Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 53

Мама с сомнением посмотрела на меня.

– Надо теперь новую работу искать. Я уже трудовую получила и расчет. Вспылила. Не сдержалась. Она такие вещи говорила, что…

Я была уверена, что раньше, до замужества с Денисом Дмитриевичем, мама бы смолчала, в крайнем случае просто тихо уволилась. Но теперь, когда у нее за плечами такая мощная поддержка, она высказала, наконец, все, что думает. И я уверена, что ее слова зряшными не останутся.

– А зачем тебе работать, мама? До нового года пара недель осталась. Посидишь дома, в себя придешь, по СПА-салонам походишь. Разве ты не хочешь сразить мужа неземной красотой?

Мама отвлеклась от воображаемого горячего спора с большой начальницей и рассеянно посмотрела на меня.

– Что? – до нее медленно дошли мои слова, и она бледно улыбнулась. – Ты права, я так и сделаю. Да здравствует свобода!

Потопав ногой в мягком тапке и кому-то агрессивно погрозив кулаком, она ушла, что-то весело напевая, а я тихонько рассмеялась. Мама так преобразилась после замужества. Стала более живой, более яркой. Может быть, она возвращается к той, какой была когда-то? Это было бы здорово.

На следующий день вечером нас посетил Александр Васильевич собственной персоной. Он вел себя так самоуверенно и вальяжно, будто ждал извинений от мамы. Возможно, так оно и было, потому что он долго тянул время, а потом признал:

– Ксения Михайловна, я все понимаю, вы разобижены и все такое прочее, и я вас ни в чем не виню. Меня самого эти тупые проверяльщики до печенок уже достали. Но подумайте о своих коллегах! Нагрузки запредельные, а если еще и вы уйдете…

– Я уже ушла, Александр Васильевич, – оборвала его излияния мама. И твердо заверила: – И не вернусь.

– Но куда вы пойдете? По всем объектам Минздрава области прошел негласный приказ – вас не принимать.

Мама коварно усмехнулась, демонстрируя, что ей все нипочем.

– А я и не собираюсь здесь на работу устраиваться. Я в Москву еду.

– К сыну? – проявил похвальную осведомленность главврач. – А мешать вы ему не будете? Все-таки молодым лучше жить отдельно.

Мама чуть прищурилась. И я вдруг поняла: а ведь она и Денис Дмитриевич называются молодоженами, то есть молодыми! Александр Васильевич, не зная того, каламбурил.

– Нет, я к мужу поеду. И работу в Москве искать буду. Уверена, с ней проблем не будет.

– К мужу? – начальник явно был не в курсе маминого замужества, что вполне понятно – мама на работе никому об этом не говорила. Не хотела сплетен.

– Я недавно замуж вышла, – не очень охотно разъяснила она. – За Дениса Родионова. Слышали о таком?

Александр Васильевич некрасиво выпучил глаза, но быстро овладел собой. Еще бы, столько лет на руководящей должности, это же какая тренировка воли! Он же как свинка в серединке, должен и вашим угодить, и нашим. То есть и начальству услужить, и подчиненных не обидеть.

– Слышал, слышал, как не слышать. Если это в самом деле тот, о ком я думаю, – уныло, поняв, что маму уговаривать бесполезно, уточнил он.

Мама спокойно кивнула, а он нервно проглотил слюну. Мне стало его жаль, и я вежливо предложила ему чаю. Но от чая он отказался. Извинился и торопливо ушел.

Проводив его до двери, мама вернулась в комнату и нервно обхватила себя руками за плечи.

– Слушай, доча, я впервые поняла, за кого замуж выскочила. Это же кошмар! Это ж какой уровень! Я ему совершенно не соответствую.

– А кто соответствует? Те жерди, что по подиуму ходят и морду кирпичом делают? – я утрировала, но надо же было привести маму в чувство. – Я помню фотографию одного олигарха с новой женой. Он ей едва до подмышки доставал, и она так небрежно его ручкой за пухлые плечики приобнимала. Жаль его было, если честно. Вид у него унылый был ужасно, глазки печальные такие. Сразу видно, что в сети попался. Добыча, одним словом.

Мама поневоле рассмеялась и шаловливо погрозила мне пальцем.

– Умеешь ты утешать, право слово. Спасибо.

