Марья-царевна из Детской Областной (СИ) - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 36

Нормального русского алфавита здесь, похоже не знали…

Но надо ж было что-то сделать! Кощей уже, вон почти у самой двери… Маша рванулась к потенциальному супругу, вцепилась ему в локоть и сунула мешочек с травами почти под самый нос:

— Что здесь написано?

Не у Соловьевичей же, в самом деле, спрашивать? Они и так ее вчера за человека не считали. А на правила приличия порой и начхать можно. Особенно если это для чьего-нибудь здоровья нужно.

Спишем все на незнание местных обычаев и норм поведения.

— Ты еще и резы читать не умеешь, царевна? — взгляд у него был брезгливо-сочувствующий, будто скорбную на голову вниманием одарил. — Грамоте не обучена?

Маша поджала губы:

— Обучена. Только алфавит нормальный должен быть, а не эти ваши руны.

— Это резы.

— Да хоть иероглифы! Написано здесь что? — Маша чувствовала, что идет по тонкому льду, но остановиться уже не могла. Напряглись стоящие у дверей рынды, поудобней перехватывая алебарды. Змей удивленно заломил бровь. Слуги с тарелками замерли, пораженно уставившись на гостью…

Кощей сдался. Скользнул взглядом по пришитому обрывку ткани:

— Рута.

У Маши словно гора с плеч упала. Женщина порылась в сумке, наугад вытащила следующий мешочек:

— Здесь?

— Тысячелистник.

— Здесь?

— Кора дуба…

Отобрав нужные травы, женщина шагнула к удивленному хозяину, сунула мешочки ему в руки:

— Этим — полоскать. Это — пить… Пока горло не пройдет. И постельный режим соблюдать, вместе с предыдущими назначениями.

Пару дней пролечится, а там и местный врач из Китежа ихнего приедет.

Соловей замедленно кивнул. Похоже, он так до конца и не понял, чего от него хотят, ну да спорить не стал — и то хорошо.

Маша удовлетворенно вздохнула: по крайней мере, с одним пациентом она разобралась. Теперь оставался только вчерашний заснувший мальчик.

Черный трон Нияна матово блестел во вспышках мертвого пламени, из которого были созданы стены палат. Повелитель Пекельного царства — обугленный, истощенный, в багряных одеяниях, ниспадающих до земли — медленно поднялся, шагнул к склонившемуся в поклоне, так и не скинувшему капюшон, умруну.

— Для тебя есть новое поручение.

— Я готов служить, мой царь.

Стоявшая по правую руку от трона Ния — жена Пекленца чуть слышно фыркнула. Бледно-желтая масляная кожа: зернистая, крошащаяся — пошла трещинками, пахнуло запахом прогорклого сыра… Мгновение — и рубцы сошлись, вновь превратив лицо царицы в восковую маску, подтаивающую от холодного пекельного пламени, пляшущего по стенам.

Ниян и Ния. Он — сгнивший, полуразложившийся. Она — законсервировавшаяся, омыленная…

— Злодий сильно пострадал в последнем бою. Нынешний правитель Навьего царства участвовал в той битве, тяжело ранил Маровита, а советник приложил руку к ранам Злодия…

— Что я должен сделать, мой царь?

Ниян растянул в улыбке истлевшие губы:

— Советник скоро вновь явится в пекло — за остатками награды, — золотая корона, богато украшенная камнями, блеснула в темноте, рассыпала отблески. — Отведешь его к Злодию.

— И? Что там, мой царь?

— Злодий знает, что делать… И раны его быстрее зарастут, и от лишнего видока избавимся…

Кони мерно шли по мостовой.

— Мог бы и промолчать, — резко обронил Кощей.

Державшийся на пару шагов сзади советник только хмыкнул:

— Он первый начал.

— Он защищал своих дочерей.

— От кого?!

— От тебя, советник! — едко обронил мужчина. — Слава о тебе хорошая ходит!

Огненный Змей пожал плечами:

— О ловчем тоже сказывают, что он по молодости, триста лет назад, на большой дороге промышлял, у реки Смородинки. Я же ему этим не тычу!

Маша бросила короткий взгляд через плечо Кощея: лицо советника было абсолютно безмятежно: лишь на лбу испарина выступила, да бледность по лицу расползлась… И он еще делает вид, что ничего не произошло? Как только из седла еще не выпал?!

