По образу и подобию (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 20

Домой Алёна вернулась поздно. Намного позднее, чем обещала. Мама, конечно, от порога ещё отчитала. Нотацию девочка выслушала молча. Во-первых, что нового тут можно было услышать? Во-вторых, рассказ Розы Тимофеевны выбил из колеи основательно и надолго. Что с этим делать, девочка не знала.

— Оставь её, Рита, — сказал выглянувший из кухни Огнев. — Ты же видишь, у девочки что-то стряслось.

— Стряслось! — воскликнула мама. — Тем более, я должна узнать, что именно.

— Узнаешь, — заверил её Огнев. — Она сама расскажет. Только не сейчас, сейчас, видишь же, бесполезно тормошить её. Пусть поест для начала…

Алёна испытала короткую благодарность к Огневу за неожиданную поддержку.

Мама пришла к ней перед сном. Как когда-то давно, в далёком забытом детстве укрыла одеялом, подоткнула края. Алёна вспомнила, как лежала тогда, не шевелясь, чтобы не сбить расправленное мамиными руками одеяло, в носу внезапно защипало. Еле удержалась от глупых ненужных, невесть с чего напросившихся слёз.

— Мам, — сказала она, и замолчала неуверенно.

— Мама на проводе, — полушутливо отозвалась мама.

Тоже фраза из детства. Алёна узнавала, так говорили в древнюю эпоху проводных телефонов, ещё до возникновения и развития информационной сети и мобильных терминалов связи.

— Знаешь, мам, они в Институте… Они иногда кошмарные вещи творят! Не со зла, а просто потому, что так получается…

— Я рада, что ты, наконец, это поняла, — сказала мама. — Сама догадалась или кто- то помог?

— Я про Тима, — объяснила Алёна. — Ему пятьдесят семь, оказывается. И у него есть взрослая дочь!

— Так, — понимающе сказала мама, ласково касаясь ладонью руки дочери. — Это с ней ты сегодня встретилась?

Алёна кивнула. Сказала:

— А знаешь, кто она? Роза Тимофеевна…

— Флаконникова! — воскликнула мама. — Декан Факультета Паранормальной Медицины.

— Она сказала, — напряжённо выговорила Алёна, — что знает Маргрете Свенсен. То есть, тебя.

— Конечно, — кивнула мама. — Роза Тимофеевна — врач, каких поискать ещё. Скольким из нас она жизнь спасла! С того света буквально вытягивала, тех, от кого все другие отказывались. Надо же! Кто бы мог подумать, что у такого… человека… как твой Тим, может оказаться такая дочь!

— Мам, они говорят про него разное, — Алёна села на постели, обхватив коленки руками. — Все они. А мне надо лично с ним самим поговорить. Я тогда пойму, как дальше быть.

Мама ласково коснулась ладонью её щеки.

— Если ты охладеешь к этому парню, — мягко выговорила мама, — я не расстроюсь. Извини, но он совершенно тебе не подходит. Ни по возрасту, ни по статусу.

— Наверное, — не стала спорить Алёна. — Но я хочу ещё раз его увидеть. Потому что я…

Признание уже висело на кончике языка. Оставалось только озвучить его.

На мамин терминал пришёл служебный вызов. Это было одним из главных условий её контракта: быть в зоне доступа всегда, что бы ни случилось. Мама коротко сказала: «Извини», вышла в коридор, включила приват, раз её не было слышно. Алёна отёрла об одеяло влажные кончики пальцев. Казнь откладывалась, можно было перевести дух.

Потом, сквозь неплотно закрытую дверь, донёсся мамин голос:

— Срочно вызвали, Вик, подбросишь?

И ответ огнева:

— Конечно.

Потом мама заглянула в спальню, уже в служебной одежде — синяя униформа с белыми кантами, белая блузка.

— Утром вернусь, — сказала она. — Спокойной ночи…

— Мам, — окликнула её Алёна.

Мама обернулась:

— Удачи тебе.

Она кивнула и вышла. Тишина наступила ещё до того, как закрылась дверь. Почему-то ночная тишина в пустом доме начинает отменно действовать на нервы с самой первой секунды своего возникновения.

Алёна спустила ноги с кровати, прошлёпала на кухню, где сообразила себе стакан сока. Долго сидела, положив локти на стол.

