Семь миров: Импульс (СИ) - Пикулина Светлана - Страница 6

Найти в разношерстной стае человека, который, скорее всего, скрывает свое имя и лицо, было непростой задачей, и решить ее помогло бы разве что общение с этой стаей, но все же оставался шанс, что Иза даст о себе знать сам.

Держась рядом, юноши отправились к торговым рядам технического отсека.

— Будь естественней! — шепнул Марсий на ухо другу, заметив, что тот был скован от нервного напряжения.

Попутно вглядываясь в лица торговцев, юноши двигались вперед. Все прилавки, как всегда, были завалены утилизированными роботами с планеты Иона. Многие товары из представленных считались запрещенными, и искать сбытчика опасных систем было уместнее всего именно здесь, но ни один из изученных торговцев не подходил под описание.

— Если что, вернемся сюда потом, идем выше, — решил Марсий, указав другу наверх.

В верхнем отсеке было гораздо приятнее находиться. Здесь не было бездушных роботов, только зелень и жизнь. Светлый, просторный павильон тянулся длинным рядом и закручивался по спирали к центру, завершаясь в конце так же, как и в начале, лифтом, ведущим на другие уровни. Все прилавки и стойки были сплетены из прозрачного волокна. Торговцы выставляли напоказ своих зверей, растения, семена, готовые продукты и воду. К каждой ярмарке мурийцы спешили порадовать чем-то новым: новый вид растения, животного или насекомого. Их фантазия не знала границ. Мастера генетики творили настолько невообразимые вещи с живым миром, что временами это даже пугало.

Марсий на минуту остановился, завороженный животным с двумя огромными одинаковыми головами на разных концах тела и одной тонкой лапой посередине. Ему никак не удавалось разгадать, какие виды уже существующих животных смешаны в этом чудовище и для чего оно было создано.

— Осторожно! — окликнул его Карий, указав рукой на пол.

Марсий тревожно посмотрел под ноги и увидел, что из-под его ботинка пытается освободиться полип, на кончик которого он встал. Юноша поспешил сойти, неловко извинившись про себя.

— Идем отсюда! — поспешно сказал он.

Тулонцы ускорили шаг.

И все-таки главное, за что он уважал мурийскую науку, была медицина. Многие изувеченные военные обращались к соседям за помощью. Мурийские лекари способны были нарастить утерянную руку, ногу, восстановить тело из собственных клеток настолько качественно, что копию было трудно отличить от оригинала. Тулонские доктора могли то же самое, но материалы, которые они использовали, не были органическими, и настоящую биологическую целостность тело получить не могло.

Лекарей было много и сегодня. Марсий внимательно рассматривал и докторов, и их посетителей. Опасные преступники часто нуждались в их услугах, и старик мог быть среди них.

— Поднимаемся еще выше, — произнес Марсий, убедившись, что здесь его нет.

На предпоследнем уровне доминировали крамы и пацифы. В павильоне горел красноватый свет, было много отражающих предметов и поверхностей. Крамы продавали камни и кристаллы, а пацифы — ткани и украшения. Торговцы стояли вперемешку. Вдоль рядов разгуливали в основном только дамы, и Карий с Марсием смотрелись неуместно. Крамок легко было отличить от любых других дам даже со спины. На их плечах обязательно сидел джин — существо, изобретенное на их планете. Энергетический сгусток, сотканный из света, появляющийся из кристалла, помогал людям во всем. Был и переводчиком, и другом, и записной книжкой, и средством связи.

Старика, конечно же, тут не было. Оставалось проверить верхнюю галерею и переходить к плану Б, или, иначе говоря, начинать опрашивать встречаемых людей.

Галерея находилась под прозрачным куполом. Материя, из которой он состоял, была настолько чистой, что создавалась стойкая иллюзия нахождения в открытом космосе. К этому состоянию еще требовалось привыкнуть, и не всем было здесь спокойно. Лишь по-настоящему свободные люди, не скованные страхом или предрассудками, могли почувствовать себя здесь хорошо. На этом уровне не было толп. Сюда доходили лишь истинные ценители красоты.

