Солнечная сеть (СИ) - Харченко Александр Владимирович - Страница 24

— Чего же мы не предусмотрели? — горестно спрашивал Фейнман. — Ах, да: наверное, мы не предусмотрели самореализации для каждой личности, для каждого отдельного человека! От человека требуется по-прежнему быть либо неизвестным героем, либо, наоборот, известным и популярным субъектом, вроде телеведущего, депутата или прославленного руководителя какой-нибудь там фигель-мигели. А если человек оказывается прежде всего сам собой, то его сразу же начинает преследовать и мучить ощущение собственного ничтожества. Раньше в таких случаях человек шёл и что-нибудь покупал, чтобы отличаться от других. Теперь такого нет, а отличаться по-прежнему хочется. Ну, а раз не получается — значит, вся жизнь к чёрту! Ненавижу это племя, дебильное от рождения и слабое по натуре!

Юсуф Куруш спорил, приводил контрдоводы, давал другие, альтернативные объяснения происходящему, от мирового заговора до кризиса в экономике, от пагубного влияния модных психологических теорий до недостатка гуманитарной составляющей в школьном образовании. Фейнман только отмахивался.

— Ненавижу людей! — говорил он, и день за днём создавал своими руками бессмертие для всех без изъятия представителей рода человеческого.

Но никакие усилия отдельных людей не способны подтолкнуть прогресс, если в нём не заинтересовано общество. А общество, породившее Фейнмана и Юсуфа Куруша, создавало теперь азотные камеры, способные обслужить и обслуживавшие тысячи желающих расстаться с опостылевшей жизнью на веки вечные. К камерам прилагались теперь приятного вида домики, где можно было не спеша попрощаться с родственниками и друзьями, и не менее приятного вида девушки, с профессиональным удовольствием оказывавшие последнюю психологическую консультацию, помогавшую всякому колеблющемуся немедленно закончить свои дни, не испытывая сожаления и тоски.

— Иногда я вижу во сне атомные грибовидные облака над всем этим уродством, — признался однажды «профессор без кафедры» своему молодому товарищу. — Такое ощущение, что спасти нашу цивилизацию может только чудо! Ну, например, явятся сюда пришельцы с других звёзд…

И чудо случилось — в Солнечную Систему явилась с другой звезды Кинтия Астер!

Ещё в тот момент, когда Кинтия, только-только вернувшая себе человеческий облик, вышла из душевой в кессоне станции и, ступая босыми ногами по отсыревшему полу, направилась в кают-компанию в сопровождении своего огромного чёрного пса, Юсуф Куруш понял и то, что мир изменился бесповоротно, и то, что возникшее внезапно чудо надо сберечь любой ценой. Он хорошо, хотя и несколько интуитивно, представлял себе те общественные механизмы, которые способны были намертво вцепиться в это чудо и растащить, раздёргать, растерзать его, пока от чудесного явления не останутся одни только жалкие ошмётки. Поэтому он и вызвался сопровождать Кинтию в её полёт к Земле.

За те недели, которые они провели вместе, он хорошо узнал её. Она совершенно не походила на земных девушек — она не интересовалась его потребительской карточкой и пенсионом, не спрашивала, какой у него график полётов и часто ли он бывает дома, кто его родители, в каком регионе планеты он бы предпочёл впоследствии жить. Вместо этого она жадно впитывала подробности его жизни — и рассказы об учёбе в Академии Астрофлота (располагавшейся в то время, свободное от влияния классических вкусов Рикки Морьера, ещё во Флориде), и осторожные воспоминания о работах Фейнмана, и любопытные зарисовки из жизни в школе-интернате. А когда Юсуф рассказал о том, как ушла из жизни его мама (она смертельно боялась рака, поэтому воспользовалась азотной камерой при первом, едва только оформившемся подозрении на онкологию), Кинтия вдруг обняла его и заплакала — простыми, нормальными, совершенно обычными человеческими слезами. Видимо, в тот момент её немало не заботило, как это будет выглядеть со стороны, и не совершит ли она фатальной ошибки, представившись молодому мужчине психологически уязвимой дурочкой. Девушки с Земли давно уже не позволяли себе подобных непростительных вольностей…

На промежуточной станции в системе Юпитера Юсуф, воспользовавшись случаем, представил Кинтию опальному доктору Северову, единственному человеку в Солнечной Системе, воскрешавшему мёртвых по фейнмановскому методу. Помимо Северова и Юсуфа Куруша, в разговоре этом участвовал случайно и тридцатидвухлетний Рикард Морьер, бывший на тот момент начальником технологической группы строительства новых комбинатов по переработке юпитеранского химического сырья. В течение трёх вечеров эта маленькая группа захватила всё свободное время Кинтии Астер, задав ей бессчётное количество вопросов.

