Всё началось с поцелуя (СИ) - "Этранжера" - Страница 93

— А-а-а… — протянул Синан. — Ну, теперь всё понятно… Причина в Дефне… А то я уж испугался… Постой-ка, мне помнится ты сделал мудрый выбор, притормозив ваши отношения во благо девушки?

— Я передумал. — сообщил Омер. — Решил последовать твоему не менее мудрому совету и не отдавать её никому другому. — с сарказмом добавил он.

— Дефне работает в медиатеке?

— Нет… Госпожа Селен решила, что она будет полезна в качестве сопровождающей в их необычной программе знакомства с бытом и традициями Турции в лице простого народа. — его голос источал сарказм.

— Я не понял. что ты сейчас сказал. — на лице Синана отразилось удивление. — Необычная программа? В чём она заключается?

— Меня в известность никто не ставил. — раздражённо ответил Омер. — Если честно, мне вообще не понятна её внезапная опека над Дефне, мне казалось, она в курсе, что о девушке есть кому позаботиться. Это, знаешь ли, странно, и на Моник совсем не похоже.

— Действительно, необычно. — согласился друг. — Но может, мы чего-то не знаем? А что тебя беспокоит на самом деле? Мужчина рядом с Дефне? — догадался он.

— И это тоже. — признался Омер. — Он не нравится мне.

— Наверное, и не должен. — пошутил Синан. — Послушай, твоя Дефне совсем не робкий ягнёнок, если нужно, она сможет за себя постоять. Да, я уверен, что этого и не потребуется. — он помотал головой, отгоняя абсурдные мысли. — Парень ‒ сын Моник, он приехал к матери и будет с ней рядом. — мужчина ещё раз взглянул на друга. — Что тебя так взбесило, не понимаю… Похоже, в тебе взыграл инстинкт собственника. Друг, с тобой что-то неладное, если ты взрываешься и теряешь голову от подобного пустяка.

Омер мрачно взглянул на него и ничего не ответил, теперь он и сам толком не понимал, почему так болезненно отреагировал на ту сцену в холле. «Из-за этой девочки я совершаю дикие поступки», — вздохнул он, следовало срочно успокоить разыгравшееся воображение, но мысль о том, что Дефне все эти дни проведёт в близком общении с молодым, симпатичным мужчиной, слишком сильно напрягала его, не хотелось думать, что она может им увлечься. — Приятный парень, к тому же француз, вполне может ей приглянуться. — вдруг произнес он.

Синан, проверявший сообщения в телефоне, вскинул удивлённые глаза. — Ничего себе… Оказывается, у нас приступ дикой ревности… А я тебя предупреждал: не устраивай показательные периоды охлаждения, другой быстро перехватит то, что ты из благих побуждений держишь на расстоянии вытянутой руки. — назидательным тоном произнес он. — У сердца надо держать, у сердца. — и похлопал ладонью по левой стороне груди.

— Странно слышать такие советы от того, кто сам напортачил в сердечных делах. — едко заметил Омер. — Я догадываюсь, что Ясемин вновь пропала?

— Можно и так сказать… Вчера позвонила пожаловаться на плохое здоровье матери и множество проблем, которые приходится решать в одиночку.

— И ты, конечно, загорелся желанием подставить свое надёжное плечо?

— Нет, такая ситуация повторялась уже пару раз, с момента нашего так называемого обручения. Поначалу я, действительно, рвался оказать помощь, но Ясемин решительно отказалась, объясняя тем, что это только её проблемы. — он махнул рукой. — Да, в принципе, мне все понятно.

— И что ты намерен делать? — глаза Омера вновь приковались к злосчастной таблице.

— Ничего… — Синан встал и, не спеша, направился к выходу. — Таблицу мне потом по электронке скинь, я цифры проверю, а то вдруг на тебя снова приступ ревности накатит.

Его друг улыбнулся в ответ, сорок минут, которые госпожа директор готова была потратить на свой завтрак, уже прошли, он неторопливо поднялся, оглядел себя в зеркале, чтобы убедиться, что смятение в голове и сердце не отразились на его внешнем виде, и пошёл в кабинет Моник. Она была одна и, разговаривая по телефону, жестом указала ему на кресло.

