Лунная дорога. Часть 1 (СИ) - Герцик Татьяна Ивановна - Страница 52

Они как раз хором пели что-то разудалое. И правильно, выпускной же. Новая жизнь, новые цели. Надеюсь, у всех нас получится то, о чем мы сейчас мечтаем.

Когда шли обратно, ко мне подошла Ида Львовна. Она, как наш классный руководитель, всю ночь просидела на набережной вместе с нами, хотя могла бы этого и не делать, ведь школу мы закончили, и она за нас больше не отвечала. Я всегда ею восхищалась, удивительный она человек, педагог от Бога.

Осторожно подхватив меня под руку, чуток приотстала и сказала:

– Ты видела, что Панов почти до конца простоял возле во-он той старой липы? Мне кажется, он даже плакал, у него лицо блестело. И он снимал тебя на свой смартфон. Вы что, расстались?

Ида Львовна никогда не страдала излишним любопытством, поэтому я ответила ей правду:

– Мы не расставались, потому что и не сходились. Просто он любит, а я нет.

Она закашлялась от неожиданности. Потом печально произнесла:

– Даже не знаю, хорошо это или нет. С одной стороны, безответная любовь делает из капризных мальчиков настоящих мужчин, а с другой – Виктора просто жалко. Он к нам такой уверенный в себе пришел, такой холеный, настоящий победитель. А сегодня выглядел побитой дворняжкой.

На это мне сказать было нечего. Мне тоже было его жаль. Но что я могла сделать? Ничего.

Глава тринадцатая

В начале августе Лилия родила сына. Крепкого доношенного мальчугана. Это маме кто-то из их общих с отцом знакомых сказал. Она со скептической усмешкой принесла эту новость мне, и я тоже поморщилась.

Это что же получается? Когда отец зимой у мамы прощения просил и клялся, что у него никого нет, Лилия уже беременная была? А если бы мама его простила, что б он стал делать? Распрощался бы с любовницей, бросив нерожденного ребенка?

В общем, остатки уважения к отцу были унесены этим чудненьким известием. Ну и жук же он!

В медакадемию я поступила без проблем, все-таки ЕГЭ я сдала хорошо, не зря корпела над учебниками столько лет. Мама вздохнула с облегчением. Денис Дмитриевич, приехавший, чтоб поддержать меня, – тоже. Он надеялся, что после моего поступления мама переберется с ним в Москву, потому что они по-тихому, без свидетелей и банкета зарегистрировались в нашем районном ЗАГСе, но она решила остаться со мной, чтоб облегчить мне первый курс обучения. Все же такой резкий поворот в жизни – это чересчур.

Мой свежеиспеченный отчим этому ее решению был не слишком рад, вырываться к нам он из-за дел часто не мог, но и не возражал. Понимал, что первый год студенчества время сложное и энергозатратное. Правда, он не понимал, почему я не захотела учиться в Москве. Но, увидев караулившего меня у подъезда Красовского, что-то усек и больше уже о моем переезде не заговаривал.

Август мы, как обычно, провели на юге, у двоюродной бабушки. Что меня удивило – туда же на сбор родни прибился и Макс. Заявил, что он соскучился. Может, это и так было, но что-то не верилось.

И Денис Дмитриевич приехал, хотя и всего на пару недель. Они с мамой сняли домик неподалеку от нас и почти все время проводили с нами. Он мне понравился еще больше, чем раньше, с ним было просто и весело.

К сентябрю вернулись обратно, и первого, как и положено, я пошла в медакадемию. В группе нас оказалось восемнадцать человек, парней и девчонок фифти-фифти. Парни сразу сделали на меня стойку, но я к этому подготовилась заранее, и на безымянном пальце моей правой руки блестело новенькое обручальное колечко. Блеф, но очень полезный.

Девчонки все пытали, кто мой муж и где он. Пришлось озвучить наскоро состряпанную легенду, что муж военный, а сейчас воюет в горячих точках по контракту, деньги на квартиру зарабатывает. Все прониклись и от меня отстали. После учебы я колечко снимала, чтоб избежать ненужных вопросов, и все было чудненько.

Сентябрь пролетел моментом, все-таки новое все вокруг, напряжение жуткое. В день моего рождения, первого октября, внезапно прорезался молчавший до того времени Панов. Я уж стала надеяться, что новые впечатления вытеснили из его сердца и памяти мое имя, но зря.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Он поздравил меня с девятнадцатилетием и настойчиво попросил включить скайп, захотел со мной поговорить, глядя в глаза.

