Наш с тобой секрет (СИ) - Лизергин Богдана - Страница 14

— Я ездил их проводить, — и первой он вызвал Леру. Ей достался пустяковый вопрос, на который она тут же ответила, — Что же, начало положено, — он что-то пометил в журнале, — А теперь я хочу услышать Доманскую Лали. Прошу за кафедру.

— Э, а почему Лера с места отвечала? — возмутился Гром, — Несправедливо!

— Диссонанс, мой юный крикливый друг. Доманская, прошу.

“Я с тобой”, шепнула Тамара и ободряюще улыбнулась. В ответ я вымучила улыбку, одёрнула юбку и обречённо поплелась за кафедру, вцепившись в неё вспотевшими руками. Он едва заметно улыбнулся и задал первый вопрос. Тот оказался на удивление лёгким. Стоило мне на него ответить, он задал второй, затем третий, и всё вопросы были простыми. “Усыпляет бдительность”, подумала я. Но руки уже не так сильно тряслись, и можно было не сжимать судорожно кафедру. Я немного расслабилась.

— Шекспира вы, конечно, читали? — спросил он. Я кивнула, — Помнится, я просил ваш класс прочитать за время моего отсутствия одну его трагедию и одну комедию. Начнём с трагедии, оставив смешное напоследок. Какую вы выбрали?

- “Король Лир”.

— Прекрасный выбор. Рассказывайте.

— Эээ, что? — не поняла я.

— Всё, что поняли о трагедии. В вольном изложении. Представьте, что читаете лекцию.

Класс притих. Никто не ожидал от учителя такого зверства. Зашуршали страницы, даже Гром нехотя принялся перелистывать учебник.

— Хорошо. Тогда начнём с того, что Лир — дурак.

— Неожиданный вывод. Продолжайте, мне нравится ход ваших мыслей.

— Он дурак потому, что решает разделить страну, а значит разделить власть, которая в средневековье, как вы нам говорили на первом уроке, считалась данной Богом. А следовательно, к началу трагедии он не только дурак, но и преступник, так как король не может сам отречься от престола. Ведь в таком случае он идёт против Бога. Но это для умной публики. А простой публике важна наглядность, поэтому Шекспир берёт за основу притчу о трёх дочерях.

Я рассказывала и рассказывала, с каждым словом обретая уверенность, ведь он меня не перебивал. Значит, мои слова были правильными. Мне даже показалось, что он немного в шоке. Я почувствовала мрачное торжество от того, что не облажалась, как он, наверное, ожидал.

— Прекрасно, Лали. Я почти повержен вашими знаниями, — от этих слов я смутилась и закусила губу. Меня вновь начало потряхивать, — Скажите, а вы поняли, чем сюжет отличается от фабулы?

И я вновь принялась объяснять. Казалось, он уже забыл про свой опрос, продолжая задавать мне вопросы и дополнять мои ответы. Класс сидел в лёгком обалдении. Наконец звонок прервал нашу интеллектуальную беседу.

— Вот видите, Лали, вы меня совсем заболтали! — он отложил не нужный уже журнал, — Так, все сидят, никто не уходит. Звонок сами знаете для кого. Сочинения мне на стол. Опрос мы продолжим в пятницу, тогда же я спрошу у вас стихи Вийона наизусть. Лали, вам я ставлю, безусловно, пять. Можете садиться, — он вдруг встал со стола и подошёл ко мне вплотную, — Литературовед из вас лучше, чем шпион, — последнее слово он произнёс одними губами.

Красная, как рак, я прошла на своё место и дрожащими руками принялась собирать свои вещи. Успокоительного мне, успокоительного! В виске от напряжения пульсировало, а ладони были мокрыми. Но, как ни странно, мне нравился этот выплеск эмоций. Вот такая адреналиновая карусель по мне.

Глава 7

После урока мы с Тамарой спустились в столовую. Длинные столы этого помещения — проводники для передачи сплетен от одного к другому. Взяв по стакану сока, мы подсели за стол к оживлённо болтающим Ане и Маше.

— Объявляю тебе благодарность за то, что заболтала Коляна, — обратилась ко мне довольная Маша, — Ты же знаешь, что весь класс не подготовился? Ну, кроме ботанов.

— Да, и я, как представитель ботанов, подготовилась на ура. По-моему, он офигел, — задумчиво пробормотала я.

