По образу и подобию (СИ) - Чернышева Наталья Сергеевна - Страница 21

— По шесть с половиною…

Шесть лет! Маму в шесть лет представить ещё можно было, сохранились записи, но вот этого здоровенного шкафа Огнева — воображение пасовало. Хотя, если подумать, то всем ныне живущим взрослым людям было когда-то шесть лет.

— Не могу, голова падает, — призналась мама беспомощно. — Устала…

— В машине поспишь, — предложил Огнев. — Как-то надо решать уже. Прогноз по трассе на Отрадное паршивый, окно окончательно закроется после четырнадцати; успеть бы.

Алёна резко выпрямилась. Отрадное! Он сказал — Отрадное?! Она дёрнула со спинки кровати домашнее платье, влезла в него, не снимая сорочки. Торопливо расчесала пятернёй лохмы. И вышла из спальни, вроде как — в санузел. Главное, не показать своего интереса, не насторожить…

— Доброе утро…

Огнев кивнул, а мама сказала «доброе утро» в ответ. Алёна умылась холодной водой, как обычно. Вышла в кухню. Огнев заботливо подвинул ей чашечку кофе. Успел сделать, пока она торчала у раковины.

— Спасибо, — сказала она искренне, осторожно касаясь губами края горячей кружки.

Пить кипяток она не умела, придётся ждать, пока немного остынет. Кофе не любит, когда его разбавляют холодной водой. Вкус не тот.

— Элен, — сказала мама, — Вик… Виктор приглашает нас в домовладение Огневых на несколько дней. Поедешь?

— Мам, у меня же аттестация через несколько дней, — напомнила девочка, а сама скрестила за спиной пальцы — на удачу.

— Пройдёшь в нашем центре, — сказал Огнев. — Ну, если хочешь, разумеется.

— Да, — подтвердила мама. — Если хочешь. Мы не заставляем тебя.

— Хочу с вами, — объявила Алёна, и отметила, как разгладилось, просветлело лицо мамы.

Мама не спала всю ночь, очень устала. По ней было видно, насколько. Отчего-то стало безумно жаль её, даже сырость под веками завелась. С чего бы это, интересно…

— Тогда собирайся быстро, — предупредил Огнев. — Времени мало. Я пошёл за машиной, — и, уже от порога: — Тёплые вещи бери.

— Так начало лета же! — воскликнула Алёна.

— Так здесь же, — возразил Огнев. — А там, у нас, ещё лежит снег…

Собралась Алёна не просто быстро, а очень быстро. Попутно послала запрос через терминал в школу и в Аттестационный центр Отрадного через портал госуслуг, подтверждение пришло быстро.

Позже, когда машина отмотала приличное количество километров от Нижнего Города, Алёна спросила у Огнева о наболевшем:

— Виктор, скажите, а вы видели раньше Тима Флаконникова?

Мама спала на заднем сиденье, укрывшись тёплым пледом. Ровно гудел мотор, негромко играла музыка, фоном, какая-то радиостанция…

— Видел, — ответил тот, — но издали.

— Мама его Тридцать Три Несчастья назвала, — осторожно закинула пробный шар Алёна.

— Ну, этот парень реально генератор неприятностей, — заметил Огнев, сворачивая с очередного виадука вправо. — Везде, где бы он ни появлялся, впоследствии что- нибудь случалось.

— Нехорошее? — уточнила Алёна.

— Нехорошее, — подтвердил Огнев. — Иногда — смертельно нехорошее.

Алёна обдумала услышанное. Сказала:

— Ну, со мной и мамой ничего же не стряслось…

— Это пока, — мрачно отозвался Огнев. — Статистика — вещь неумолимая. Беда в том, что Тим, бедолага, совершенно не способен это проконтролировать. Вот и таскает за собой шлейф неудач и несчастливых совпадений. У нас говорят, видишь Тима — береги голову. Иногда помогает.

— Мне кажется, здесь есть что-то ещё, — сказала Алёна через время.

Они выбрались наконец-то на трассу, и машина набрала скорость: дорога была почти пустой. То есть, встречный поток шёл плотно, но по правой стороне дорога оставалась свободной. Алёна отметила эту странность как факт, но особо не встревожилась. Она мало что видела, кроме Нижнего Города и территорий Института. Путешествия в их с мамой генеральный план не входили…

— Может быть, — отозвался Огнев, — может быть. Только вот что?

