницу. Она пришла в себя в последние секунды своей жизни, — мне очень жаль, думаю я, обращаясь к ней. Мне очень жаль. Но держу пари, она не будет возражать, если я использую это воспоминание, чтобы ударить её убийцу. — Она пыталась поговорить с тобой? Было ли у неё время поплакать?

— Пожалуйста, Мэг, — голос Тео срывается. — Ты же знаешь, я ненавижу это.

— Ну да, очевидно, ты любишь что-то большее. Это деньги или власть? Подожди, не говори мне. На самом деле мне всё равно.

Тео подходит ближе ко мне и наконец снимает очки. Его щенячьи глаза полны слёз.

— Она умерла быстро. Почти сразу после твоего ухода. И от этого мне ничуть не стало легче. Я просидел рядом с ней почти час, кажется, не знаю, а когда выполз на свежий воздух, то увидел свою винтовку и подумал, что должен застрелиться. Просто взять винтовку, сесть на ближайший походный стул и разнеси себе голову к чёртовой матери.