Разрушай и подчиняй (ЛП) - Винтерс Пэппер - Страница 20

Я сжалась от его холодности.

— Если бы я передумала, меня бы здесь не было, не так ли? — я нахмурилась. — Я была бы далеко, так что отпусти меня.

Мои глаза расширились, когда он подчинился и отпустил меня, слегка оттолкнув. Он проворчал, проведя рукой по своему красивому лицу.

— Какого черта ты делаешь со мной? Сначала заставляешь меня произнести слова, которые я не говорил никому последние пять лет, затем заставляешь меня извиняться, — он прищурился. — Чего, кстати, не случалось за последние девять лет моей жизни.

Я скрыла свою триумфальную улыбку.

 — Ты не извинился... пока.

Он пробормотал выдыхая.

— Не дави на меня, милая.

Я кивнула.

— Хорошо. А что ты думаешь о том, чтобы уйти с солнца? — я обхватила себя руками, чувствуя дискомфорт и пытаясь скрыть их от лучей.

Он нахмурился, но кивнул. Наклонив голову к своему мотоциклу, он приказал:

— Садись. Я отвезу тебя куда-нибудь в прохладу.

7 глава

Езда была дорога мне. Ветер, открытые дороги, знание, что я могу ехать куда хочу и никогда не возвращаться. Это было полной противоположностью тюрьме, в которой я жил последние несколько лет своей жизни.

Украли не только мою свободу, но и надежду, доброту, порядочность.

Я больше не знал, кем я был.

Я больше не хотел знать.

Мое прошлое умерло, и я, черт возьми, отказываюсь откапывать кошмар, который я пережил.

Это было слишком мучительно.

― Килл.

― Ты идешь?

Килл перекинул ногу через мотоцикл и пристегнул шлем к рулю своего огромного «Триумфа». Я осмотрелась вокруг крытой стоянки. Там были низкие потолки с множеством вставленных труб.

― Ты привез меня в торговый центр?

Он повернулся, придерживая правую руку, прижатой к боку.

― Я же говорил купить тебе немного одежды. Плюс, я умираю от голода.

― Наверное, потому что твой организм пытается исцелиться, в то время как ты шляешься по всему городу.

― Шляешься? ― он усмехнулся. ― Интересное слово.

Двигаясь вперед, он схватил меня за руку и потащил к входу в торговый центр.

― Для человека, который ничего не помнит внутри твоего сломанного разума хороший словарный запас.

Мои пальцы, сцепленные с его, горячо покалывали. Ощущение его прикосновения ко мне откликнулось в моем сердце.

Я засеменила рядом с ним, чувствуя так много всего одновременно. Свободной рукой потянулась к талии, желая затянуть шнурок на поясе мешковатых шорт еще туже. Я чувствовала, что потеряю их и выставлю свою наготу напоказ.

Когда мы вошли в торговый центр, голоса нетерпеливых покупателей, запахи различных блюд и ощущение дуновения благословенного кондиционера окружили нас.

Это напомнило мне другое время и место.

― Тебе нужно полностью сменить гардероб. Ты не можешь уехать за границу учиться резать невинных щенков и быть одетой в мешок.

Я покачала головой.

― А что делать, если мне нравится этот «мешок».

Что если это напоминает мне о прошлом, от которого я бегу?

― Не надо. Не делай себе еще больнее, ― взяв меня за руку, он добавил. ― Больше не спорь...

Флэшбэк угасал, как продолжительность жизни бабочки, оставляя меня в ожидании.

Толпа неуверенно расступалась, когда Килл и я вошли в поток, двигаясь по течению, в сторону фуд-корта.

Килл, не обращая никакого внимания, мощно шагал с высоко поднятой головой и сжатыми челюстями. Их удивляла не странная одежда на мне, или рост и телосложение мужчины идущего рядом со мной. Их удивляла кожаная куртка, перекинутая через плечо. И выргавированый девиз: «ЧИСТЫ В ПОМЫСЛАХ И ВОЗМЕЗДИИ. ИСПОРЧЕНЫ ВО ВСЕМ, ЧТО ТАК ВАЖНО», и символика того, за чем он стоял.

Байкер.

Преступник.

Непредсказуемый.

Сжав его руку, я прошептала.

― Они пялятся. Ты уверен, что мы должны здесь находиться?

Килл посмотрел вокруг.

