Последняя надежда (ЛП) - Клэр Джессика - Страница 51

– Ты – моя жизнь, – говорю я ей, – моя единственная настоящая любовь. Если ты умрешь, то и я умру. Не умирай.

– Да, не умирай, – огрызается Беннито у меня за спиной. – Нам очень нужен этот старик рядом.

Я даже не смотрю на него за его дерзость, потому что слишком занят, удерживая ее от объятий смерти.

Девушка снова стонет, взволнованная и страдающая.

– У вас есть укол морфия? – спрашиваю я, стараясь не проявлять нетерпения.

Ава страдает, и им нужно, бл*дь, поторопиться.

Беннито шаркает ко мне.

– Да, у нас есть пять уколов в скаутском рюкзаке Гарсии.

Услышав его имя, мне словно стрелой пронзает сердце. Я потерял его, но не могу потерять Аву.

Я откусываю пластиковый защитный колпачок и вонзаю шприц ей в руку. Она кричит от внезапной боли. Беннито вздрагивает, и я прикусываю язык, чтобы не расплакаться.

Судя по прошлому опыту, укол морфия даст ей максимум пару часов облегчения.

– В самолете есть еще припасы?

– Думаю, да. Гарсия все устроил.

Конечно, он знал. Как я буду действовать, когда его не станет, я не знаю. Я беру Аву на руки.

– Пошли отсюда. Мы можем быть в Майами меньше, чем через восемь часов. Каков статус других покупателей?

Прежде чем Беннито успевает ответить, появляется Норс, а за ним Родриго. У них обоих на спинах рюкзаки.

– Мы должны эвакуироваться, как можно скорее, – сообщает мне Норс. – Стрельба привлекла внимание. Если они узнают, что Дюваль мертв, они заберут информацию силой.

Я скрываю свою тоску и беспокойство по поводу состояния Авы. Ни то, ни другое не поможет ей сейчас. Положив ее на обеденный стол, я снимаю с нее униформу уборщицы. Норс протягивает мне сарафан. Беннито помогает нам одеть Аву.

– Если мы пронесем ее через вестибюль, это привлечет слишком много внимания. С другой стороны кладбища проходит главная дорога. Я понесу Аву через кладбище. Мы встретимся с тобой в конце. Аэропорт находится всего в нескольких кварталах от отеля.

– А что ты скажешь, если люди начнут задавать вопросы? – говорит Беннито.

– Солнечный удар. Иди и вложи пистолет в руку Дюваля. Если курорт хочет скрыть это, они могут назвать это убийство – самоубийством.

Ава всхлипывает, когда я поднимаю ее на руки. Звук разрывает мне сердце. Собравшись с духом, я киваю, давая понять, что готов.

– Ты все достал, Беннито?

– Да, настоящий приемник был под окном, и я вставил его обратно в лампу. Это может задержать покупателей.

– Хорошо.

Я пускаюсь в легкую пробежку, стараясь прижать ее к груди, как можно крепче, но каждый шаг приносит ей боль. Ее стоны и слезы, которые текут по лицу, хуже, чем любая ножевая рана или пуля, которую я когда-либо терпел. Я шепотом подбадриваю ее.

– После этого ты сможешь пережить все – землетрясения, торнадо, что угодно. Тебя бросили в огонь и отполировали до самой острой, самой крепкой стали.

Она не отвечает связно, и наконец, на полпути теряет сознание. Вознеся молитву к небу, я возношу благодарность за то, что не выдержал еще одного шага ее мучительных звуков.

Я потерял людей, которые мне небезразличны, и смерть Гарсии оставила в моем сердце дыру, которая никогда не заживет. Но Ава другая. Ее потеря будет концом для меня.

Была одна пожилая пара, которая пришла в фавелы «Слезы Господа» много лет назад. Он был стар, а его жена умирала. Он хотел облегчить ее страдания. Он знал, и она тоже, что надежды на выздоровление нет, но они искали только паллиативные лекарства, чтобы ее смерть была легкой.

Он был совершенно здоров, но в ту ночь, когда она умерла, он лежал рядом с ней, держа ее за руку, и его сердце ушло вместе с ней. Мы нашли их на следующее утро, прижатыми друг к другу, переходящими в следующую жизнь единственным способом, которым они хотели.

