Ночь упавшей звезды (СИ) - Медянская Наталия - Страница 45

-- Эй, а ты сам не простудишься? -- озабоченно спросила я. -- И кого мне представить для тренировки? Я... только о тебе могу думать.

-- Ну, а ты попробуй представить Алиелора... -- Одрин растерянно сморгнул, поджав ноги, устроился на скамье и обнял меня. -- Слушай, а мы с ним хоть чуть-чуть похожи?

Летавка недовольно встрепенулась, запустив коготки глубже, и я попыталась поскорее представить Сианна, глядя ей в глаз. Не знаю, может, у элвилин зрение иначе устроено, а у меня только в одно око птички за раз получалось заглянуть... второе упорно прятала голова.

Летавка в последний раз переступила и сорвалась с места. Ох, надеюсь, в неизведанные земли она не залетит? Я потерла плечо.

-- Похожи. Упертые одинаково. Только ты мягче. Потому что старше, видимо, и мудрее все-таки. И от людей вредности не набрался, вот...

-- Больно? -- Одрин отогнул ворот рубашки и осторожно прикоснулся губами к моему плечу.

-- Она тебя расцарапала, -- сказал он расстроено.

-- Зато не клюнула, -- я потерлась лбом о его темя. -- А знаешь, как я боялась! Интересно, она найдет Сианна, или я ее невесть куда отправила?

-- Ну, она в любом случае вернется.

Мадре снял с шеи цепочку с серебряным манком и надел на меня:

-- Вот, держи.

-- Он любую летавку приманивает? И как ты обойдешься? -- я погладила теплый манок. -- Спасибо.

И вдруг, совершенно внезапно для себя, крепко обняла жениха за шею и стала шептать невпопад, как же сильно я его люблю.

Одрин запустил руки мне в волосы и стал целовать глаза, щеки, губы.

-- Триллве.. -- прошептал он, задыхаясь. -- Моя Триллве... Аррайда... любимая... Обещай мне, что с тобой ничего не случится...

-- Обещаю!

Кощунством казалось разомкнуть объятия. Я словно тонула под водопадом молний, воды, огня... Умирала и возрождалась одновременно.

-- Одрин!..

Готова поспорить на что угодно, Мадре где-то в глубине души понимал, что скамья под мокрым навесом придорожного трактира -- это не совсем то место, куда он хотел привести свою невесту. Но в висках уже застучало, внутри зарождался костер, и жених, немного виновато глянув, начал высвобождать меня из рубашки.

А на плаще лежать было хорошо... уютно... и скамейка оказалась достаточно широкой... только все уплывала, как лодка. И голова кружилась. Поэтому я обнимала мевретта все сильнее, до хруста в ребрах...

Когда мир разлетелся на тысячу звенящих осколков, Одрин обессилено упал на меня и глухо спросил, уткнувшись в плечо:

-- Это безумие, да?

-- Это любовь... -- хриплым от счастья и нежности голосом отозвалась я.

-- Арри... -- он поднял голову и ошалевшим взглядом посмотрел мне в глаза. -- Я никогда... веришь, никогда никого не любил так, как тебя. Я просто не могу оторваться от тебя, мне плевать на все вокруг, на Твиллег, на войну... -- и он положил голову мне на грудь.

Я стала перебирать и гладить пряди его похожих на ковыль волос. Мне было тепло и надежно, как никогда до него. Было хорошо.

Вот только вредная летавка, появившись из-за крыши и прянув под навес, окатила нас брызгами с крыльев. Одрин вздрогнул от каскада холодных капель, внезапно уколовших спину, и резко сел. Летавка быстренько приземлилась ему на плечо и клюнула. Мадре рассмеялся, схватившись за ухо:

-- Вот видишь, а ты переживала. Она вернулась... Оденься, девочка, здесь холодно...

Я послушалась, слегка досадуя, что он не стал мне помогать. Распорядился -- и самоустранился. А потом мне стало смешно.

-- Сильно она тебя? -- я извернулась, пытаясь разглядеть в темноте его ухо. Ничего не разглядела, конечно. Так, смутные тени Одрина и птички.

-- Не очень, -- он стал не спеша одеваться. -- Кстати... на звук того манка, который я тебе дал, прилетит именно моя летавка. Сатвер не так уж далеко, а она летает по всему лесу.

Внезапно мевретт развернулся ко мне и порывисто обнял:

-- А ты будешь писать мне просто так?

-- Каждый день.

А может, мы зря одевались?..