Нижний Город, как и территория Института, был закрытым режимным объектом. Здесь можно было спокойно жить, наслаждаясь всеми благами цивилизации. Но в мире подобных городов было мало даже в Федерации Стран Северо-Восточного Региона. Земля остывала. Медленно, но неуклонно, год за годом, росли шапки полярных льдов, среднегодовая температура понижалась, менялся климат. Войны за ресурсы умирающей планеты уже перестали называть собственно войнами. Так, локальные конфликты…

Южный Регион утонул в крови жестоких междуусобиц. Наднациональное сообщество «Зелёный мир», объявившее корнем всех зол прогресс, раздувало пожар. Идилиб, Раккарав, Деризор, Харькави…

Где-то там, далеко на юг отсюда, под чужим нездешним небом, поднималась в наступление северная армия. Летели в бархатной ночи железные птицы дронов- разведчиков, одним из которых управляла Маргрете Свенсен, потерявшая после травмы право на службу в наземных десантных войсках. В том числе и от её решений зависел успех или не успех ночной операции.

Алёна держала кулачки древним жестом заговора на удачу и яростно верила в то, что мама справится. Что справятся её сослуживцы. Что зло будет наказано.

Во что ещё ей оставалось верить?

Прошуршала входная дверь: вернулся Огнев. Прошёл на кухню, увидел, что Алёна спит, положив голову на руки. Покачала головой. Бережно взял девочку на руки и отнёс на кровать. Она почувствовала сквозь сон, будто плывёт в чьих-то руках сквозь дымное море, но не проснулась. Огнев осторожно укрыл её одеялом и вышел в коридор, тихонько прикрыв за собою дверь.

Больше всего на свете Алёна ненавидела сигнал будильника. И очень быстро научилась просыпаться за пять-десять минут до выставленного времени, только лишь затем, чтобы не слышать это мерзкое кваканье, рвущее сон в лоскуты. Но в этот раз она проснулась на целый час раньше. И — убиться веником! — ни в одном глазу! Если бы заснуть сразу, то ещё целый час можно было бы блаженствовать. Но Алёна знала по опыту, что в сон потянет только к концу этого несчастного часа. За три минуты до звонка!

Она села, спустила ноги с постели. По ступням тут же потянуло из коридора холодом утреннего сквозняка. За окном разгоралась синева летнего неба. Пахло недавним дождём, цветами, прелой землёй…

На кухне разговаривали, негромко, но при желании различить слова было можно. Алёна склонила голову, вслушиваясь.

— … окно, — говорил Огнев. — Надо ехать. Следующее будет не раньше, чем через четыре дня, а это уже поздно.

Скрип стула по полу, усталый мамин голос:

— Как же её одну здесь оставить, ума не приложу. Сердце не на месте, чувствую, что происходит что-то, а что именно происходит — понять не могу… А сама она молчит, вот же досада! Не пытать ведь.

— Не надо пытать, — отвечал Огнев. — Это бесполезно, вспомни себя.

— Да уж, — невесело отозвалась мама.

Зашумел чайник, согревая воду. Чайник был старомодный, попросту говоря, вовсе древний, с прозрачными стенками и весёленькой разноцветной подсветкой. Сейчас таких не встретишь вовсе, а когда-то они были последним писком моды. Достался маме от её бабушку, бабушку Алёна помнила очень смутно, та умерла, когда девочке исполнилось четыре года.

— Возьми её с собой, — предложил Огнев.

— С ума сошёл, Вик? У неё аттестация на носу.

— У нас есть Независимый Аттестационный Центр, — сообщил Огнев. — Пройдёт аттестацию там. Могу попросить ребят, прогонят пару раз через «Найди кота» и «Кто украл энергию», глядишь, итоговый индекс вытянет на троечку, если не выше.

— «Найди кота!»- по-девчоночьи хихикнула мама. — Помнишь, как ты застрял там на восьмом уровне? Над болотом.

— Я не застрял, — весомо возразил Огнев. — Я решал в уме сложнейшую задачу! Определял кратчайший путь на выход.

— Решал он, — фыркнула мама, двигая по столу кружку. — Высоты испугался, скажешь, не так?

— Ну, допустим, испугался, — пошёл Огнев на попятную. — Я же не был таким смелым, как ты. И штырь в моей башке торчал вполовину меньший…

— Да, та ещё авантюра была, — признала мама. — Влезть на полигон для взрослых… Сколько нам было тогда, по шесть лет?