Возвращение домой (СИ) - Легер Дмитрий Витальевич - Страница 52

Начавшее было угасать пламя, взметнулось с новой силой. Словно в костер, бушующий внутри Аргилая, плеснули масла. Воображение юноши четко нарисовало долговязую женскую фигуру с рыжими волосами, облепившими бледное лицо, чье тело прибивают к столбу большими ржавыми гвоздями.

Застоявшийся упрямец чутко отозвался на легкий удар пятками по ребрам: рванул с места в галоп, и тут же перешел в карьер.

Встречный поток воздуха встрепенул мокрые волосы и упругим кулаком уперся в лицо. Скорость пьянила и раздувала внутренний огонь. Сейчас юноша не чувствовал себя человеком, он был идеей, стремлением, стрелой, спущенной с тетивы. Жар распирал Лаи изнутри, обжигал ненавистью и желанием убивать. Это даже был уже не огонь, это было солнце, свет, рвущийся наружу. И Аргилай не стал его сдерживать. Лаи открыл рот и выпустил жар на волю. Этот свет стал криком. Бессвязным, бессловесным первобытным воем. Крик поднялся в небо над разгромленный баррикадой и полетел дальше на север. Его услышали остатки защитников баррикады, которые еще сражались. Его услышали эльфы, горько оплакивающие своего принца. Он долетел даже до тех, кто, поддавшись страху, бежал прочь. И все, услышавшие крик, повернулись и посмотрели на юг на всадника, на безумного одиночку, ринувшегося в атаку на отступающего врага. И все увидевшие всадника, подхватили его клич. Сжали кулаки, подняли оружие и бросились обратно на юг в бой. Ведь всадник был знаком, был знамением отчаяния, ярости и мести, что гасили страх, вселяли в сердца отвагу и гнали вперед.

Но Аргилай ничего из этого не знал. Он просто жаждал убивать врагов и не позволить осквернить тело своей наставницы. А может просто искал смерти. Хотел уничтожать, жаждал мстить всем тем, кто искалечил его жизнь. Всем, кто убивал его друзей. И сейчас сосредоточением этой идеи стал крылатый всадник, на чьем седле безжизненно покачивалось тело Трицитианы.

На скаку юноша прицелился из арбалета. Выстрелил. Конечно, промазал. Арбалет стал мешать и Лаи его выбросил.

Земля была усеяна трупами врагов и словно белоснежной травой утыкана эльфийскими стрелами. Музыкальные стрелы больше не пели, они хрустели под копытами. А впереди уже маячили два столба с т-образными перекладинами, которые не оставляли вариантов своего предназначения. На одном из столбов уже кто-то висел, а рядом суетились вооруженные люди. Много вооруженных людей. Если крылатый всадник добреется туда, то затея Лаи обречена на провал.

У Аргилая не осталось никакого оружия, но оно и не требовалось. Он сам стал оружием. Стал един с конем. Лаи несся по степи, а грязь комьями летела из-под копыт его скакуна. Цель медленно приближалась. Конь крылатого всадника ничем не уступал Фельдбонскому боевому, но над ним не довлела пылающая ярость и воля седока. Воин в темной броне с крыльями за спиной слишком поздно заметил погоню. Увернуться он не успел. Упрямец на огромной скорости протаранил всадника, бросая и коня, и седока на землю. Повинуясь законам инерции, Аргилая выкинуло из седла. Вначале он перекувырнулся в воздухе, затем на земле. Встал, не замечая боли в рассеченных ногах и оцарапанных ладонях, с которых капала кровь, и медленно пошел к поверженному противнику. Крылатый всадник лежал на земле. Одно крыло погнулось, другое отломилось. Правую ногу всадника придавило и, вероятно сломало, упавшим конем. Конь силился подняться, но тяжелая броня мешала ему это сделать. Боец был еще жив и лежа на спине, пытался выползти из-под туши животного. Тело Трицитианы лежало рядом в нескольких шагах.

— Полетай-ка теперь, петушок! — прохрипел Лаи каким-то чужим голосом, сорванным от бессвязного крика.

