Кофе в бумажном стаканчике (СИ) - Сотникова Ирина - Страница 22

Сергей зашел в спальню, мельком глянул в сторону кровати, и сразу скрылся в ванной комнате. Зашумела вода. Скоро он вышел, обернув вокруг бедер узкое полотенце, и направился к кровати. Надя смотрела на него, не отрывая глаз — впервые она увидела его обнаженным, и поразилась. Он был намного лучше, чем она себе его представляла в своих самых смелых фантазиях, и от этого показался ей абсолютно недосягаемым. Разве может она с ним быть рядом — простая, неискушенная, еще не знающая цену жизни? Нет, это ошибка! Ей стало страшно. Сергей сел на край кровати рядом с ней. Внезапная паника накрыла девушку с головой, Надя непроизвольно натянула одеяло до подбородка. Кажется, она переоценила свои возможности. Надо было срочно что-то предпринять, чтобы избежать того, что неминуемо должно было случиться, но как это было сделать теперь, когда он сидел так близко и внимательно изучал ее лицо? Их разделяла всего лишь шелковая ткань тонкого одеяла — достаточно протянуть руку. Совсем расстроившись, Надя отчаянно зажмурила глаза, выглядеть спокойной у нее больше не получалось.

— Какая же ты замечательная! — погладив ее по щеке, Сергей вздохнул, поднялся, обошел кровать.

Словно приговоренная, Надежда с напряжением следила за ним сквозь приспущенные веки. Секунды показались тягучими, словно разогретая на солнце смола. Она мечтала, чтобы время остановилось совсем, и понимала, что это невозможно — скоро он начнет трогать ее беззащитное тело и будет это делать так же заученно, как до нее прикасался к остальным женщинам. Сколько их уже нежилось до нее в его шикарной ванне? Скольких он вот также гладил по щеке? Совсем не так Надя представляла себе этот сокровенный момент. В происходящем между ней и этим опытным мужчиной не было ни малейшего намека на то волшебство, которым в ее представлении было окружено чувство любви. Ее охватило острое сожаление от того, что она сама себя так глупо обманула, опрометчиво решив остаться. Он о ней забудет, как только исчезнет новизна в их отношениях. Наде стало нестерпимо жаль себя, постель показалась холодной и колючей, запахи резкими. Скорее бы утро!

Сергею зачем-то понадобилось свернутое покрывало. Не отрывая от нее изучающего взгляда, он потянулся за ним к пуфу. Полотенце не удержалось и соскользнуло с его бедер, оставив его совершенно обнаженным. Сердце ее заколотилось еще сильнее. Она закрыла глаза и обреченно приготовилась к неизбежному. Но он так и не стянул с нее одеяло, лег на него сверху и крепко обнял ее, похолодевшую от безотчетного ужаса. Крепко прижав к себе, он тихо и очень отчетливо проговорил, чуть касаясь губами ее красного от стыда уха.

— Не бойся. Мы с тобой сейчас просто полежим. Хорошо? Ничего плохого с тобой не случится. Не бойся так сильно, прошу тебя.

Надя ничего не ответила — она была не в состоянии сделать хоть какое-либо движение и, тем более, говорить, только быстро и возбужденно дышала, пытаясь унять взбесившееся сердце. Еще чуть-чуть, и оно разорвется на тысячу кровавых кусков, и все закончится, так и не начавшись. Провинциалка! Даже здесь у нее ничего не вышло!

Некоторое время они лежали молча. Серое осеннее небо стыдливо заглядывало в высокое окно, в комнате было сумрачно, вкусно пахло свежим бельем. Вдруг Надя поняла, что Сергей засыпает. Дыхание его стало ровным, рука, лежавшая на ее бедре, потяжелела. Неожиданно он вздрогнул, напугав ее, пробормотал: «Ты должна выйти за меня замуж», — и уснул окончательно. Паника постепенно отступила, Надю захлестнуло растущее недовольство собой. Она уже не могла понять, почему так сильно испугалась этого мужчину, он ведь ничего плохого ей еще не сделал. Тогда, в машине, не было никакого страха, только сумасшедшее желание. Неужели ее чувства оказались уничтожены его внезапным отъездом, сомнениями и болью? Видимо, да. Ну что же, теперь он точно оставит ее в покое. От этой мысли Надя расслабилась, стала прислушиваться к его дыханию и совершенно незаметно провалилась в глубокий сон.

