Цветы Эльби
(Рассказы, сказки, легенды) - Юхма Михаил Николаевич - Страница 30

— Э, — сказал Патян, — добрым не проживешь, иной раз и хитрить приходится.

Пошел Патян в гости к снохе. Не очень-то его сноха жаловала, и на сей раз угощать не стала, даже за стол не посадила.

— Нет, — говорит, — милок, ничего, пусто в чулане… Молочком бы тебя попотчевать, так корова недавно отелилась, все телок забирает. Вот раньше, бывало, молока, хоть залейся. Сметану снимали. Хороша была сметана, нынче и вкус-то позабыли.

А у самой в сенях полный горшок сметаны: Патян, когда еще входил, подметил.

Сноха вышла во двор дать корма корове, а Патян поймал мышь, обмазал ее сметаной и вынес на крылечко.

— Эй, — крикнул он снохе, — погляди, что это с мышкой приключилось? В сенях поймал.

— И-и, проклятущая, — завизжала женщина, — всю сметану перепортила! Полон горшок был! — Вгорячах и забыла, как прибеднялась перед Патяном. — Что же теперь делать? Вылить придется.

— Зачем добру пропадать, — сказал Патян, — давай, я доем. Мышка — она тоже тварь божья, я не побрезгую.

Так Патян досыта наелся сметаны.

А снохе — урок! Не зря говорится: не обманывай — сам обманешься.

В церкви шел молебен. А поп в том приходе был жуликоватый, корыстный. Читает молитву, а сам говорит дьякону по-русски:

— Эй, дьякон, дьякон, погляди в окошко, не нам ли несут яички в лукошке?

Чуваши русского языка не знали, и невдомек им, о чем поп говорит, а на слух складно получается. Вот они и думают: «Хорошо читает молитву батюшка».

А Патян, который в тот день был в церкви, все понял. «Глупые люди», — подумал он.

Тут колокола ударили. Стали прихожане расходиться, а Патян все стоит перед образом божьей матери, молитву шепчет, а потом взял да и сказал, громко так:

— Услышь меня, матерь божья: у попа нашего глаза завидущие, руки загребущие!

«Хороший человек, верующий», — подумал поп, который не понимал по-чувашски.

— Эй, боже, — продолжал между тем Патян, — если ты справедлив, если ты существуешь, пошли сию минуту болезнь на попа, покарай хапугу.

Но батюшка ходил по церкви как ни в чем не бывало, махал кадилом. Удивился Патян: как же так? Где же божье могущество? Махнул рукой, сплюнул и больше в церкви не появлялся.

Поехал как-то Патян в Симбирскую сторону на ярмарку и заночевал в одной деревне. В той деревне жил скупой и жестокий богач. Он давал людям взаймы, а потом драл с них три шкуры, так что крестьянам нечем было даже налог уплатить.

Обо всем этом узнал Патян на постоялом дворе. И решил проучить богача.

— Вот что, — сказал он беднякам, — я вам помогу, только найдите мне одежду получше.

На другой день снесли ему кто что мог: один — совсем еще новую шапку, другой — сукман, третий — обувку. Еще привели Патяну коня — гладкого, откормленного. Где уж его раздобыли, одному богу известно.

Принарядился Патян, молодец молодцом, сел на коня и тронулся в путь.

Подъехал он к дому богача, спешился у колодца будто бы воды попить, а тут и сам хозяин на крылечко вышел.

Патян и говорит ему:

— Слушай, добрый человек, ты, никак, всех тут знаешь. Есть у меня дело — дом продаю. Сам в Питер перебираюсь, жаль дом оставлять, совсем еще новый, в лапу рубленный, с пристроечками. Может, кто купит на снос? Отдаю почти даром, по случаю.

У богача и глаза разгорелись.

— Давай, — говорит, — я куплю. Чего добру пропадать, деньги хоть и небольшие, а все тебе пригодятся.

И тут же вынес задаток, испугался, как бы не упустить покупку.

Взял Патян деньги, и поехали они в соседнее село. Патян это село давеча проезжал, видел на околице усадьбу богатую.

Прибыли они в то село, к той усадьбе, Патян и говорит:

— Вот, погляди, каков дом задаром берешь.

Богач ему и остальные деньги в руку сунул.

