Вождь чернокожих (СИ) - Птица Алексей - Страница 41

Получила любви, распишись и свободна. Э… следующая пожалуйста.

Вот же приснится всякая хрень на полный желудок, не надо было вчера переедать жареных бананов присланных из Баграма, а то оголодал тут, только на мясе крокодилячьем, вот и приналёг на целую связку, не удержался.

Решил попотчевать себя фруктиками, а они вон как, ночное либидо возбудили, что аж самому неудобно перед собою. Да… чёрная действительность уже меня достала и немытые лица местных красоток особенно.

Нет, я не расист, но вот авантюристы, ещё пока слабо поработали над улучшением африканской породы, а сами они, как-то больше друг друга любят уничтожать, а не любить. А уж если любят, то исключительно в виде жаркого с соусом из бобов.

— Бррр, фу какая это гадость, эта ваша заливная обезьяна под бобовым соусом.

А вообще, тут человек пока, где-то в середине пищевой цепочки борется на равных с крокодилами, львами и гиенами. То они его съедят, то он их, ну за исключением гиен конечно, их могут есть, только их ближайшие соратники по гнусному ремеслу — грифы. А вот тех уже никто, и вот она… вершина пищевой цепочки. Они могут есть всех, а их — НИКТО, представляете?

— Тьфу, не хочу быть грифом, хочу халифом.

Сезон дождей закончился, а вместе с ним и моё терпение в этом Бараке. И я засобирался в дорогу, сначала домой в Баграм на Илу, а потом снова сюда и дальше, разговоры разговаривать с новым главным вождём и его неблагодарной семейкой, что не дали мне развернуться здесь ещё полтора года назад.

Ну да я на них не в обиде, пускай выплатят мне дань и живут, как хотят и с кем хотят, себе дальше. Уходя, я сформировал здесь полусотню воинов, вооружив их чем попало, но вооружив, и отбыл домой.

Обратный путь занял намного больше времени. Я снова вёл своих триста воинов, увы совсем не спартанцев, по пути устраивая им взбучки и тренировки и выдвигая из их среды наиболее умных или одиозных, ставя их сержантами и полусотниками.

В Бырре пришлось задержаться формируя местное военное формирование, язык чесался назвать всё это ландмилицией или полицией, но удержался, назвав их просто стражей власти. Здесь было меньше народу, чем в Бараке и поэтому мне удалось найти только тридцать подходящих мужчин, которых я и стал тренировать.

Молодой сотник Ярый неплохо справился с порученной ему задачей. Рыскал по окрестностям, как гепард и привёл в Бырр несколько семей спрятавшихся в джунглях и горах, а также разведал все пути и тропы, что вели к нам из страны Куш и Дарфурского султаната.

Я был доволен. Здесь меня и настигла весть, что я стал отцом, спасибо Нбенге, что тихарилась до конца и была на третьем месяце беременности, когда я уходил в свой поход. Осчастливила она меня дочкой, чему я в принципе был рад. Потому что наследник, пока не входил в мои планы, а дочку, всегда можно сплавить подходящему для союза вождю, чужого племени.

Разобравшись с делами в Бырре и забрав всех воинов, я двинулся в Баграм на Илу. Переход прошёл штатно. На переходе, я стал внедрять навыки строевых приёмов в головы своих чёрных сотен. Русский счёт, они коверкали своими языками, и поэтому пришлось убрать по одной букве из слов. Вместо Раз, получилось — Аз, вместо Два, получилось Ва.

Чёрные сотни шли и скандировали аз-ва, аз-ва. Вот только ходить левой, я пока не смог их научить и подозревал, что это у меня никак не получится, даже по примеру великого Суворова, который накладывал в сапоги новобранцем сено и солому. Они категорически не понимали, чем отличается левая нога, от правой. Даже несмотря на то, что я приказал им привязать к левой ноге слоновью траву.

Всё было бесполезно: не помогали, ни уговоры, ни мат, ни физическое воздействие или угрозы. Они просто не понимали в чём прикол и всё. Легче было обезьяну научить бананами кидаться, а не жрать их, даже голодную.

Промучившись с ними всю дорогу, мы прибыли в Баграм. Воины, разошлись по своим хижинам, ещё сильнее разросшегося селения, а я подошёл к Нбенге, со счастливым видом смотревшую на меня и прижавшую малютку к своей набухшей молоком груди.

