Неожиданная Россия. XX век (СИ) - Волынец Алексей Николаевич - Страница 24

Те же, кому полагалось профессионально бороться с неприятельскими шпионами были созданы буквально накануне войны. Армейская контрразведка в военных округах Российской империи была учреждена только в 1911 году, а отделение контрразведки военно-морского флота создано лишь в мае 1914 года. Именно поэтому немцы до начала мировой войны имели, например, полные сведения о судостроительной программе русского военно-морского флота на Балтике. При этом отделы контрразведки военных округов были крайне малочисленны – так в мирное время контрразведывательный отдел Киевского военного округа (охватывавшего больше половины современной Украины) насчитывал лишь 19 сотрудников.

Психологически в Российской империи шпионаж всё еще не воспринимался как системная опасность, как постоянно действующий вражеский механизм похищения информации. Отношение к «шпионству» оставалось всё ещё патриархальным, пришедшим из феодально-аристократического прошлого, когда подобная деятельность рассматривалась как некий периодический курьёз, недостойный благородных дворян и воинов.

По этой причине в Российской империи начала XX века был самый мягкий «контрразведывательный режим», то есть самые удобные и безопасные условия для деятельности иностранных разведок среди всех крупных держав Европы. Например, с 1910 года и до начала Первой мировой войны в России по подозрению в шпионаже было арестовано 220 человек, из них приговорили к тюремным срокам всего 31. В тоже время в Германии за этот же период времени по подозрению в шпионаже было арестовано 943 человека, из них осуждено 117.

И это не считая Австро-Венгрии, тогда большой западноевропейской державы, главной военной соперницы России на юго-западных рубежах. В Австро-Венгрии только в 1913 году за шпионаж арестовали свыше 560 человек, из них осуждены были 80. То есть в России накануне Первой мировой войны выявление иностранной разведдеятельности и раскрываемость дел по шпионажу были в 7–8 раз менее интенсивны, чем у её потенциальных противников на Западе.

Даже вступив в мировую войну Российская империя почти год оставалась без единой системы контрразведки. До июня 1915 года все органы борьбы с вражеским шпионажем в тыловых округах и в действующей армии так и не были объединены в единую систему.

Уже после войны генерал-майор Николай Батюшин, с 1914 года возглавлявший разведку и контрразведку Северо-Западного фронта, так писал о причинах низкой эффективности борьбы с германским и австрийским шпионажем: «Почти весь первый год войны контрразведкой никто из высших военных органов совсем не интересовался, и она поэтому велась бессистемно, чтобы не сказать спустя рукава».

Единая и профессионально работающая система военной и политической контрразведки в масштабах всей страны появится только к 1916 году. Однако к тому времени внутренние проблемы Российской империи достигнут таких масштабов, что с ними будут не в силах справиться любые спецслужбы.

Впрочем, деятельность русской контрразведки в разгар Первой мировой войны и двух революций это отдельная большая история. Здесь же стоит ограничиться кратким рассказом о дальнейших судьбах двух упомянутых здесь «шпионов кайзера» – резидента Лерхенфельда и оклеветанного учителя Вейерта.

После освобождения из тюрьмы 50-летний учитель еще два года преподавал немецкий язык в петроградской гимназии. Пока платили жалование, он аккуратно, с немецкой педантичностью отчислял его часть в помощь русским раненым в госпиталях и лазаретах. Учитель Иван Фердинандович Вейерт умер вскоре после революции, в 1918 году, когда столицу бывшей империи в разгар гражданской войны охватил голод.