— Не знаю, — Алёна зябко повела плечами. — Вы бы слышали, как он про этот второй стелларатор говорил… В прошлом ни с какими стеллараторами у него ничего не было, может, он будущее видит? Пытается предупредить?

— У него бывают всплески ясновидения во время паранормальных срывов, — признал Огнев. — Жаль, он их контролировать не может. А то бы я ему задал парочку вопросов непременно. Мы над ними головы уже сломали, но ответа так и не нашли…

Алёна подождала немного, думая, что Огнев расскажет, что там за вопросы. Но он не стал продолжать. Дорога стелилась под колёса, прямая, как туго натянутый трос. По обочинам давно уже не попадались никакие постройки, тянулась унылая степь, покрытая старым, подтаявшим, но ещё прочным снегом. Солнце заливало мир белым золотом, поджигая огнём дорожные знаки.

— Хочешь вредный совет? — вдруг спросил Огнев.

— Ну? — набычилась Алёна тут же.

Знаем мы эти советы, как же. Сейчас начнёт воспитывать…

— Не «ну», — усмехнулся он, бросив на неё короткий взгляд, — а «ну, пожалуйста».

Алёна стиснула зубы. Но всё же любопытство побороло дух противоречия, и девочка сказала вынужденно:

— Пожалуйста!

— Ты в себе разберись хорошенько. Пойми, что у тебя за чувства к этому парню. Если всё так серьёзно, что небо без него рухнет, то хватай и не оглядывайся.

Вот выдал! Алёна смотрела на Огнева широко распахнутыми глазами. Вот уж от кого не ожидала! Он, отметив её реакцию, усмехнулся уголком рта. Продолжил:

— Но если ты встречаешься с Тимом Флаконниковым в пику матери или из жалости к жертве эксперимента, то лучше брось. Добра не будет. Никогда ещё не видел, чтобы добро получалось назло кому-либо. Ну, а жалость, она вообще способна убить всё живое в зоне поражения с гарантией. Не надо ничего говорить, — Алёна захлопнула открывшийся было рот. — Мне это не нужно. Ответь себе. И, исходя из своего ответа, действуй.

— Я не понимаю, — честно призналась Алёна через пару километров.

— Рита просила поговорить с тобой, — признался Огнев. — Вот. Я поговорил.

— Ага, — кивнула Алёна обескураженно.

Поговорил. Если бы мама услышала, что он говорил! Она бы ему голову оторвала. Алёна примерно представляла себе, что сказала бы мама по поводу Тима, если бы не бессонная ночь, после которой её срубило сном подчистую.

— А, зараза, — выговорил вдруг Огнев, щедро добавляя непечатные слова.

— Что случилось? — встревожено Алёна, понимая, что ругаться в её присутствии бравый капитан будет только в исключительном случае, и этот случай явно уже наступил.

— Опоздали, — тоскливо объяснил он. — Окно закрывается! Погодное окно, — объяснил он, видя, что девочка не понимает его. — Посмотри вперёд и влево. Вон туда. Видишь?

Небо было чистым до самого горизонта, пронзительно синим, полным солнечного света.

— Не вижу, — растерянно отозвалась Алёна.

— Да вон же! Вон та полоска…

— И?

— Буран, — коротко объяснил Огнев, сбрасывая скорость и сворачивая к обочине.

Бураны были частым явлением за пределами климат-зон обустроенных городов. Страшная сила! В новостях периодически передавали леденящие кровь подробности о застрявших во время бурана на трассе автомобилях. Вот почему поток машин шёл в город, а из города практически не было никого! Огнев рискнул, надеясь проскочить, и не проскочил.

— Так что же вы делаете, наоборот, ехать надо! — закричала Алёна.

— Тихо, — коротко приказал Огнев, останавливая машину. — Проберись в салон, подними защитные подушки, проверь, все ли ремни пристёгнуты у матери. Живо!

Алёна заткнулась, сообразив, что у Огнева было на уме. Быстро сделала, как он велел. Мама не проснулась. Только вздохнула во сне, собралась у неё на переносице острая складочка и тут же разгладилась. Что-то ей снилось сейчас. Интересно, она успеет проснуться, когда…

Рядом остановилась машина, похожая на огневскую, только светлая. Водитель вышел, обменялся с капитаном рукопожатием, спросил:

— Проблемы, брат? Давай ко мне, еду в Зеленогорск.

— Всё в порядке, — отозвался Огнев. — Нам в Зеленогорск не надо. Мы идём на Отрадное.