В сердце, что-то дрогнуло при виде ребёнка и его счастливой мамы. Обняв Нбенге, я увёл её в хижину, где меня ждал вкусный ужин и чистая постель, с тщательном убранным полом. Старая Мапуту, уже умерла, но Нбенге, став матерью, взяла в свои руки, бразды управления крикливой и шумной стаей чёрных (сорок) тёток, не хуже бабуинов, умевших кричать и качать права перед своими мужиками, а также собиравших сплетни и прочую информацию, что не держалась на языке у их любовников, мужей и родственников.

О любом заговоре, я, узнавал сразу, но по правде говоря, никакими заговорами, здесь и не пахло. Негры были достаточно наивны, напуганы, а все их незамысловатые интриги расшифровывались мною с первого раза. Но контрразведку я, всё-таки создал и утвердил на ней португальца Луиша.

На следующий день, я прошёлся по своему посёлку, который уже превратился в небольшой город. А потом, решил устроить смотр войскам, дав им время подготовиться к смотру на следующее утро. Утро наступило, а мои чёрные сотни в количестве пяти штук и молодёжь, вошедшая в ещё одну полусотню, ещё только собирались бродя вокруг и пытаясь понять, что от них требуется.

Назначенные мною сотники и полусотники, которые соображали получше остальных, сбивали в квадраты каре своих подчинённых ещё в течении часа. Наконец, все были построены и готовые к торжественному маршу.

Дальше началось действие достойное любого мирового цирка, на арене которого выступают самые разные дрессированные животные, ну и люди конечно. Но среди того стада, что старательно пыталось изображать передо мною строевой шаг, подпрыгивая вразнобой на пыльной дороге и делая, какие-то просто немыслимые па, людей определённо не было, а было стадо диких… бизонов, наверно подумали вы.

Нет не бизонов, а стадо диких гиббонов, дорвавшихся до самок после годового воздержания, ещё и смешавшись с не менее голодными в сексуальном плане бабуинами.

Закрыв глаза рукой, как они наверно подумали, что от ужаса или восторга, от их грозной сущности и длинных стволов их орудий размножения, что высовывались из-под их набедренных повязок, а на самом деле я закрыл их от стыда.

Я смотрел из-под ладони на них, тихо матерясь и медленно наливаясь злостью и гневом. Дождавшись окончания этого позора, я дал волю эмоциям, крича и брызгая слюной на полметра вперёд, но успеха, так и не добился.

Плюнув, я отправил их всех на полигон, где устроил соревнования, по стрельбе из лука, метанию дротиков, работе с копьём, мечом и топором. Отведя душу, и перевязав с десяток раненых собственным оружием, или оружием своих товарищей, я погнал их строем до города, на ходу разучивая с ними строевой шаг, с уже знакомым им аз-ва.

В течении недели, я злобствовал, муштруя войска и гоняя их на полигон. Весь город затих в испуге и старался не попадаться мне на глаза. Люди забились по хижинам, стараясь передвигаться по городу только бегом, непрерывно оглядываясь и ища меня глазами.

Дети и те, прятались кто где смог, опасаясь резвиться на улице, в зарослях слоновьей травы, что ещё росла неподалёку были вытоптаны ими такие тропы, что позавидовали и слоны. Но один из них, всё-таки попался мне. Пойманный нечаянно на улице, он, увидев меня вблизи, тут же закрылся в страхе руками, громко заревел и покакал себе на ноги, дав мне знак уменьшить свой пыл своим вонючим запахом медвежьей болезни.

Пришлось, прекратить тренировки, точнее снизить градус их интенсивности. В ходе семи дней затеянных мною учений, мои войска потеряли убитыми — ноль, легко ранеными — десять, и тяжелоранеными — троих человек. А в остальном всё было хорошо.

Раненых, я всех вылечил за следующую неделю, кроме тяжёлых, тех отправил отлёживаться в свои хижины, ещё в течении месяца, а остальным дал отдохнуть две недели на полевых работах, а потом снова отправил на военные учения в саванну, заодно и поохотившись там на хищников, чтобы запастись мясом, шкурами и жиром.