— В следующий раз держи язык за зубами, — отрезал Кощей. — Не хватало только мне вам суд богов назначать. И так бед и забот хватает.

— Да какие заботы, мой царь, — отмахнулся Огненный Змей. — Три челобитные — это так, мелкие хлопоты! Ерунда всякая!

— Ага, и то, что корни Мирового Древа гниют — тоже ерунда! — не выдержал Кощей.

— Как гниют?! — советник резко натянул поводья коня.

Царь уже понял, что обмолвился совершенно зря — если б хранитель хотел, он бы и не настаивал, что хочет видеть правителя лично, при советнике бы все рассказал…

Но отступать уже было поздно.

— Как есть, — буркнул Кощей. — Гнилью идут, — хорошо хоть тихо сказал, кроме Змея и царевны и не услышит никто. — Если так дальше пойдет — Древо рухнет, все три мира прахом осыпятся.

Змей нервно закусил губу. Зрачки советника пульсировали, то вытягиваясь в тонкую, звериную, струнку, то вновь затапливая всю радужку.

Царь и сам понимал, что сказал слишком много. Когда не знаешь, кому доверять, лучше о чем-то важном и не рассказывать… Да только поздно уже было сожалеть… Потерявши голову о волосах не плачут.

— Я… Мой царь… — мужчина запнулся и слабым голосом начал снова: — Мой царь, мне нездоровится… Дальше дел на сегодня не назначено. Позволь мне пойти отлежаться?

Маша мысленно застонала. Что и требовалось доказать. Об стену ударился? Головой долбанулся? Наверняка ж сотрясение, пара — тройка ушибов… Еще небось и трещины в костях…

Удивительно, что еще столько продержался!

Всадники как раз подъехали к царским хоромам.

Кощей кивнул:

— Я скажу дворскому, чтоб челядь за лекарем послали. Глядишь в городе кого найдут.

— Не стоит тревог, мой царь, — хрипло отозвался Змей. — Я отлежусь, и к завтрашнему утру буду вновь к службе готов.

Маша только рот открыла, чтоб возразить, но правитель уже головой мотнул:

— Можешь быть свободен.

Советник спрыгнул на землю, неловко поклонился, с трудом выпрямился и, отступив спиной вперед на несколько шагов, развернулся и направился прочь… Одно плечо у него было выше другого…

Маша толком не поняла, как она на земле оказалась, кто ей спуститься помог. В спину вроде бы не толкали — и то хлеб.

По большому счету было видно, что Змею плохо и требовалась медицинская помощь, но Орлова очень сомневалась, что советник даст себя осмотреть.

Еще и это упоминание о гниющих корнях… Пусть саму Машу это особо и не трогало, но явственно же видно, что Кощей по этому поводу беспокоится. Да и ясно почему. Если то, что он сказал — правда: все очень и очень плохо.

Правда, сама Маша тут вряд ли что сделать может, на что-нибудь повлиять.

А раз так — пора заняться тем, в чем ты компетентен: осмотреть непосредственного пациента. По крайней мере, пока будешь заниматься своими прямыми обязанностями, можно будет не задумываться о том, что небо может в любой момент рухнуть на голову, а ты и сделать-то ничего с этим не можешь…

Имени мальчика Маша, правда, не знает, но да он ведь помощником стольника был, а значит, можно у поварят на кухне спросить.

А еще — к делу это, конечно, сейчас не относится, но в дальнейшем надо будет обязательно поднять вопрос об использовании детского труда…

Детям учиться надо, а не тарелки таскать!

Маша поправила на плече сползающую сумку и решительно направилась прочь. Сейчас надо в свою комнату зайти, забрать энциклопедию по народной медицине, потом на кухню заглянуть, выяснить, где пострадавшего мальчика найти.

Запястье перехватила крепкая рука:

— Ты куда?! — вот точно синяки останутся, так хватать.

Потенциальный супруг, похоже, решил показать, кто в доме главный. Вот нет на него феминисток! Они б ему быстро рассказали, как порядочных женщин за руки хватать.

Пересказывать весь свой путь — в свою комнату, на кухню, к пострадавшему ребенку — было слишком долго и нудно. Маша решила обойтись кратким содержанием предыдущих серий.