Кофе в бумажном стаканчике (СИ) - Сотникова Ирина - Страница 21

Проехав длинную заасфальтированную улицу, Сергей свернул. Здесь вместо асфальта был насыпан гравий, у заборов вытянулись молоденькие зеленые туи, зафиксированные распорками. Скоро он остановился, достал брелок, нажал кнопку. Автоматические ворота бесшумно сдвинулись в сторону, и машина, шурша протекторами, заползла на засыпанную розовой крошкой площадку.

В огороженном кирпичным забором пространстве было пусто — ни куста, ни дерева, только черная нетронутая земля на клумбах с декоративным песчаником. Современный одноэтажный дом с мансардой и балконом под темно-зеленой остроконечной крышей занимал треть участка, к нему был пристроен гараж. У Нади появилось стойкое ощущение, что с этой территории только что ушли строители, — такая она была чистая и необжитая, словно новая, еще не заселенная квартира.

Сергей вышел и открыл дверцу с ее стороны.

— Вот, здесь я живу. Один. Никто не будет нам мешать. Выйдешь?

Они встретились взглядом, это длилось всего секунду. Надя, натянутая, словно струна, не заметила в его глазах ничего тревожного для себя — только вопрос, выйдет она из машины на его территорию или останется в безопасном месте. Она протянула ему руку, он помог ей спуститься на гранитную крошку.

— Пойдем, выпьем кофе. И спокойно поговорим.

В доме было просторно, богато и стильно, как в иностранных каталогах по дизайну помещений, которые так любил изучать Надин папа. Входная дверь вела в гостиную с плоским телевизором на стене, перед ним стояло огромное кожаное кресло, больше похожее на небольшой квадратный диван. Прихожую заменял трехстворчатый шкаф-купе и длинная тумба для обуви. Деревянные настенные панели теплого орехового оттенка придавали пространству ощущение домашнего уюта.

Сергей помог ей снять верхнюю одежду, спрятал в шкаф, провел в столовую. Надя удивленно остановилась на пороге. С потолка на длинном шнуре свисала ярко-красная люстра с широким абажуром. Под ним — ослепительно белый полированный стол с четырьмя мягкими стульями, обитыми кожей контрастного бордового цвета. Полы, выложенные плиткой с мозаичным узором вишневого, белого и бежевого оттенков, оживляли комнату, наполняя ее праздничным уютом. Девушка озадаченно подумала, что в такой столовой, наверное, невозможно грустить — до того она была веселой даже в этот пасмурный день. И эта обстановка совершенно не вязалась со сдержанным характером ее хозяина. Сергей отметил ее восхищение, она это поняла по тому, как он мельком взглянул на нее и удовлетворенно улыбнулся.

Она не знала, с чего начать разговор и уже начала жалеть, что приехала сюда. Деловито загудела кофеварка. В доме было тепло, хорошо пахло пряным травяным запахом. Стул, на котором она сидела, был мягким, удобным, немедленно захотелось спать. Ощущение надвигающейся катастрофы куда-то подевалось — будто не ее душа совсем недавно страдала от неразделенной любви, будто не ей предстояло положить конец этим немыслимым отношениям.

Сергей поставил перед ней вазочку с сахарным печеньем, чашку с горячим кофе, сел рядом, почти касаясь локтем ее руки. От терпкого аромата у нее слегка закружилась голова, она с удовольствием отпила, чувствуя, как горячая жидкость согревает ее изнутри. Говорить о серьезных вещах уже не хотелось. Чтобы как-то выиграть время, начала с ничего не значащих фраз.

— Хорошо в твоем доме, спокойно, красиво. В городе шумно, а здесь совсем тихо.

— Да, тихо. Даже слишком. Я здесь редко бываю.

— Заведи собаку.

Он промолчал, отпивая мелкими глотками кофе. Потом нехотя ответил.

— Нельзя, она умрет от тоски. Надя, о чем ты хотела со мной поговорить?

Она прижала ладони к горячей чашке, подула на кофе, повернула в его сторону голову и отважно выпалила, словно бросилась в бездну со скалы.

— Ты мне очень нравишься.

Он попытался что-то быстро ответить, но она отрицательно замотала головой.

— Подожди, — она торопилась, ей мучительно было произносить эти слова, — нам больше нельзя встречаться. Свидание возле моря было ошибкой.

Он изучающе посмотрел на нее.

— У тебя есть парень? Ты выходишь замуж?

— Нет. И не собираюсь. Мне надо учиться. Но именно ты мне настолько нравишься, что это стало болезнью. Кажется, я влюбилась в тебя. Впервые. Мне очень плохо, это ни к чему хорошему не приведет.