Тот самый тяжелый полуторный меч, который еще недавно пил эльфийскую кровь, торчал из ножен, притороченных к седлу. Юноша взял его и отбросил в сторону. В это время крылатый всадник смог выползти из-под своего скакуна, и теперь силился подняться. Лаи не дал ему такой возможности — сел на поверженного врага сверху и попытался сорвать с того шлем. Шлем никак не снимался, из узких прорезей забрала на него с ненавистью и страхом смотрели светлые глаза. Метнулась, закованная в сталь рука. Острый кинжал метил в шею юноши. Но Лаи легко перехватил руку и заломил кисть противника до мерзкого хруста. Крылатый всадник закричал. Рядом лежал увесистый камень. Аргилай подобрал его. Поднял и обрушил на шлем. Никаких повреждений, кроме пары царапин на черном металле. Юноша не сдавался, он только вошел во вкус. Для него перестало существовать все, кроме шлема и камня. Это было даже увлекательно — Лаи бил и кричал, кричал и бил. А потом уже хрипел, потому что горло отказывалось кричать.

— Как по мне: так уже вполне достаточно. Не?

Тяжело дыша, Аргилай сморгнул и словно впервые, уставился на поверженного противника. Черный шлем-ведро был сильно покорежен, и похож на раздавленное яйцо. Красноватое содержимое этого яйца растеклась большой лужей вокруг остатков головы крылатого всадника.

— Хотя почему бы не вдарить еще разок. — вновь подсказал кто-то. — Для надежности.

Лаи повернулся на голос и сфокусировал взгляд на его источнике. Незнакомец был невысок ростом, одет в черную кожаную куртку с заклепками, а лицом и мимикой напоминал хорька. Но самое удивительно являлось то, что мужчина держал Упрямца за уздечку.

Аргилай с трудом поднялся на ушибленные ноги, отбросил в сторону окровавленный булыжник и огляделся. Вокруг, среди сотен трупов, по полю, утыканному стрелами с белоснежным оперением, бродили неясные тени остатков армии Хадола. Обобрать трупы и поживиться вернулись все.

— Спасибо. — просипело напрочь сорванное горло юноши.

Лаи забрал у незнакомца уздечку Упрямца и повернулся в сторону остатков баррикады, ища глазами тело Трицитианы.

— Сэр, — незнакомец вновь оказался пред взором Аргилая. — Вы же не уйдете просто так?

— Что? — не понял Лаи.

— Доспехи, сэр!

— Я не сэр…

Мужчина похожий на хорька хитро улыбнулся и приподнял брови.

— Даю руку на отсечение — скоро станете. Вы сразили непобедимого крылатого всадника, повели за собой остатки войска Хадола и изменили исход проигранного сражения. — театрально пропел он. — Смекаете?

Аргилай нахмурился, продолжая крутить головой. Он все так же не мог найти тело своей наставницы. А этот тип начинал раздражать.

— Таких доспехов, прошу заметить — непробиваемых доспехов. Нет ни у кого в Хадоле! — незнакомец подвигал густыми, сросшимися бровями. — Вы представляете сколько они стоят? Вы сразили крылатого воина, его доспехи лишь Ваш трофей! А этот меч! Ах, какой меч! Вы только посмотрите на этот меч. Посмотрите, ну! Замечательная работа. — человек похожий на хорька на вытянутых руках преподнес юноше длинный меч с вороненым клинком. — Быть может, именно этим мечом сразили принца чурбанов. Ну, — он пожал плечами. — Или всегда можно так говорить! Никто же не проверит.

Аргилай несколько долгих секунд смотрел на протянутый ему меч. Затем схватил трофейное оружие, засунул в оружейную петлю на седле и продолжил свой путь.

— Лучше в нас, чем в таз. — одобрительно кивнул незнакомец, а затем спохватился. — А доспехи то? Это же целое состояние! Нельзя оставлять вот так валяться. Растащат, как пить дать! Через пять минут уже голый лежать останется!

В этот раз Лаи не выдержал.

— Доспехи? — то ли просипел, то ли прорычал он, схватив хорька за ворот куртки. — У меня там лучшего друга убили! Смекаешь, драть твою? Убили! А ты мне тут про какие-то доспехи голову паришь! Ты кто вообще такой?

Незнакомец вывернулся из захвата, расправил куртку с заклепками и ответил с легким поклоном:

— Прошу мне простить, я действительно забыл представиться. Жак Стальные Яйца к вашим услугам.

— Что? — в этот раз Аргилай действительно удивился.

— Яйца, сэр. — улыбнулся Жак. — Стальные, сэр. У меня!

— Я не сэ…

— Вот же, сами посмотрите! — Жак поднял руки с оттопыренными большими пальцами и, улыбаясь, гордо указал себе в район пояса.