— Он такой милашка, когда не пристаёт со своими дурацкими опросами. Было бы идеально, если бы он просто сидел и молчал. А мы бы на него любовались, — мечтательно протянула Аня.

— Парням нужно на законодательном уровне запретить быть такими красивыми, — авторитетно заявила Маша, подключаясь к разговору, — Я смотрю на Коляна Владимировича и тупею. В голове, знаешь, обезьянка из “Симпсонов” в тарелки бьёт.

— Бабы, вы сумасшедшие, — не выдержала Тамара, — Сколько можно его обсуждать?

— А вы знаете, что я его с Госпожой Романовой видела на днях? — подскочила Аня, — Они вместе шли мимо "Первого гастронома". И болтали без остановки.

Мне отчего-то стало не по себе.

— Подумаешь, тоже мне, новость. Алка со всеми болтает без остановки, — сказала Маша.

— Да, но наш Колян не выглядит человеком, у которого может быть что-то общее с такой, как Алла! — возмущённо сказала Аня.

— Красовская, ты ревнушь, что ли?

— Да вы достали! — рявкнула Тамара, — Хватит уже о нём!

— А кого нам ещё обсуждать? Красивых пацанов у нас в классе что-то не наблюдается.

— Ну, вообще-то Громов очень даже ничего, — влезла в их беседу я, — И танцует классно.

— Ага, мы видели, как вы на дискаче отжигали. И что, у вас с ним правда ничего нет? — Аня сделала круглые глаза.

— Абсолютно. Хотя, можно сказать, что мы дружим, — с сомнением ответила я. Кто знает, дружим мы с Громом или нет. Редкие сообщения и перебрасывания словами на переменах на полноценную дружбу мало похожи. Но он ведь вечно занят.

Я выпила оставшийся сок в три глотка. Мне быстро наскучили школьные сплетни от подружек-трещоток, и я пнула под столом Тамару.

— Ладно, мы на урок. А то Мегера Ивановна наорёт за опоздание. Знаете ведь, какие мы медленные. Десять раз остановимся, двадцать посмеёмся, — с этими словами Тамара встала из-за стола, и мы чинно двинули к выходу.

— Этих двоих нужно принимать гомеопатическими дозами, — вздохнула я, — Слишком много они болтают.

— Девочки обсуждают мальчиков. Так было, есть и будет. Мы с тобой тоже не всегда о высоком треплемся.

— Это точно.

Я вдохнула полной грудью тяжёлый и мокрый воздух. Октябрь — самый сырой и слякотный месяц, пережить который ой как непросто. Медленно и неохотно я шла, подбрасывая ногами сырые листья. Сегодня мы вновь встречались с Виталием. На этот раз он сразу пригласил меня в кафе, поняв, что первое свидание вышло не очень удчаным. Когда я переехала, центр тяжести сместился в сторону сквера и набережной, мимо которых пролегал теперь мой путь домой. Мне же хотелось увидеть город с другого края, пройти другим изгибом, а не гулять по вечному центру, как по кругу. Поэтому второе свидание прошло чуть лучше, чем первое. Он выбрал кафе на другом берегу реки, недалеко от плавучих доков, краны которых вспарывали осеннее хмурое небо. Легко можно было представить, что находишься в порту, на море, где ни разу ещё не бывала. Сегодня был очень красивый закат, окрашивающий розовым небо и реку. Мы гуляли вдоль берега. Забавно, ведь по сути это была всё та же набережная, только с иного края, но ощущения совсем не те. Берег был пустынным и неухоженным, последние опавшие листья кружили на поверхности воды золотыми корабликами. Виталий снял с моего берета прилипшую паутинку. Мы по-прежнему шли рядом, как сослуживцы, он ни разу не попытался взять меня за руку. И втайне я испытывала облегчение. Порой мы замирали в позах, как для поцелуя, но всякий раз кто-нибудь из нас менял своё положение. Думаю, Виталий понимал, что нравится мне не настолько, чтобы я могла ответить ему взаимностью. Но я зачем-то за него держалась, интуитивно чувствуя, что он мне нужен. Разговор несколько раз скатывался в неловкие паузы, и молчать с ним было не комфортно. Но мы оба вытаскивали его своими впечатлениями от музыки, фильма или книги. Оказалось, что Виталий, как и я, много читал, и наши вкусы почти совпадали. Он спросил меня про кассету, о которой я совсем забыла. Пришлось пообещать её всё-таки послушать. Хотя, сказать откровенно, мне не было никакого дела до его друга-музыканта.