— А теперь давайте думать, — сказал доктор Северов, когда Кинтия в очередной раз ушла читать книгу, оставив троих мужчин в небольшой гостиной на юпитеранской станции. — Ведь это же именно то, что мы планировали сделать рано или поздно! Для меня не подлежит сомнению, что природа этой второй, плазменной расы чисто технологическая. Простая эволюция не смогла бы создать среди звёзд подобный вид ни за какие разумные сроки — слишком высокой получается степень свободы, слишком малая выходит экологическая потребность в эволюционном развитии у этих звездожителей! Значит, какой-то другой народ просто прошёл по пути, который мы только что нащупали, значительно раньше нас. И мы можем повторить этот путь, мы, сотрудники Астрофлота, которые лучше всех знают на своём опыте, как хрупка человеческая жизнь в сравнении с силами и опасностями космоса!

— Я в деле участвую, — сказал Морьер солидным басом, — и мои ребята тоже. Но давайте-ка тогда заключим договор: пока в наших руках не будет технологии, которой может воспользоваться кто угодно, мы сами не будем просить её поделиться этой своей природой ни с кем из нас по отдельности. Иначе получится, что уже есть избранные — судьбой или Кинтией Астер, это неважно, — и им не станет дела до судьбы остального человечества!

— И что ты предлагаешь?

— В первую очередь, не просить у неё такого дара. Во вторую — не вступать с ней в брак, или в отношения, похожие на брак. Не признаваться ей в вечной любви, и так далее… — Рикки Морьер отчего-то особенно пристально посмотрел на Юсуфа. — Ну, и в-третьих, даже когда мы сможем повторить эту технологию на практике, мы сами не должны пользоваться ей первыми, разве что в порядке одиночного эксперимента. Только публикация всех чертежей, схем и расчётов, только публичное обсуждение, только массовость! И тогда вместо азотных камер — выход к самым дальним звёздам, освоение всей Вселенной, мечта пилотируемой астронавтики и новая надежда для человечества.

— Звучит неплохо, — согласился Северов, и трое мужчин пожали друг другу руки, скрепляя этот неформальный договор.

Тем же вечером, час спустя, Рикки Морьер нашёл в библиотеке Кинтию.

— Я хочу, — сказал он без обиняков, — чтобы вы отдались мне.

Кинтия удивлённо посмотрела на него:

— Зачем?

— Чтобы вы признали меня своим мужем, не юридическим, так биологическим, если можно так выразиться. Я хочу, чтобы у вас была признанная всей Землёй мотивация поделиться со мной своей природой. Со мной лично, ни с кем другим. Пока что так.

— Но почему? — вновь спросила Кинтия, искренне недоумевая.

Рикард Морьер принялся рассказывать ей всё — и о карьере рядового сотрудника Астрофлота, и об аугментированных землянах, и о позиции земных женщин, и о позиции земных мужчин, и, наконец, о том, что коммунизм и звёзды — это дело ангелов, а не людей. Он, Рикки, давно уже стоял на страже небесных врат. Он был готов самостоятельно превращать людей в ангелов, чего бы это ни стоило. Но каждый ангел должен быть ужасен, и никто больше во всей Вселенной, кроме него, Рикарда Морьера, не понимает и не хочет понимать этой простейшей истины.

— Если ваш дар, — сказал Рикки Морьер, — попадёт в недостойные руки, то мир ждёт великая ловушка тирании. Землянин, средний человек, не хочет коммунизма и совершенно не жаждет звёзд. Ему гораздо интереснее карточка с повышенным потребительским статусом. А решения всех своих проблем он ожидает от некоего галактического разума, готового спуститься с небес специально ради того, чтобы подтереть землянину задницу, а всех остальных, наоборот, по заднице нашлёпать. И вы, отдав свой дар в недостойные руки, спровоцируете всю Землю на ожидание именно такого галактического разума! Со мной вы, по крайней мере, можете быть гарантированы от подобного исхода.