-- Ты забыла сапоги.

-- Мне с тобой тепло, и без сапог, -- надулась я. -- Они мне велики, неудобно. И не смотри на меня так, а то я себя жарким на сковородке чувствую, -- я посопел и кышкнула на летавку, перелетевшую мне на плечо со вполне прозрачным намерением. Птичка обиженно пискнула и взлетела по навес.

Одрин покачал головой и чмокнул меня в кончик носа:

-- Ну, значит, придется мне опять нести тебя на руках... -- обулся. Глянул на хохлатую:

-- Осторожнее с ней, она капризуля, хуже Сианновского птенца. Знаешь, какая она свирепая в гневе!

-- Не-а, -- я передернула плечами. -- А что, ты видел ее в гневе? Расскажи...

Одрин, хохоча, живописал сцену знакомства Элвина с летавкой:

-- Понимаешь, наш Элвин -- это... редкостная балда... Даже моя Иллирит умудрилась надрать ему уши. Из-за чего-то его жутко невзлюбила, как увидит -- перья дыбом, глаза горят, и все норовит клюнуть побольнее.

Я рассмеялась.

-- Ну, как увижу кого, которого клюет летавка, тут же пойму, с кем имею дело... Перья дыбом, глаза горят, ой! -- я повисла на Одрине, задыхаясь от смеха. Мадре легко подхватил меня на руки и, внеся в таверну, посадил на скамью. Повернулся к Сианну:

-- Ты не спишь? Слушай, к тебе летавка прилетала?

Сианн взглянул на потолок и ответил хмуро:

-- Нет, не прилетала. А что?

Я сжалась под удивленным взглядом Одрина.

-- Ну... куда-то она ведь определенно летала... Триллве, а что конкретно ты представила?

-- Ну, вот его представила, -- я ткнула пальцем в Алиелора, -- насколько вспомнила: длинный, ушастый, в темном, волосы до попы и глаза зеленые, -- я готова была расплакаться.

-- Какие еще до... -- возмутился Сианн и встряхнул отпущенными до плеч волосами. -- Откуда вы взяли такие длинные?

Я резко покраснела:

-- Ну, я тогда больше о другом думала, перепутала случайно...

И вцепилась в скамью, чтобы не сбежать прочь. А ведь очень хотелось.

Сябик ободряюще улыбнулся мне, взмахнув косичками:

-- Да не переживайте вы так! Летавки -- не то что Ромашка, дуры через одну. Вот меня еще ни одна в жизни не поняла, а у вас -- хоть что-то получилось. Так что не всё потеряно...

-- Моя Иллирит -- не дура, молодой человек. И что значит "не все потеряно"? -- возмутился Одрин. -- А если вдруг придется срочно передать послание, а она не сможет? Кстати... -- он подозрительно посмотрел на меня. -- А у кого это волосы до... ну, в общем, длинные такие?

-- Я думала, что у Алелора! Честно думала! Да ну вас! -- я вскочила и кинулась к лестнице, а оттуда в знакомый коридор и в заброшенную комнату, в самый темный угол. Как при этом не пострадала мебель, не приложу ума. Там я уселась, прижавшись спиной к стене, скрестив руки на груди. И пусть никто меня не смеет трогать, никто!

-- Я же говорю -- могло быть хуже! У меня вообще безнадега, а Триллве в первый раз!.. -- это Сябик внизу постарался меня защитить. В его голосе звучало искреннее недоумение -- никак не доходило до юноши, отчего я сбежала... Ромашку он понимал, а летавок и девушек -- нет.

Одрин пошел следом за мной. Его нагнал Сианн. Эхо разносило в коридоре его шаги и настойчивое:

-- Отец, послушайте, а что это вы там говорили о моем старшем брате?

Скрипнув, растворилась дверь в мое убежище. Я затаилась и даже перестала дышать.

-- А у вас есть старший брат, мевретт Алиелор? -- заинтересованно спросил Сябик, прибежав за остальными.

-- Ну да, говорил... -- растерянно ответил Одрин. -- Триллве... можно, мы войдем?

-- Пожалуйста... я за комнату не платила... -- пробормотала я в колени.

-- А как он выглядит, вы помните? -- добивался своего Сианн.

-- Торус? Ну, вы с ним похожи. Он тоже черноволосый, только черты лица погрубее. И, когда я его видел в последний раз, у него были длинные волосы, до... Мгла! -- лилейный треснул кулаком по косяку. -- Ты думаешь?