― Ну, и черт с ними. Я с гордостью ношу этот патч, они просто игнорируют наш мир. ― Его губы изогнулись. ― Наверное, думают, что я тебя похитил.

Проскользнула небольшая улыбка,

― Они будут правы.

Он замедлил шаг, задумчивость промелькнула сквозь его сердитый взгляд.

― Столько всего происходит у нас под носом. Даже если они заподозрят правду, никто об этом не скажет. Знаешь, почему?

Я сделала глубокий вдох, чувствуя значимость того, что он говорит ― насколько близко было все, что мне необходимо было понять.

― Нет.

― Потому что так удобнее: верить в то, что им говорят, а не составить собственное мнение. ― Его глаза затуманились, когда пальцы больно сжались вокруг моих. ― Невиновность не имеет значения, когда люди предпочитают неведение.

Здесь, в переполненном торговом центре, держа за руку Президента байкеров, я увидела то, чего не должна была видеть.

Килл нес бремя внутри. Предательство было так глубоко, что он жил, дышал и чуть не умер с ним, все это время, разрушая свое счастье.

***

― Извини, ― прошептала я, выводя его из транса, резко возвращая к себе.

Его губы сжались, он рассердился, зашагав быстрее к небольшим ресторанам, кафе и известным сетям фаст-фудов.

Он не кивнул и не спросил, за что я извинялась. Он знал. Он просто не хотел признавать, что я раскусила его ложь.

Молча он отвел меня в заведение в стиле «Дикий-Дикий Запад», с лошадиной головой, шпорами и ружьями, вмонтированными в стены.

― Сядь, ― рявкнул он, заталкивая меня в черную виниловую кабинку.

Развернувшись, он направился в бар. Он быстро сделал заказ, затем скользнул в кабинку и уселся напротив, так и не глядя мне в глаза.

Мы сидели, неловко глядя куда угодно, только не друг на друга.

Декорации хорошо отвлекали, но я не могла остановить свои мысли от скачек назад к Киллу с каждым ударом сердца. Прошлой ночью я была так уверена, что знаю его. Я была настолько слепа в своей убежденности, что позволила ему оставить меня и впустить в мир, где у меня нет денег, нет гарантий безопасности, и нет перспективы когда-нибудь вспомнить, кто я на самом деле.

Все ради небольшого шанса, что моя интуиция не подвела.

Я понятия не имею, что я делаю.

Я все еще не знала, как я выгляжу.

Кто так жил? Кто дрейфовал по жизни совершенно пустой, и не разрывал мир на части, ища свое предназначение?

К счастью приготовление еды не заняло много времени: от запаха жира и соли у меня потекли слюнки.

Официант расположил на столе две больших тарелки с бургерами и картошкой фри.

― Вы, ребята, хотите немного майонеза? Соуса?

Килл покачал головой.

― Хорошо. Приятного аппетита.

Официант улыбнулся и покинул нас. Как только мы остались одни, Килл потянулся, чтобы взять свой бургер, но прошипел сквозь зубы, когда его правая рука отказалась сделать то, что он хотел.

Он сердито взглянул на свою грудь, ненавидя свою слабость.

― Я должна проверить, чтобы убедиться, что у тебя нет инфекции.

Его глаза метнулись к моим, и я кивнула на его швы.

― Ты сегодня утром не дал мне посмотреть, как они выглядят.

Я ничего не видела под его плотной курткой, но швы могли разойтись и снова кровоточить, насколько я могла судить.

― Не волнуйся об этом, ― проворчал он, заталкивая в рот картошку фри. ― Я был в состоянии управлять мотоциклом, нет у меня чертовой инфекции.

Я поджала губы.

― Если ты чувствуешь слабость...

Он опустил голову, сердито глянув на меня исподлобья.

Я подняла руку.

― Хорошо. Прекращаю. Но это ради тебя, чтобы убедиться, что ты не умрешь.

Пережевывая еще одну фри, он закатил глаза.

 ― Спасибо, за напоминание, что я выживу или умру из-за своей руки.

От его раздражительности горячо скрутило живот, но я пропустила это. Этот аргумент не станет точкой. Вовсе нет.

Рассматривая свою еду, я не смогла больше сдерживаться, схватила острый нож для толстого филе, а не для бургеров.

Вонзив лезвие в середину аппетитного бургера, я разрезала его пополам.