— Ну, спасибо, — сказал Патян.

Пришпорил коня и помчался, только пыль отнесло к обочине. А богач повелел своим людям разобрать избу. Бросились они к дому, залезли на крышу и давай ее растаскивать. Уже осталось немного — два-три венца, а хозяин тем временем у соседа гостил. Выбежал — и в крик.

Хозяин кричит, а богач еще громче.

Пока разобрались, что к чему, Патяна и след простыл.

Доскакал он до постоялого двора, где оставил свою телегу, отдал беднякам деньги, одежду и поехал дальше своей дорогой.

Один куштан все хвастал, будто он обо всем на свете слышал и все знает.

— Нет ничего такого, о чем бы я не слыхал!

— Значит, ты должен был слышать о диком звере по прозвищу Пингайк, — поймал его на слове Патян.

— Ну, как же, — ответил хвастунишка, — знаю, рассказывали мне об этом звере.

— А вот и не знаешь, — сказал Патян.

— Нет, знаю, — рассердился куштан.

— Давай спорить, — предложил Патян, — на самую жирную овцу. Если выиграешь, в твоем стаде голова прибавится.

— Давай! — согласился куштан.

Ударили они по рукам. Патян и спрашивает:

— А скажи, друг, на кого похож этот зверь: на зайца или на козленка?

— Н-на зайца, — сказал куштан и, увидев, что Патян улыбается, тут же спохватился, — нет, на козленка!

— Эх, ты, — сказал Патян, — никогда не хвались тем, что слышал, пока сам не увидишь. Такого зверя и нет вовсе, я его выдумал.

И забрал у куштана овцу.

Однажды поехал Патян на базар. А там посреди площади у телеги старого богатея народ толпится.

Оказалось, кто-то из парней присватался в шутку к дочери богача, а та его, как говорится, отбрила. Слово за слово, парень возьми и скажи, дескать, не иначе, как она с каким-то изъяном, раз до сих пор в девках сидит. Богач на рожон полез, и ну хвалить свое чадо: мол, дочь его красавица, оттого и разборчива. Не каждый ей по душе придется.

Дочь слушала, губки дула. А конь богача то ли застоялся, то ли чужую лошадку увидел, — как заржет на весь базар.

— Отец, отец! — закричала дочь. — Смотри, наш конь смеется!

Тут уж и люди вокруг засмеялись, начали расходиться. Все им ясно стало. Богач покраснел, точно рак вареный. А Патян покачал головой и сказал:

— Эх, айван-бедняжка. Разве дело в красоте? Мир красит солнце, а человека — разум.

Однажды Патян с соседом отправились на двух санях в лес за дровами.

Взяли они в дорогу по шыртану[29]. Сосед был жаден, захотелось ему Патянов шыртан съесть, а свой сохранить. Думал он думал, как это сделать, вдруг видит — лежит на обочине кряж, толстый такой, ну прямо матица от водяной мельницы.

— Давай поспорим, — вызвался сосед, — кто этот кряж на сани взвалит, тому и шыртан.

Сам он был высок, плечист, а Патян — невысокий, худощавый, с таким спорить можно.

Первым взялся за работу сосед. Тужился, кряхтел, а кряж ни с места. Вконец умаялся, сел на снег и говорит:

— Теперь ты попробуй!

Патян, не долго думая, расчистил снег возле кряжа, поставил в ложбину сани, да и толкнул кряж легонько, тот на сани и лег.

— Как же я-то не додумался, — горевал сосед, — эхма…

— Не был бы жадным — додумался бы, — ответил Патян. — А теперь отдавай-ка шыртан…

Поехал Патян в село Нюргечи, что в долине Кубни, покупать кирпич. Обошел мастеров-хозяев, поглядел, пощупал кирпичи — не понравились. Тут подходит к нему мужик из соседнего села Янкасы и говорит:

— Какой здесь кирпич? Один сырец. Ты к нам заезжай, у нас настоящий купишь.

— Э, — махнул рукой Патян, — знаю я вашу поделку, одним только и отличается…

— Чем же это? — нахмурился мужик.

— Если ненароком уронишь, — сказал Патян, — здешний кирпич пополам, а ваш — на три части.

Сестра Патяна любила поесть. Садясь за стол, так и норовила отхватить кусок побольше.