О чем нам говорить? Это как любимой собаке рубить хвост по частям. Папа мне в свое время объяснил, что некоторым охотничьим, да и служебным собакам хвосты отрубали, чтоб или волки не хватали, или стандарт породы того требовал.

А заботливому хозяину жаль было своего друга, вот он, жалеючи, и отрубал ему хвост по частям, дождавшись, когда заживет предыдущий обрубок. Прямо как у нас с Пановым. Тягомотина вместо решительного «с глаз долой – из сердца вон».

Но, тем не менее, я набрала его номер, не знаю даже, почему. Вот такие мы, женщины, непоследовательные. Жалостливые, наверное, чересчур. Или это только я одна такая глупая? Виктор ответил сразу, будто сидел и ждал моего звонка. На экране он показался мне похудевшим и возмужавшим. И обрадовался мне, как ребенок, получивший долгожданную конфетку.

– Привет, как дела? – спросила нарочито небрежно, старясь, чтоб его не снесло на высокие материи типа вечной любви.

– Нормально. Но скучно, – с горящими глазами ответил он.

– Скучно? – я ему не поверила. Как может быть скучно в Англии? Там же столько интересного! – Ты сейчас где?

– В Оксфорде. Учусь на юриста широкого профиля. Потом могу быть юристом, политиком, даже дипломатом. У меня набор предметов большой.

– Тебе тяжело, преподавание ведь на английском? Поэтому тоска?

– Нет, язык я знаю, учиться не трудно. А вот тоскую я по тебе, – голос у него упал.

Ого! Даже тоскую, а не скучаю.

– Это пройдет! – твердо заверила я его. – Встретишь кого-нибудь, и все будет нормально.

Он скривился.

– Знаю. «Клин клином» и все такое прочее. Но пока что-то никак. Хотя мы с тобой не виделись больше трех месяцев, но ничего не изменилось. У меня, во всяком случае. Ты не против, если мы будем разговаривать хотя бы раз в неделю?

Он смотрел на меня с таким трепетным ожиданием, что отказаться я не сумела. Неохотно согласилась:

– Ладно. Если только по субботам. У меня времени очень мало.

Виктор откинулся на спинку стула и радостно улыбнулся. Понятно, на это он и не надеялся. Мне стало досадно. Вот зачем я это делаю? Но отказываться было поздно. Уж что-то одно. Да – так да, нет – так нет. А то какая-то капризная девица получается, не знающая, чего хочет.

– Мне хоть когда. Я с тобой поговорить всегда готов. Тебе нравится твоя группа? – завязал он обычный для знакомых разговор.

Приободрившись, я рассказала ему об учебе и однокурсниках. Затем он описывал Англию, Оксфорд, своих соседей. Говорил интересно, но через полчаса я все равно извинилась и под его огорченным взглядом отключилась. Хорошенького, как известно, помаленьку.

Перед Новым годом мама пришла домой взбудораженная, с красными пятнами на щеках. От нее тревожно пахло валерьянкой, и я разволновалась. Немного пометавшись по квартире под моим озадаченным взглядом, она призналась:

– Маша, я поссорилась с нашим областным начальством и уволилась. Просто сил нет больше смотреть на эти самодовольные рожи! Ничего в медицине не смыслят, а туда же – руководят! Особенно эта замминистерша! Вот уж тупица из тупиц! Но апломба, самомнения – немеряно! Интересно, какими-такими специфическими путями она эту должность заполучила?

Я смотрела на эти вещи гораздо проще.

– Мама, и чего ты так волнуешься? Наш губернатор скоро в Москву переберется. Всю эту тупую шарагу он с собой не потащит, это ясно. Да и нечего им там делать, уровень не тот. Как ты думаешь, новый губернатор эту шушеру у власти оставит?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мама распрямила плечи и мстительно усмехнулась. И ответила так, будто до сих пор спорила с этой тупицей:

– Нет, однозначно. Не настолько уж она хороша.

Она не добавила, в чем эта министерша хороша, но в мою попорченную черепушку сразу влезло неприличное уточнение: в постели, естественно. А что? Вполне логично: если эта дамочка в собственной профессии полный ноль, то пути карьерного роста у нее крайне ограниченные. И всем понятные.