…Сергей открыл глаза и понял, что в его спальне, где каждая вещь была на своем месте, а звуки и запахи давно привычны, что-то необратимо изменилось. Он повернул голову. Рядом едва слышно дышала Надя. В сумраке, слегка разбавленном полоской света из приоткрытой двери, хорошо было видно ее лицо — расслабленное, очень юное, чистое. Не было в ней больше той мучительной тревоги, которая недавно так напугала его — только покой сна. Ее темные густые ресницы чуть подрагивали, волосы пышной волной легли на светлую ткань наволочки. Она спала сладко и очень крепко, как набегавшийся за день ребенок. Сергея накрыла волна необъяснимой нежности, захотелось потрогать ее ровные брови, провести пальцами по смуглой коже. «Нельзя, пусть спит, она слишком измучена…»

Осторожно выбравшись из кровати, он тихо сложил ее одежду в шкаф, оделся, прикрыл дверь и ушел на кухню. Заварив кофе прямо в чашке, чтобы не разбудить гудением кофеварки свою гостью, Неволин сел за стол и задумался. Недавняя идея жениться на искусственно восхитительной Лизе показалась дикой. Милая девочка Надя с таким странным старомодным именем — совсем незнакомая, безмятежно заснувшая в его постели, безумно волновала воображение и заставляла сладко замирать от предвкушения чего-то совершенно необыкновенного, нового — чего-то такого, что против воли пришло в его тщательно контролируемую жизнь. Это было невероятное чувство, вдребезги разбивающее его представления о себе самом — предусмотрительном, просчитывающем все возможные последствия. Еще вчера он гордился этой способностью, уверенный, что только таким образом сможет избежать неприятностей. Сегодня он уже был не уверен, нужно ли это ему. С Надей ему больше не хотелось быть предусмотрительным. Он не отпустит эту девушку, даже если она не будет готова остаться с ним. Просто не отпустит, и все. Он еще не знал, как это сделать, но был уверен, что это единственно правильное решение.

«А если она быстро привыкнет к хорошему, изменится в худшую сторону, станет капризной, захочет большего, что ты будешь делать? Говорят, провинциальные девушки крайне хитры, и их природная деревенская хватка берет, в конце концов, свое». Внутренний голос был, как всегда прав, но Сергей не стал его слушать — до плохих перемен было еще очень далеко, а сейчас многое в их отношениях зависело от него самого. Жизнь давно зашла в тупик, прокручиваясь на холостом ходу, он считал, что это нормально, привык. Хватит, пришло время ее менять, меняться самому, и помочь ему в этом сможет только его гостья. Больше никто.

Сергей допил кофе, поднялся и открыл холодильник. Надо было приготовить ужин.

Проснулась Надя от запаха еды — невероятно аппетитно пахло жареным мясом. Когда она в последний раз ела? Кажется, еще утром, на перемене, — чай с пирожком в институтском буфете. Вокруг было темно, из-под двери в комнату едва пробивалась тонкая полоска света. Где-то недалеко в доме раздавался едва различимый шум — шаги, звон посуды, льющаяся из-под крана вода. Не понимая, что это за место, Надя сглотнула слюну и начала лихорадочно искать глазами что-нибудь знакомое. В полумраке едва была видна чужая мебель, окна зашторены темными гардинами, постельное белье приятно пахло, было нежным наощупь. Это точно не тесная комнатушка в общежитии. Но где она?

И вдруг воспоминание о Сергее обрушилось, словно поток ледяной воды на голову — резко, болезненно. Кажется, они вместе задремали — только она спряталась от него под одеялом, а он лег рядом и прижал ее к себе. Еще он что-то сказал в полусне — очень обнадеживающее, замечательно светлое, что никак не вязалось с ним самим, потому что было невозможным. Обрывки воспоминаний заметались в ее голове, словно ошалевшие от страха мыши. А что еще было? Кажется, ничего… Она провела рукой по животу. Нет, точно ничего! Надо срочно бежать из этой роскошной спальни, пора в общежитие, к учебникам. Сергей, конечно, разочарован тем, что у них ничего не получилось. Вернее, ничего не получилось у нее, маленькой глупой Надежды. Но она не обязана соответствовать его взрослым ожиданиям. Да куда же делась одежда? О, боже, помоги!