Последняя надежда (ЛП) - Клэр Джессика - Страница 28

– Дети – дерьмо.

Я зарываюсь пальцами ног в землю пещеры.

– Дети есть дети. Прошла неделя или две, и я начала придумывать болезни, чтобы избежать занятий. Проводила полдня, лежа в кабинете медсестры, чтобы избегать людей. И вот, однажды, когда я была в кабинете медсестры, вошла самая красивая девушка со светлыми волосами и в той же розовой рубашке, что и я. Ее звали Роза, и она ежедневно ходила в кабинет медсестры, чтобы проверить инсулиновую помпу, – я улыбаюсь воспоминаниям. – Она села рядом со мной и спросила, почему у меня такие странные глаза. Я ответила, что родилась такой. Потом она показала мне свою инсулиновую помпу и сказала, что тоже родилась другой. Затем заявила, что я буду ее новым лучшим другом. И после этого люди не были дерьмовыми для меня, потому что они любили Розу. А если Розе кто-то нравился, то он была в порядке, – у меня глаза наполняются слезами. – Роза – это та, кто помог мне стать моделью. Она сказала им, что у них должна быть какая-то работа для меня, и никто никогда не сможет сказать Розе «нет». Оказалось, кого-то не смог прийти, а я подменила его. Остальное уже история.

Раф молчит.

Я шмыгаю носом и неуверенно смеюсь.

– Ты опять потерял сознание?

– Нет. Просто думаю.

– О том, что ты собираешься мне рассказать? Какие-то страшные тайны? – дразню я его. – Хочешь рассказать мне о своем детстве?

– Не совсем, – говорит он. – Моя мать ненавидела меня, а мужчина, за которого она вышла замуж, не был моим отцом.

Ну, это убийца настроения. Вот, и вся моя игра.

– Как насчет того, чтобы рассказать мне забавный факт о себе?

Он сонно зевает.

– Я постараюсь что-нибудь придумать.

Некоторое время мы молчим, и я кладу большое бревно, чтобы оно горело всю ночь, и ложусь у огня. Думаю, Мендоза снова спит, а мои мысли наполняются Розой. Красивая, упрямая Роза, которая думает, что всегда может добиться своего с улыбкой и кокетливым смехом. Роза с инсулиновой помпой. Они заботятся о ней? Интересно. Мы сможем быть друзьями после этого? Смогу ли я смотреть ей в глаза, и не обижаться на то, что ее выбор в мужчинах заставил меня пройти? У меня нет ответов на этот вопрос, поэтому я закрываю глаза и пытаюсь заснуть.

Когда я уже почти засыпаю, Мендоза говорит, и тон его голоса мягкий от усталости.

– Я кое-что придумал, Ава. Забавный факт.

– Что это?

– У меня есть остров.

Это поражает меня... абсурд.

– Угу.

– Я купил его, – говорит он ошеломленным голосом от усталости. – Было место в фавеле в Рио под названием «Слезы Господа». Стало слишком опасно, поэтому я купил остров, и перевез туда кучу людей, чтобы они были в безопасности.

– Спи, Раф, – тихо говорю я ему.

Надеюсь, у него не галлюцинации. Не знаю, что буду делать, если он заболеет и умрет. Ава из джунглей почти достигла своих пределов.

 

Глава 17

Рафаэль

 

На следующее утро я долго наблюдаю за девушкой, пока она не просыпается. Представляю ее на острове в моей постели. Моя комната выходит на восток, потому что мне нравится встречать рассвет. Обычно я встаю первым. Мне приходит в голову, что другие мужчины, которые присоединяются ко мне для пробежки по пляжу, почти все одиноки, и это имеет смысл, потому что, если у вас есть Ава в постели, почему, черт возьми, вы бежите на рассвете, когда вы могли бы раздвинуть ей ноги и наслаждаться ее сочной киской?

Провожу языком по нижней губе. Я ее не пробовал. Боюсь, правда. Я бешеная собака на слабом поводке с потрепанным ошейником. Ее дегустация порвет последние нити моего контроля.

Нарочно, один за другим, заставляю пальцы разжаться и тянусь к Аве, чтобы разбудить ее.

– Проснись и пой.

Я встряхиваю пузырь с водой. Это занимает еще пару часов, прежде чем мы сможем выпить его, так как именно столько времени требуется для очищающих таблеток, чтобы сделать свою работу, но он содержит три литра воды, которая продержит нас без жажды.