— Через пять-шесть дней мы улетим во Францию, на вашу почту я отправила вопросы, с которыми вы можете столкнуться в моё отсутствие. Ничего нового… — поспешила она добавить, видя его вопросительно вздернутые брови. — То есть, я хочу сказать, ничего нового, с чем бы вы уже не сталкивались, и да, с завтрашнего дня я официально нахожусь в отпуске. — вошедшая секретарша принесла две чашки кофе и разговор прекратился на какое-то время. — До отъезда я считаю необходимым поставить вас в известность, что Одри Дюмон вынесла официальное предупреждение Гюпсе о том, что если она ещё раз повторит попытки преследования моих сотрудников, она будет тут же уволена за нарушение деловой этики. Моя коллега направила её на консультацию к психологу, но… — женщина пристально смотрела на мужчину, — Омер, говорю честно, я не уверена, что это подействует. Возможно, она притихнет, но затем снова появится на вашем горизонте, тогда, не колеблясь, сообщайте напрямую Одри. В таком случае институту придётся с ней распрощаться и, возможно, предупредить семью, хотя, насколько мне стало известно, отношения с матерью у неё, мягко говоря, не дружеские. Конечно, лучшим выходом для всех стала бы её встреча с новой любовью, но это уж не в наших силах, это как судьба распорядится. — в молчании они допили кофе, Моник подошла к распахнутому окну, затянулась сигаретой, бросив извиняющийся взгляд на своего заместителя. Тот терпеливо ждал, когда она закончит, задаваясь вопросом, где находится её сын, и чем сейчас занята Дефне, и вздрогнул, услышав её слова. — Они в саду, предполагаю, что Даниэль уболтал её до потери сознания. — усмехнулась. — С тех пор, как эта девочка появилась в вашей жизни, вы всё чаще выпускаете чувства наружу, зная вас, я легко их считываю.

— Моник, зачем вы задействуете её? Она здесь приносила пользу, делая инвентаризацию медиатеки, на которую у наших сотрудниц без отрыва от работы времени не находилось. — задал он вопрос, который занимал его вот уже несколько дней.

Она закончила курить и вернулась на свое место.

— Девочка из простой, бедной семьи пытается выйти за пределы предназначенного ей от рождения круга, прыгнуть чуть выше, имея способности и завидное трудолюбие. — госпожа Селен вздохнула. — Я всегда восхищалась такими натурами, даже завидовала им.

— Вы? Не может быть? Чему же здесь можно завидовать? — он удивился не столько той откровенности, с которой она пошла на этот разговор, сколько смыслу сказанного ею.

— У меня от рождения было всё и даже больше, никаких героических усилий по определению своего места в жизни я не прилагала. Хорошо училась в отличных учебных заведениях, немного подрабатывала студенткой, хотя в деньгах никогда не нуждалась. По праву рождения мне многое давалось само собой, но я видела, как потеют другие, чтобы подняться и доказать, что они не хуже. — она махнула рукой. — Понимание многих вещей приходит только с возрастом. Мне нравится эта девочка, я хотела бы иметь такую дочь, но бог не дал мне второго ребенка. — на её лицо легла тень грусти. — Я не хочу, чтобы ваша протеже надорвалась, прямую помощь она вряд ли примет, слишком гордая, но я попытаюсь сделать то, что в моих силах.

— Я также мог бы помочь ей. — возразил Омер.

Госпожа Селен усмехнулась.

— Разумеется, вы уже начали это делать, но, друг мой, вам следует быть осторожнее, обидеть этим очень просто. Неужели вы до сих пор не поняли, что она стремится быть равной вам, а не занимать положение девчонки из махалли, пытающейся подняться за счёт брака с состоятельным мужчиной. Кстати, жизнь в подобных кварталах меня всегда интересовала. Традиционные, малоэтажные дома с закрытыми дворами, достаточно консервативный, даже сельский образ жизни, религиозность, всё это, правда, сохранилось до наших дней, или это уже в прошлом? Дефне отвезет нас туда, и мне, и Даниэлю это очень интересно…

— Так вы планируете задействовать её все эти дни? — он хотел было добавить, что интерес французов к районам, подобным тому, где выросла Дефне, можно также истолковать неоднозначно, но промолчал.

— Там, где её помощь необходима ‒ да. Но вот прямо сегодня после обеда хотела бы попросить вас заказать для сына экскурсию по Стамбулу с гидом на французском, стандартную, с полным набором памятников и прогулкой на теплоходике. Это возможно?