Марсий сел в колышущееся кресло, зависающее над полом без опор, и на мгновение расслабился. Все было белым вокруг. Это был его любимый цвет, и находиться здесь ему очень нравилось. Он позволил себе ненадолго забыть о неуловимом старике.

Удивительная сила нарциссизма заставляла всех этих творцов выставлять свои работы. Понемногу здесь были собраны все миры. По кругу павильона на далеком расстоянии друг от друга стояла тулонская скульптура, высеченная из натурального камня, добываемого только в их мире. Этот камень светился и источал воду, во всех мирах его считали священным. Твердые скульптуры чередовались с пластичными. Тулонцы воздействовали на ферромагнитную жидкость невидимым магнитным полем, и камень менял форму каждую секунду.

Крамы выставляли свои лучшие кристаллы. Все их искусство было построено на умении визуализировать мысли через кристалл. Достаточно было представить лицо или событие в голове, и оно появлялись внутри. Кристаллы были невероятно податливы, они считывали мысли не только крамов, но и далеких от подобного творчества посетителей. Художником мог стать каждый. Чем чище были мысли, тем красивей получались образы. Подойти к кристаллам Марсий так и не решался. Как ни заманчива была эта красота, крамы были его заклятыми врагами, и любая вещь, несущая энергию их мира, была для него под запретом.

Ионские роботы выставляли свои бездушные творенья. В их мире была своя красота, осознанная, рациональная. Она была безобразно скучной, но правильной. Ионцы единственные выставляли свои объекты не в порыве чувств, а просто потому, что такова была их программа. Они привозили пиксельную мозаику, конструктор и идеальных роботов, но самой интересной частью их экспозиций всегда были стенды, посвященные ошибкам систем. Как ни странно, именно при таких обстоятельствах на Ионе рождались настоящие шедевры.

— Что если наш шпион неравнодушен к творчеству? — не успокаивался Карий, продолжая проверять всех тех, кто был в этом павильоне.

— Не удивлюсь, если так! — ответил Марсий. — Люди с таким изощренным мозгом нуждаются в подпитке.

Тулонцы продолжили смотреть экспонаты.

Мурийцы показывали шедевры биологического мира: цветы, крылья, кораллы. Все их работы были живыми и подвижными.

Пацифы выставили свой театр. Это привлекло самое большое внимание. Они делали представление с живыми актерами, никто другой подобного не допускал. Их сцена висела в центре павильона. Она напоминала серебряную полусферу, немного раскачивалась, была открыта в сторону кресел и ярко освещена изнутри.

Сегодняшнее представление было необычным. Декорации, которые пацифы использовали в этой постановке, не были похожи ни на один из семи известных миров. Марсий стоял потрясенный, не понимая, видят ли остальные то же, что видит он, или это видения пришли к нему так внезапно.

Мир, который нарисовали пацифы, был удивительно схож с тем, что он наблюдал в своих видениях. Совпадение было слишком очевидным. Такое было возможно, только если кто-то видел те же видения, что и он, или уже побывал в том мире.

— Карий, — немного сипло от волнения произнес Марсий, — помнишь, ты жалел, что я не могу нарисовать тебе мир, который вижу в снах?

— Да, — серьезно ответил друг.

— Так вот, кто-то сделал это за меня, — указывая в самый центр серебряной сцены, говорил он.

Они замерли. Несколько мгновений они смотрели спектакль в тишине, ловя каждую деталь. Представление шло на пацифском, слов произносилось мало, в основном менялся визуальный ряд. В истории рассказывалось о космических путешествиях некого юноши. Это была фантастическая сказка, не особенно зацепившая по сюжету, но потрясшая сценическим воплощением. Все было точь-в-точь, как видел Марсий: водопады, синее небо, белые пятна, закат, желтое светило, один-единственный серебряный спутник, леса, ярко-салатовая зелень, настолько лучистая, что ни одно растение даже на плодородной Мури не могло похвастаться таким сочным оттенком и такими размерами. Он с точностью опознал зверя с ветвистыми рогами, которого видел только у себя в голове и нигде более. Голограммы сменялись одна за другой, люди мелькали среди них, кричали, создавая образы. Но все, о чем мог думать Марсий в эту минуту, укладывалась в простой вопрос: «Откуда пацифы взяли эти образы?»