Подъем (СИ) - Стасина Евгения - Страница 61

— Теперь вы жалуетесь на то, что моя кампания более компетентна в вопросах застройки и более привлекательна, нежели ваша?

— Хотите сказать, что я надумала?

— Вы же сами сказали, что ничего не смыслите в бизнесе. Может и не стоит направлять мыслительный процесс на то, что вам не под силу освоить?

— Вот как? — она бледнеет, поддаваясь назад, как от удара, и вновь начинает поправлять прическу, давая себе передышку. — Вы что, так мстите?

— Что простите?

— Мстите мне за свою жену?

Я начинаю смеяться над абсурдностью ее предположения, хоть улыбка и не касается моих глаз, а Рита нервно начинает теребить поясок своего платья, видимо, не зная, как себя вести.

— Вы смешная, Маргарита Олеговна. Я не воюю с женщинами. Лишь извлекаю выгоду, — взяв себя в руки, сцепляю пальцы в замок облокотившись на длинный дубовый стол. — Я удовлетворил ваше любопытство?

— Нет. Вы не ответили. Разве не подозрительны все эти совпадения?

— Обратитесь к гадалке. Уверен, по части совпадений, она куда более сведущая, — я бросаю взгляд на часы, вопросительно посмотрев на наследницу Олега Скрипник, а она, в свою очередь, начинает хмуриться, кусая нижнюю губу.

— Так что?

— Я передумала, — женщина расправляет плечи, победно закидывая ногу на ногу, а я чувствую, как внутри закипает гнев, и, откинувшись на стул, прочищаю горло.

— Это у вас юмор такой?

— Возможно. Сами же сказали, что я смешная…

— Отлично, — вставая, я забираю папку и решительно намереваюсь уйти. — Был рад знакомству.

Я не бью представительниц слабого пола, но ей бы не помешала отрезвляющая оплеуха. Терпеть не могу самодурства в делах и если честно, не понимаю, чего она добивается, нарушая все договоренности.

— Что, даже не попытаетесь меня уговорить? — ухмыляется, разглядывая маникюр на своих пальцах, явно возомнив себя хозяйкой положения.

— Разве я похож на воспитателя ясельной группы? Уверен, с таким наблюдательным руководителем у вашей кампании впереди открытие новых горизонтов, — с сарказмом бросаю я напоследок.

— Стойте! — я не успеваю перешагнуть через порог, когда слышу ее растерянный оклик и замираю, удерживая в руке опущенную вниз дверную ручку. — Зовите юриста…

Маша сидит в плетеном кресле, подставляя лицо июньскому солнцу. На ней надета широкая футболка, спадающая с одного плеча, хлопковые шорты и сланцы, а вокруг головы намотана повязка в мелкий синий цветочек. Мне нравится проводить выходные на нашем участке, я даже согласен жить здесь все выходные, бросив в спальне матрас, поскольку с мебелью у нас до сих пор напряженка. Меня не пугают комары и не заботят снующие по территории рабочие, сейчас взявшиеся за отделку вместительного гаража. Здесь я чувствую себя полноценным семьянином: дом построил не сам, но ведь вот он возвышается позади, деревья тоже не моя заслуга, но каждый кустик мной честно оплачен. И пусть у меня дочь, но все же и Сему нельзя списывать со счетов.

— Ты все-таки счастливая женщина… — натянув на глаза очки, отпиваю чай, закусывая его зефиром.

— С чего взял?

— Ну, у тебя есть я…

— Фу, как самонадеянно… — сегодня моя жена настроена игриво, по-боевому. Она не спускает глаз с ворот, стараясь выглядеть беспечно, а заметив поля широкой шляпы, идущие впереди своей обладательницы, и вовсе хищно улыбается, отряхивая с коленки невидимую соринку.

— Вот и она! Светлана Викторовна, — она манерно кланяется, и принимает из ее рук Софийку, теребящую отобранные у бабушки бусы.

— Осторожней. Вообще-то, это жемчуг, — предостерегает мать, заметив, что Маша излишне сильно тянет драгоценную нить, которую дочка уже вознамерилась сгрызть.

— Зачем же тогда вы дали такую ценную вещь ребенку?

— Она моя внучка, а значит априори не может быть криворукой.

— Какое самомнение! Не забывайте, что в ней есть и мои гены.

— Об этом трудно забыть, — взглянув на мою жену из-под опущенных очков, мама недовольно кривит рот.

— Чай? Кофе? Или может быть…

— Яду? Нет уж, увольте. Сынок, я украду Руслана до вечера? Хочу обновить гардероб перед отлетом.

— Конечно. Маша на машине.

— Как там Семен? Надеюсь, он уже изучил строение вещества? Не хотелось бы, чтобы он нахватал двоек сразу после каникул. Он ведь взял с собой учебник?

— Да, — заметив, что Маруся готовится к очередной колкости, беззастенчиво лгу, ни на секунду не веря, что за прошедшие полторы недели парень хотя бы однажды заглядывал в книгу. — Я даже пару раз консультировал его по Броуновскому движению.