– Слишком рано, Роза, – бормочет она.

Это жалко, но я счастлив, что она бормочет во сне имя своей подруги, а не какого-то придурка. Я протираю глаза от несуществующего сна и снова встряхиваю ее.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Проснись и пой. Пора искать цивилизацию.

Ава потягивается, и от этого движения у нее грудь вздымается в воздух, а одеяло сползает на бедра. Между поясом ее штанов для йоги и нижней частью ее рваной рубашки есть дразнящая полоска кожи, которая тянется вверх, когда она поднимает руки над головой. При виде этого у меня текут слюнки. Я делаю глоток воды, надеясь, что ее несвежий вкус пробудит меня от вызванной похоти, но девушка снова сдвигается, а ее рубашка задирается еще выше, пока округлый изгиб груди почти не обнажается. Даже напряжение и боль в спине, когда двигаюсь, не нарушают мою концентрацию, и я пытаюсь заставить ткань подняться еще выше.

Не могу взять себя в руки, пока она не садится и не протирает глаза, как ребенок. Это заставляет меня встряхнуться.

Ава моргает и оглядывается.

– Который час?

– Семь или около того.

Солнце встало пару часов назад.

Я начинаю упаковывать наши припасы в нейлоновый рюкзак.

– Эй. Разве нам это не нужно? – протестует она, когда я тушу огонь. – Разве мы не ищем сегодня еще что-нибудь из самолета?

– Нет.

Я не поднимаю глаз от пепла, который тушу. Не могу провести еще одну ночь в пещере с Авой и не взять ее. Мы слишком изолированы, а потребность моего тела перекрывает все остальные мысли.

– Нам нужно выбраться из джунглей.

– О, из-за твоих травм?

– Да, – вру я. – Потому что я ранен.

У меня было кое-что похуже ножа в спине и ссадины в глазу, но, с другой стороны, мне не приходилось одновременно заботиться о модели. Я взваливаю рюкзак на плечо, не обращая внимания на боль в спине, и поднимаю нож, чтобы взглянуть на свое отражение в лезвии.

– О, ради Бога, – говорит Ава, топая ко мне.

Она отталкивает мою руку и поднимает повязку. При первом прикосновении ее руки к моему виску я замираю, и все мои добрые намерения тоже исчезают.

– У тебя хороший глаз. Гной не сочится, и кожа не загрубела. Я должна чувствовать его запах или что? Видела, как кто-то делал это в телешоу.

– Может, проверим еще раз? – спрашиваю я не потому, что сомневаюсь в ее словах, а потому, что хочу, чтобы она стояла там весь день и осматривала каждую часть моего тела.

Я действительно могу немного видеть своим больным глазом, и это означает, что опухоль начинает спадать. Все будет хорошо. А шрам на спине – это ничто. У меня на груди шрам от раны, которую я получил девять лет назад – в первый раз меня послали делать мокрую работу. Парень ударил меня ножом, прежде чем я успел его прикончить. Она должна это проверить. Черт, у меня шрамы по всему телу, включая...

– Я сделала тебе больно?

Девушка выглядит несчастной или обеспокоенной.

– Нет, – и я хрипло добавляю, смягчая резкость своего ответа. – Спасибо, что присматриваешь за мной.

– Ну, ты – мой билет домой, – слабо улыбается она мне.

– Отлично. Давай двигаться.

Я держу в руке нож длиной в фут – тот самый, который Афонсо пытался использовать против меня, и первым выхожу из пещеры. Мне было бы полезно вспомнить, что все ее прикосновения и заботы связаны с выходом из джунглей. Конечно, она будет добра ко мне. Я – единственный, кто может спасти ее милую попку.

– Держись рядом и иди по моим следам.

– Конечно, – так же резко отвечает она.

Мы добираемся до берега реки, где пачкаемся. Средство от комаров, которое было в сумке бойскаута, должно быть, выпало вместе с другими вещами. Закончив, мы идем вниз по течению.

В этой части джунглей нет тропинок, даже заросших, а это значит, что поблизости нет деревни. Мы долго идем молча. Чувствую, как ее взгляд прожигает мне спину. У нее есть вопросы, которые она до смерти хочет задать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Около полудня девушка не выдерживает.

– Знаешь, почему я играю в эту игру?

– Игра в один вопрос? – хочу убедиться, что понимаю ее.