Подозреваю, именно так поступлю я, если она умрет. Мое сердце будет принадлежать ей. Но она не умрет. Огнестрельное ранение в плечо, которое прошло насквозь, не убьет ее. Инфекция и осложнения от ран убьют ее, но не сам выстрел. У нас на острове есть небольшая больница. Люди, которые вовлечены в опасные дела, должны знать, как восстановиться, не предупреждая власти. Мы полетим в Майами, заправимся, а потом на остров – будем там через десять часов. Я могу продержать ее в живых десять часов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Мы бежим мимо маленьких бетонных алтарей и гранитных надгробий. Некоторые участки хорошо ухожены, а другие изношены и покрыты сорняками и грязью. Ее голова покоится на моем плече, когда я быстро иду по кладбищу.

Смерть не заберет нас сегодня.

Неясное движение слева заставляет меня упасть на колени. Фуке. Я отпускаю свою драгоценность и сажусь перед ней на корточки. Я зашел так далеко не для того, чтобы умереть от рук этого человека.

Я бросаюсь на него прежде, чем он успевает выстрелить. Его первая пуля попадает в землю, а следующая отскакивает от гранитного надгробия. Неудивительно, что он использует кулаки. Он чертовски плохой стрелок. Я врезаюсь в него, опрокидывая на землю. Ему удается удержать пистолет, который он безрезультатно толкает мне в спину. Я толкаю его коленом в плечо и бью мясистым кулаком в лицо. А потом еще и еще, пока он не впадает в кому подо мной. Поднимаю выпавший из его рук пистолет и стреляю ему в голову и сердце. Я не оставлю никого, кто может прийти за нами.

Подбежав к Аве, я снова поднимаю ее на руки.

– Джип совсем рядом. У нас все получится, – говорю я ей.

У меня болят руки, а ноги, словно желе, но я иду вперед. Норс съезжает на джипе с дороги и встречает нас на полпути.

– Что с тобой случилось? – спрашивает он, помогая мне сесть на заднее сиденье.

Беннито отодвигается, освобождая место.

– Фуке.

Я поднимаю Аву, и Беннито протягивает руку, чтобы помочь мне устроить ее.

– Мне нужно возвращаться?

– Нет, он мертв.

Я закрываю дверь, показывая вперед.

– Поехали отсюда.

За короткое время мы добираемся до международного аэропорта имени капитана Дэвида Абензура Ренгифо. Снаружи патрулируют охранники с полуавтоматическим оружием за спиной. С нас не льет кровь, но мы не выглядим респектабельными. Я избит. У Авы забинтовано плечо, она приходит в сознание и выходит из него.

– У меня есть доза адреналина, – предлагает Беннито.

– Это слишком опасно. Ей придется попытаться идти пешком.

Я поддерживаю Аву.

– Детка, мне нужно, чтобы ты прошла через терминал. Это очень короткая поездка. Я буду с одной стороны, а Беннито – с другой. Все, что ты должна сделать, это просто передвигать ногами.

– Я не могу этого сделать, – хнычет она. – Слишком сильная боль.

Даже Беннито вздрагивает от этого мучительного звука.

– Знаю, детка, знаю. Но мы должны вытащить тебя отсюда. Мы почти дома, там безопасно. Тебе просто нужно оставаться в вертикальном положении несколько метров. Я знаю, что ты можешь это сделать. Я знаю это.

Она поворачивает голову набок и смотрит в окно. Понятия не имею, видит ли она приземистое здание из стекла и металла, или это просто туман боли.

– Я могу попробовать, – наконец, говорит она.

– Это моя девочка, – при этих словах все выходят из джипа, и мы направляемся к выходу.

Охранник смотрит в нашу сторону. Я вижу, что мужчины колеблются, но пауза означает вину.

– Иди, – резко приказываю я, и все снова начинают двигаться.

Охранник делает еще один шаг, потом еще один.

Мы продолжаем двигаться.

Он делает еще один шаг, и я вижу, как Норс лезет в свою свободную нейлоновую куртку.

– Коллега, – кричит другой охранник.

Мужчина колеблется, но мы продолжаем идти вперед. Когда его друг снова зовет его, он бросает на нас последний взгляд и отворачивается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Мы вздыхаем с облегчением, и никто нас не останавливает.

– Неужели я умру? – всхлипывает она, прижимая руку к ране, будто прикоснувшись к ней, она может прогнать боль.

– Конечно, нет.

Я убираю ее руку и сжимаю в своей руке. Не хочу, чтобы ей было еще больнее, даже от собственного прикосновения.