— Отлично. Лимонад? — заметив графин на столике, мама наливает в бокал напиток, но сделав глоток, морщит лоб, отставляя его в сторону. — Все-таки пьет…

— Это Мохито. Им я обычно разогреваюсь. Что? — заметив, что я недовольно закатываю глаза, жена, замолкает, переключая свое внимание на ребенка.

— Боже, не давай ей садиться за руль!

— Молчи, — расстелив на газоне плед, Маша устраивается на земле, высыпая из корзины разноцветные погремушки, предостерегая меня от нотаций, поднесенным к губам указательным пальцем. — Она сама начала!

— Разве? — я срываю ветку с растущего вблизи кустарника и, заложив руки за голову, смотрю в голубое небо, покусывая тонкий прутик.

— Да! Чтобы ты знал, до встречи с вами я была милой уравновешенной женщиной, — Маша укладывает свой подбородок на моей груди и довольно улыбается, пока Софийка увлеченно занимается делом, разбрасывая в разные стороны свое богатство. Я тону в ее взгляде — чистом, открытом, неспособном скрывать эмоции, и отчего-то задумываюсь над тем, как можно было променять ее, такую чуткую и ранимую, на ту, в глазах которой вряд ли отыщешь хоть что-то мало-мальски напоминающее доброту и безоговорочную веру в своего спутника. Я не поговорил с Ритой и двадцати минут, но это тот редкий случай, когда хватает одного взгляда, чтобы увидеть очевидные вещи. Наверное, полезно для разнообразия оглядываться вокруг, и лишний раз убеждаться, что самое ценное рядом — что-то рассказывает о своем магазине, отчаянно жестикулируя, пока ты лыбишься как дурак, завидуя собственному счастью.

— Папа, — подойдя ко мне, Софийка заваливается верхом, кусая меня за плечо. И это самое худшее, на что способна годовалая девчонка. Намертво сцепляя зубы, она вызывает возглас даже у такого сдержанного крепкого мужчины, как я. — Дай!

Я вручаю ей свои солнечные очки, опасаясь, что дочь отгрызет от меня кусочек, и вновь принимаюсь любоваться той, кто привнесла в мою жизнь улыбку. Во мне еще живы воспоминания об обуявших меня эмоциях, словно только вчера, она в ужасе округлила глаза, глядя на электронный тест, пока я сидел и, не шевелясь, ждал вердикта. Будто лишь пару часов назад, я как последняя размазня торопливо вытирал глаза, ожидая, пока акушерка вручит мне маленький сверток, считая эту сморщенную девчушку самым лучшим творением природы. За одно это она достойна пьедестала, особого места в моем сердце, которое принадлежит ей на веке, потому что иначе я уже не умею.

— Машка.

— Что?

— Я тебя сейчас поцелую.

— Дурной? — она начинает хохотать, прервав свой рассказ о новом поставщике материалов, пока я, как сумасшедший, приникаю к ее губам. И это здорово, срывать с ее губ не только теплое дыхание и ощущать одурманивающую мягкость податливого рта, но и слышать мелодичный звук женского хихиканья.

Андрей

Рита со мной не говорит. Не сыплет колкостями, не задает вопросов, не пускается в рассказы о том, как прошла сделка. Лишь молча бросает на меня косые взгляды. Иногда замирает, сидя на диване, и, думая, что я не замечаю, пытается прожечь во мне дыру, то и дело хмуря брови. Она все чаще пропадает на выставках, посещает вечеринки со своим менеджером, и больше не берется писать картины, спрятав мольберт в кладовку. Туда же она отправила коллекцию масляных красок, свое разнообразие акварели и увесистый чехол с кисточками разных толщин и размеров. Этот этап нашей совместной жизни можно назвать соседством. Мы как два когда близких человека, между которыми пробежала черная кошка, делим кухню, пользуемся одной ванной и больше не спим в одной постели. Я не знаю, что произошло в момент подписания договора, но в Рите явно что-то резко изменилось. Взгляд какой-то затравленный, налицо глубокий самоанализ и тягостные думы о бренности бытия. Не будь между нами долгих месяцев изнурительной борьбы, я бы, пожалуй, попытался разведать, отчего она перебралась в гостиную, но сейчас я наслаждаюсь затишьем, и не тороплюсь вносить ясность в наши с ней отношения. Две недели, не показавшиеся мне долгими и безрадостными, хотя, по логике вещей, я должен был испытывать дискомфорт от повисшего в квартире молчания, позволили мне выдохнуть и насладиться покоем. Прошлые выходные я бродил с сыном по выставкам, которые мы посетили скорее для галочки, так и не получив эстетического удовольствия от созерцания предметов искусств. Мы много фотографировались, ели в различных кафе, обсуждая нашумевшие фильмы, и долго спорили о том, кто же из современных хоккеистов лучший. К семи я возвращал его в лагерь, который, кажется, пришелся ему по душе, а, вернувшись домой, закрывался в кабинете, не спрашивая, куда собралась Рита в таком вызывающе коротком платье. Думаю, она тоже заметно выдохлась, и поэтому не спешила переходить к очередной конфронтации.