Всё началось с поцелуя (СИ) - "Этранжера" - Страница 94

— Пока сказать не могу, но если свободные гиды есть, то, конечно, это можно организовать. — ответил он, думая, что Моник так и не ответила на его вопрос о занятости девушки, эта способность ловко уходить от прямого ответа, когда-то так сильно восхищавшая его, сейчас раздражала.

В день знакомства с сыном Моник девушка вернулась домой только около одиннадцати вечера, зная точно, что едва она переступит порог, как бабушка обрушит на неё шквал упреков, ведь, начиная с семи часов, сотовый Дефне сотрясали звонки и сообщения: бабушка требовала рассказать, где и с кем она находится. Омер также интересовался, чем она занята и когда вернется домой, даже её друзья по очереди отметились звонками, наверняка, науськанные госпожой Тюркан, недовольной сухим ответом внучки, что она работает и будет поздно вечером. Дефне отказалась от предложения Даниэля проводить её до дома и, взяв такси, через полчаса уже открывала входную дверь, в проёме ярко освещенной кухни тут же появилась бабушка, грозно взглянув на внучку, она мотнула головой в сторону кухни, и, вздохнув, девушка послушно присела у стола, раз объяснений не избежать, лучше уж покончить с ними поскорее.

— Можно мне чая, в горле пересохло. — попросила она.

Внучка выглядела такой усталой, что Тюркан умерила своё негодование, но от выговора не удержалась.

— Приличные девушки, да ещё на выданье, дни и ночи напролет не ходят неизвестно где.

Пропустив мимо ушей слова, на которые при других обстоятельствах непременно среагировала бы, она вяло ответила.

— Я не гуляла, а работала.

— Тебя не было дома больше двенадцати часов, столько не работают. — возразила женщина, по обыкновению неодобрительно качая головой. — Ты хоть ела?

Девушка едва ворочала языком, сегодня ей пришлось говорить на французском языке больше, чем когда-либо в жизни, и хотя на экскурсии по Стамбулу, на которую её отправила госпожа Селен, она молчала большую часть времени, на теплоходе Даниэль засыпал её вопросами о жизни, учёбе, планах на будущее и стажировке в институте.

— Ела, ела… — заторопилась она. — Бабушка, у меня голова болит, я очень устала. Можно подняться к себе? Оставь все выговоры на следующий раз. Только хочу сразу тебя предупредить, несколько дней мне придётся возвращаться очень поздно, а завтра мы вообще уезжаем из города с ночёвкой. — она взглянула на начинавшую успокаиваться женщину. — Только ты не волнуйся, по правде говоря, мы едем к тётушке Ёзге, она согласилась принять гостей на ночь,

— Это ещё что такое? Почему я впервые слышу об Ёзге? — возмутилась Тюркан.

Дефне прикрыла глаза, в висках начинало пульсировать, и лучшим выходом для неё было принять таблетку и лечь спать. Хорошо ещё, что завтра не надо рано вставать.

— Я звонила ей сегодня утром, объяснила ситуацию. Она, не в пример тебе, допросов не устраивает. Так что завтра за мной заедут к девяти часам и вернусь я, скорее всего, на следующий день.

— А что этим людям надо от Ёзге? Что в Манисе и окрестностях может быть интересного для твоего директора? — недовольно проворчала Тюркан, подозрительно разглядывая внучку.

— Им интересна жизнь обычных людей, их быт, традиции. Да, какая разница? Эти люди платят мне за работу, кстати, если получится, я захвачу домой Пчёлку, и Сердару не придется специально ехать туда. — допив чай, она с трудом поднялась. — И вот ещё что: не заставляй больше никого мне звонить, зачем ты людей беспокоишь?

— Если бы ты рассказала нормально бабушке, где и с кем находишься, что делаешь и когда вернёшься, я не стала бы просить Исо и Сердара разыскивать тебя. — сердито ответила Тюркан.

— Разговор с тобой вылился бы в форменный допрос минут на двадцать. — ответила внучка, подошла к ящику, где обычно лежали лекарства, и достала пластину с обезболивающим. — Я же предупредила тебя вчера, что, вероятнее всего, приду поздно. — она выдавила капсулу и запила большим количеством воды, её до сих пор мучила жажда.

Поднимаясь к себе, она слышала, как Тюркан бубнила ей вслед.