Вернувшийся в Германию барон Эрнст Густав фон Лерхенфельд до конца Первой мировой войны работал в немецкой администрации на оккупированной немцами российской части Польши. Но барон-шпион вошёл в большую историю не в годы Первой мировой, а во время Второй мировой войны. В момент ареста в Петербурге в августе 1914 года у 43-летнего барона была годовалая дочь, внучка русского генерала, проигравшего японцам сражение у Вофангоу. Через 20 лет уже в Германии эта выросшая девочка с титулом баронессы стала женой графа Клауса фон Штауффенберга, тогда лейтенанта немецкой армии. Ещё через десятилетие Штауффенберг, уже в чине полковника вермахта, устроит знаменитое покушение на Гитлера 20 июля 1944 года, когда фюрер Третьего рейха выживет только чудом и волей случая.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

К счастью для барона фон Лерхенфельда, тестя Штауффенберга, до неудачного покушения он не дожил, мирно скончавшись в январе 1944 года. Тем самым бывший шпион кайзера счастливо избежал ареста гестаповцами, ведь все иные родственники Штауффенберга, включая его жену и тёщу, после вскрытия заговора были помещены в концентрационные лагеря.

Вдова барона Лерхенфельда, урождённая русская баронесса фон Штакельберг, которая в начале Первой мировой войны свободно ходила в Трубецкой бастион Петропавловской крепости на свидания с мужем-шпионом, умерла в январе 1945 года, не выдержав и полугода в гитлеровском концентрационном лагере. Вторая мировая была во всём куда более жестокой, чем Первая…

Глава 11. «Отчего много у вас немцев?…» или «Борьба с немецким засильем»

В годы Первой мировой войны власти Российской империи массово репрессировали немецких крестьян, но так и не смогли ликвидировать германский капитал в стране.

«Пора покончить с позой сентиментального уважения к закону»

Первая мировая война стала первым тотальным столкновением стран с взаимозависимой экономикой. В отличие от предыдущих столетий, к началу XX века все противоборствующие стороны уже были объединены множеством разнообразных и сложных связей – от взаимного проникновения капиталов до технологических процессов, связывавших промышленные производства по разные стороны границ, вдруг ставших линиями фронтов. Поэтому война нового типа заставила не только рвать торговые отношения с противником, как то бывало во все века ранее, но и попытаться разорвать все эти куда более изощрённые и запутанные связи.

Однако начиналось всё традиционно, как в эпоху прежних войн. 28 июля (10 августа нового стиля) 1914 года появляется Именной Высочайший указ императора Николая II «О правилах коими Россия будет руководствоваться во время войны 1914 года». Это был высший законодательный акт в России того времени и, заметим, что издававшие этот документ сановники не предполагали, что война затянется надолго после 1914 года.

Указом предписывалось задержать все торговые суда воюющих с Россией государств, застигнутые войной в русских портах, а граждане воюющих с Россией государств лишались «всяких льгот и преимуществ, предоставленных договорами или началами взаимности». «Неприятельские подданные», состоявшие на действительной военной службе и подлежащие призыву, по данному указу либо высылались из России, либо ссылались в отдаленные губернии. Как видим, все меры были вполне традиционными еще со времён средневековых войн прошлого.

Однако Российская империя к началу XX столетия была тесно связана с германской экономикой. В стране действовали тысячи торговых и промышленных предприятий, принадлежавших полностью или частично германскому капиталу. В губерниях империи проживали десятки тысяч подданных Второго Рейха и Австрийской империи, а кроме них еще свыше двух миллионов подданных России немецкого происхождения и немецкой национальности. И опыт прежних ограниченных войн не давал ответа, что делать с ними в новых условиях.

Не было ни опыта, ни соответствующих законов. Более того, у большинства первых лиц империи не было даже психологической готовности перенести нравы войны с линии фронта в сферу экономики и частной собственности.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

3 августа 1914 года в Совете министров Российской империи попытались обсудить вопрос о находящихся в стране капиталах и собственности выходцев из Германии и Австро-Венгрии. Министр внутренних дел Николай Маклаков, давний сторонник «борьбы с немчеством», заявил, что в отношении немцев на территории Российской империи «пора покончить с позой сентиментального уважения к закону». Но большинство министров и сановников уже воюющей империи были не готовы к такому резкому повороту. Общее мнение выразил Главноуправляющий землеустройством и земледелием Александр Кривошеин, в то время фактический глава всей экономики России: «Мы должны вести себя как мировая держава, хотя слова Маклакова соблазнительны».