Подъем (СИ) - Стасина Евгения - Страница 60

— И что?

— Ничего. Просто это как-то неожиданно. Не рано? И вообще, мама в курсе?

— Ну… — растягивает, подбирая слова. — Нет. И лучше ты ей не говори. Она же начнет меня пытать.

— Ладно, — отпустив сковавший меня шок, решаюсь заменить Машу на этом поприще. — И чем вы с ней занимаетесь?

— Гуляем, переписываемся, ходим в кино… Да много чем.

— И, — не знаю, что на уме у нынешней молодежи, поэтому старательно пытаюсь сформулировать вопрос, чтобы он не резал слух своей пошлостью. — Вы же не делаете ничего такого, черт… Вы же не остаетесь наедине?

— Пап, мы только пару раз целовались. Дядя Сережа прочел мне лекцию, так что не переживай.

В сегодняшнем душном июньском понедельнике слишком много “дяди Сережи”. Он во всем: в Семкиных разговорах о будущем, в его рассказах о бытовых проблемах… Даже в истории его первой осознанной влюбленности присутствует тень Машиного супруга. Не удивлюсь, если повернув назад голову, обнаружу его расположившимся на кожаном сидении моей машины — настолько часто с уст сына слетает его уже набившее оскомину в моем мозгу имя. Я едва сдерживаюсь, чтобы не завопить во всю глотку в надежде, что сын перестанет о нем напоминать, когда поймет, насколько меня злит его незримое присутствие между нами.

— Ладно, — я выравниваю дыхание, притормозив у кафе, и отстегнув ремень безопасности, прохожусь ладонью по лицу. — Так что там с твоей Миланой?

— Она приезжает восемнадцатого. К сестре. Она учится здесь. Мы хотели вместе съездить на Воробьевы горы. Погулять. Я даже скейт взял.

— И что от меня требуется?

— Отвезти. И ее забрать от сестры. Посидишь в кафе, пока мы покатаемся, а потом отвезешь обратно.

— Я что-то вроде крестной феи?

— Ну пап! Мы с ней неделю планировали. Потом неделю уговаривали ее сестру. Когда еще так повезет? — Семен избавляется от ремня, и поворачивается на кресле, подогнув одну ногу под себя, и смотрит с такой надеждой, что я не могу ему отказать. Слишком часто меня не оказывалось рядом, чтобы сейчас разбить еще одну мечту этого жизнерадостного подростка.

— Договорились. Только чтоб были у меня на глазах.

— Так точно! — он прикладывает к голове ладонь, отдавая честь, а я треплю его за плечо, и смеясь, киваю головой на улицу, уже и сам изрядно проголодавшись.

Сергей

Я не люблю Москву. Не люблю суету, гул, вечно шумящие клаксоны автомобилей. Терпеть не могу высокие здания, в которых приходится тратить по несколько драгоценных минут, чтобы добраться на лифте до нужного этажа, попутно выпуская других трудяг, столпившихся в кабинке. Знаю, что мог бы давно перебраться в мегаполис, поселиться в шикарном особняке в Барвихе, а потом часами читать газеты, добираясь по пробкам до своего офиса. Но я верен своим привычкам, предпочитая сталкиваться со столичной жизнью лишь тогда, когда этого требует дело. К примеру, как в этот раз. На мне дорогой костюм цвета берлинской лазури, тщательно выглаженная рубашка и галстук, мои ботинки до блеска начищены, и при желании в них можно увидеть свое отражение, если нагнуться достаточно низко… Я пунктуален. Не в моих правилах опаздывать на деловые встречи, поэтому я неторопливо потягиваю кофе, на редкость мерзостный и горький, но делаю вид, что доволен, не желая пугать собравшихся своими “лучшими” проявлениями. Если бы девушка, приготовившая эту бурду, трудилась на меня, сегодня ей пришлось бы пополнить ряды безработных. Возможно, я слишком категоричен, но, зарабатывая на жизнь своим трудом, воспитал из себя довольно требовательного руководителя. Во всем должен быть порядок. Начиная от скрепок и карандашей на рабочем столе, заканчивая умениями и навыками персонала.