— Что за работа такая дурацкая. Раньше ты уходила на три-четыре часа и домой приходила вовремя, а теперь занимаешься непонятно чем. А Омер что думает по этому поводу? Уверена, он недоволен твоим поведением. — вдруг произнесла она.

— Ну, при чем здёсь он? — Дефне остановилась на лестнице и повернулась к женщине. — Он не может запретить мне работать! Вам деньги не с неба падают, госпожа Тюркан. — съязвила она, закрывая дверь и пробормотала, скорее всего, уже для себя: — Плохо только, что костюм вовремя сдать не смогу.

Бабушка тяжело вздохнула, ей было жаль внучку, она и ругалась-то скорее для порядка, хотя то, что Дефне проводит так много времени с незнакомыми людьми, да ещё с иностранцами, ей не особенно нравилось. Работа в институте среди своих вместе с Бельгин ‒ это одно, там и Омер, наверняка, за ней приглядывал. А вот эта новая работа казалась подозрительной.

Дни общения с мадам Селен и её сыном пролетали очень быстро и, если вначале Дефне смущалась и терялась, сталкиваясь с трудностями понимания на слух быстрой французской речи, то к концу дня, проведённого у тетушки Ёзге, вполне освоилась, уяснив, что нет ничего зазорного в том, чтобы переспросить, уточнить значение непонятного слова, хотя общий смысл фразы был ей вполне понятен. По дороге в Манису Моник, сидевшая позади, больше молчала, зато Даниэль, который вёл машину, поддерживал разговор за двоих, он с юмором вспоминал о своей студенческой жизни, друзьях, но почти ничего не рассказывал о работе, объясняя это тем, что слушать о болячках людей никому не интересно, кроме докторов ‒ но для этого существуют симпозиумы ‒ и самих больных. Парень работал в одном из госпиталей Парижа врачом общей практики, нарабатывал опыт, как он сам говорил, и планировал со временем поменять столицу на Биарритц, город на юге страны в регионе Аквитании, если одна из частных клиник, искавшая врача его специальности, одобрит его кандидатуру. Моник молча слушала сына, никак не комментируя его рассказ, и Дефне невольно представила, какой неистощимый поток советов, упрёков и комментариев получила бы от своих родных в сходной ситуации.

Тётушка встретила их очень приветливо, хотя таких гостей она принимала в первый раз, Дефне не увидела в её поведении ни стеснения, ни зажатости, которые были бы вполне объяснимы для простой, пожилой женщины в подобной ситуации. А вот Пчёлка волновалась, первый раз в жизни она видела так близко и в неформальной обстановке иностранцев и испытывала гордость за свою сестру, общавшуюся с ними с такой лёгкостью, сама она смогла вспомнить только несколько простых фраз на английском языке, несмотря на то, что в классе знала его лучше всех. Обедали и ужинали все вместе на улице в саду, по просьбе Дефне Ёзге приготовила простые блюда национальной кухни, и Моник, давно жившая в Турции, хорошо знавшая и любившая её кухню, отдала должное кулинарному мастерству женщины, а вот Даниэль оказался очень эмоционален в своём восхищении, заметив, что если бы встретил девушку, умеющую готовить эти необыкновенно вкусные блюда, женился бы не раздумывая.

— Так у нас почти все девушки умеют их готовить. — смеясь, заметила женщина, когда Дефне перевела ей пылкую речь парня. — Взять хоть её. — и она указала на сидевшую рядом внучатую племянницу.

Даниэль с подчёркнутым интересом оглядел девушку.

— М-м-м… — протянул он. — Дефне, вы ведь ещё свободны от уз брака?

Она засмеялась.

— Даже, если бы я была от них свободна, Стамбул далеко не Биарритц.

— Так мы поедем туда вместе. — возразил он. — Я, вы и ваше умение готовить всё это. — и обвёл рукой стоящие на столе тарелки с едой.

— Боже мой, Даниэль… — задумчиво проговорила его мать. — Вот уж не думала, что ты такой чревоугодник.

— Мама, любой мужчина любит хорошо поесть. Неужели только сейчас ты открыла для себя эту прописную истину? — нарочито назидательным тоном проговорил он. — К тому же, если воспоминания меня не обманывают, ты, в своё время, очень неплохо готовила, конечно, блюда другой кухни, но они были съедобны.