Я весело ответила:

– Да не за что. И чего ты нервничаешь? Если уж Денис Дмитриевич за столько лет тебя не забыл, то уж сейчас точно ни на кого не променяет. Если б хотел, то возможностей было выше крыши.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Две недели до Нового года мне понравились. Мама никуда не спешила, хотя по моему совету каждый день посещала СПА-салоны. Выглядела она куда лучше, видимо, сказывалась спокойная, без нервотрепки и постоянной спешки, жизнь. И дома к моему приходу всегда было приготовлено что-то вкусненькое.

Я о слишком уж сказочной жизни даже пожалела. Привыкну-то к хорошему быстро, а как потом отвыкать?

На Новый год мы поехали в Москву. Для меня это уже стало традицией, а вот мама ехала впервые. Ей понравилась новогодняя столица. Она снова жила у Дениса Дмитриевича, я у Макса.

И что-то с братом было не так.

Привычного ёрничанья почти не было, подколок и насмешек тоже. Более того, он частенько замирал на одном месте и замолкал, тупо уставившись в стену, окно или даже на меня. Когда это с ним случилось в первый раз, я даже растерялась, но потом попривыкла.

На мои расспросы, что с ним такое, он отшучивался, но как-то вяло и неохотно, и я решила, что он влюбился. А что, давно пора. Но, похоже, что-то у него не клеилось, потому что он был угрюм и изрядно выбит из колеи.

Перед самым отъездом я на него насела, и он признал, что, похоже, в самом деле влюбился.

– А она что, тебя не любит? – мне показалось это странным. Еще бы, Макс красивый, умный, веселый. Чего ей еще надо?

– Она замужем, – Макс просто выплюнул эту фразу и плотно замолчал, больше ни на какие мои вопросы не отвечая.

На это я не нашлась, что сказать. Вот ведь кошмар-то какой, и угораздило же Макса так влипнуть! Небось она еще и мужа любит, тогда брату и вовсе ничего не светит. Вот почему такая несправедливость, а?

Старая, возможно, и верная поговорка, что время лечит, меня не обнадежила. Да я состарюсь уже, когда это сомнительное лекарство подействует и Макс наконец-то женится! А я, между прочим, племянников хочу и племянниц.

Вернулись мы с мамой в наш город вечером перед занятиями. Шел снег, ветер дул сильный, но перед нашим подъездом околачивался полузаметенный снегом Красовский. И почему меня это вовсе даже не удивляет?

Я немножко расчувствовалась, но быстро собралась и встретила его прохладным:

– Привет! Что ты тут делаешь?

Он посмотрел на меня как на дурочку, но ответил нейтрально:

– Догадайся с трех раз.

Вот еще! Фыркнув, я хотела пройти мимо, но он встряхнулся, сбивая с себя снежные заносы, забрал у меня из руки сумку, у мамы взял чемодан и, дождавшись, когда мама откроет дверь, легко взбежал с тяжелой поклажей на наш этаж.

Конечно, мама не могла отпустить его просто так, без благодарности и традиционного чая. А он в этом плане никогда дураком не был. За чаем выяснилось, что от дядьки он ушел и устроился на завод, причем на тот, где работал отец.

– Дядька против был и даже платить пообещал. Но я не поддался. Пусть других нанимает. А я его обещаний вдосталь уже наслушался.

– Ты молодец! – энергично поддержала его мама. – Давно пора. На заводе зарплата-то хоть достойная?

Он искоса посмотрел на меня. Я его поступок тоже одобряла, но про себя. Внешне даже глазом не моргнула. Ну, в самом деле, мне что, от радости прыгать, что ли?

– Не очень. Я же только учеником устроился, – помедлив, с некоторой гордостью добавил: – А еще я в наш авиационный техникум поступил. На заочное, естественно. Еще в сентябре. Боялся, что не осилю, но вроде все получается.

– А вот с этого места поподробнее, пожалуйста! – я не утерпела, и показушное безразличие вмиг слетело. – Ты же учиться вроде как не хотел?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– А я девчонку встретил, что тебя отняла… – он виновато посмотрел на меня, и я вспомнила о весеннем инциденте. – Она мне сказала, что если я чего-то в жизни добиться хочу, то мне учиться надо. Вот я и пошел. На заочку всех берут, лишь бы платили.

Мама не стерпела.

– А давайте по этому поводу шампанское оформим! – не ожидая согласия, она рванула к холодильнику, где у нас вот уже несколько лет стояло французское шампанское, ожидающее особого случая. Оно стояло так долго не потому, что поводов его распить не было, а потому, что все наши гости приходили со своим. – А то шампанскому столько стоять вредно. Прокиснет еще.