— Маргарита Олеговна немного задерживается, — хитрый и, на мой взгляд, скользкий мужчина, занимающий кресло генерального директора, в сотый раз протирает пот над верхней губой, при этом шумно вздыхая. Мы ждем уже двадцать минут. И это еще одно испытание для моих нервов. Мне доводилось отменять сделки с людьми, неспособными элементарно вовремя явится, поскольку я не понимаю, о каком плодотворном сотрудничестве может идти речь, если человек не в состоянии правильно распорядится своим временем?

— Может быть, еще кофе? — Григорий Петрович, ослабляет галстук и когда поворачивается ко мне спиной, желая вызвать секретаршу по внутренней связи, я замечаю, что его светлый пиджак безобразно взмок в области лопаток.

— Воздержусь, — отвечаю под аккомпанемент открывающейся двери и цокот женских каблуков, но не тороплюсь переводить свой взгляд на опоздавшую, со скукой глядя на лежащие передо мной документы, которые, кажется, успел заучить наизусть. Вот она деловито присаживается напротив, кивая своему знакомому, вот поправляет ворот своего платья и касается пальцами прически, желая проверить, все ли в порядке, вот улыбается, не сводя с меня глаз… Приторно и как-то натяну. Скрипник — женщина лет тридцати трех, довольно приятной наружности и миниатюрной комплекции. Она наверняка знает, как понравиться мужчине, умело пользуясь дамскими уловками. Я не могу сказать, что она выдающаяся красавица, или, напротив, слишком скучная и непримечательная. На мой взгляд, таких, как она характеризуют только одним словом — обычная. Таких миллионы бродят по улицам, с кем-то вам доводилось работать, неоднократно пересекаться в подъезде. Кто знает, может быть в ней и таится загадка, которая привлекла в свое время Андрея, но я не ловлю себя на желании ее разгадать.

— Здравствуйте, — не знаю, ждет ли она, что я поцелую ее руку, привстав со своего стула, но если она решила, что сейчас я начну сыпать комплиментами, то глубоко заблуждается. Для меня в делах нет полового признака, хотя, окажись на ее месте другая, я бы, возможно, галантно ее поприветствовал. Но не сейчас, когда я прождал эту дамочку двадцать минут, а она даже не удосужилась извиниться.

— Здравствуйте. Перейдем к делу? У меня еще одна встреча, поэтому обойдемся без прелюдий.

Мой юрист, все это время простоявший у открытого окна, передает женщине папку с уже знакомым ей договором, но она не торопится брать в руки ручку, неприлично долго разглядывая меня. Не знаю, о чем она думает, но губы уже сложились в ухмылку.

— Могли бы мы пообщаться прежде, чем я передам вам дело своего отца.

— Правильно говорить, продадите. А то звучит, как благотворительность.

— Гриша, не выйдешь на пару минут? — игнорируя мою речь, Рита все так же не отводит взгляда, и мне ничего не остается, кроме, как указать своему адвокату на дверь одним кивком головы. Вообще, меня удивляет отсутствие Медведева на такой важной для его женщины сделке, но я не вправе лезть в чужую жизнь со своими расспросами.

— Говорите, — когда дверь за мужчинами закрывается, решаю ускорить процесс, подгоняя даму, кажется, вознамерившуюся и дальше играть в гляделки.

— Сергей, — она вздыхает, собираясь вывалить на меня все то, что, видимо, не давало ей покоя, но я одергиваю Маргариту, желая сразу установить границы.

— Юрьевич, — неважно, повлияло ли ее появление в жизни Машиной семьи на мое будущее, а она, несомненно, сыграла мне на руку, разбив ее брак, Маргарита чужой незнакомый мне человек, в общении с которым я не потерплю фамильярности.

— Сергей Юрьевич, — немного смутившись, она все же старательно держит лицо. — Я не сильна в бизнесе, но по своей природе очень любопытна. За последний год акции заметно упали в цене, потому что фирма не заключила ни одной стоящей сделки.

— Хотите пожаловаться мне на свои неудачи? Или хотите спросить совета, как снова встать в строй?

— Нет, лишь делюсь наблюдениями. В сентябре прошлого года “Интерстрой” увел у нас из-под носа тендер на застройку нового спального района, и это притом, что все прочили победу нам. В ноябре с нами расторгли контракт на строительство гипермаркета в центре города. В марте от наших услуг отказались еще два крупных партнера.

— Что делать, наверное, черная полоса…

— Я бы согласилась. Если бы не примелькавшийся “Интерстрой”…