Ее сердце отчаянно заколотилось, ладони вспотели. Она неуклюже призналась ему в любви и, почувствовав всю нелепость ситуации, окончательно растерялась. Сергей смотрел на нее, не отрывая глаз.

— Почему ты так думаешь?

— Мы с тобой не пара, это очевидно.

Он вздохнул, как ей показалось, с облегчением, и отвел взгляд.

— Ты знаешь, я тоже думал об этом последние четыре дня, пытаясь самому себе доказать, что мы с тобой разные.

— Доказал?

— Да, практически доказал. Но, когда вышел из самолета, понял, что все мои доказательства неубедительны. Я снова захотел тебя увидеть. И ничего не смог с собой сделать. Вот, заехал на мойку, вымыл машину, приехал.

Вдруг он поднялся, большой и высокий, отодвинул стул, поднял ее и прижал к себе, ласково поглаживая по спине.

— Надюша, милая, давай просто попробуем быть вместе. Я устал думать об этом, потому что думаю постоянно, и ничего не могу с этим сделать.

— Зачем я тебе?

— Ты настоящая, не притворяешься и не пытаешься меня использовать. Мне трудно это объяснить.

— Мне действительно не нужны твои деньги, они меня пугают.

— Надя, у меня огромный воз проблем. А деньги от того, что я много работаю. Плюс стартовый капитал от семьи. Скажи, ты боишься быть со мной только из-за денег?

Она горько вздохнула и глухо проговорила:

— Я очень хочу быть с тобой. Только я влюблюсь в тебя еще больше. Ты меня потом бросишь. И мне придется утопиться в городской речке.

Он нежно погладил ее по голове.

— Возможно, все произойдет наоборот, это ты меня бросишь. Я не люблю компаний, много читаю, работаю больше, чем надо, и не понимаю шуток. Я не буду возить тебя в ночные клубы и устраивать развлечения, я этого не понимаю и даже не умею танцевать. Говорят, что я черствый сухарь и никому не сочувствую. Со мной трудно.

— А я всем сочувствую…

Утомившись объясняться, они затихли и некоторое время стояли, с наслаждением прижавшись друг к другу. Сергей пошевелился.

— Посмотри на меня.

— Что?

Они говорили почти шепотом, будто кто-то мог их подслушать.

— Я не отпущу тебя. Если ты сегодня уйдешь, то навсегда. У меня не хватит духу встретиться с тобой снова. Для меня все это слишком серьезно.

— Что мы будем делать?

— Пойдем в спальню. А сложные вопросы оставим на потом. Давай?

Надя ощутила себя бесконечно уставшей, сопротивляться не было смысла. Она вдруг подумала, что, так и не узнав, какой он, будет сожалеть об этом всю жизнь. Стоит ли это сожаление всего одного вечера, который, возможно, расставит все по своим местам? Пусть будет этот вечер. Слишком долгий путь уже пройден, обратно не выбраться.

Она кивнула.

— Молодец, умница. Спасибо.

…Просторная спальня была похожа на роскошные апартаменты, Надя растерянно остановилась в дверях. В изголовье необъятной по размеру кровати с высокой спинкой висело овальное зеркало в деревянной раме, его обрамляли изящные светильники. На полу — мягкий ковер шоколадного цвета, такого же тона тяжелые шторы и тюль. Широкий шкаф и комод темного дубового колера стояли вдоль стены напротив кровати, между ними туалетный столик с зеркалом, на стене фотографии в пастельных тонах. На комоде — высокая бронзовая ваза с сухими цветами. Все здесь было на своих местах, ничего не выглядело лишним, но для Нади весь этот простор, заполненный дорогими предметами, показался пугающим. «Господи, что я-то здесь делаю? — подумала она с внезапно накатившей тоской. — Мне-то, деревенщине, здесь точно не место!»

Сергей мягко подтолкнул ее внутрь комнаты, открыл шкаф, подал белый махровый халат, показал ванную комнату и молча вышел. Наде показалось, что он был смущен. Она шагнула внутрь и замерла. Огромная белая ванная, похожая на бассейн, широкий умывальник, просторная душевая кабина с матовыми стеклами — всё это переливалось чистыми фарфоровыми и стеклянными поверхностями, сверкало под яркими светильниками. Кафель теплого терракотового оттенка создавал ощущение тепла, коврики и полотенца были подобраны ему в цвет. Комната показалась ей неприлично роскошной, а сама она себе в ней — маленькой и жалкой. Надежда ущипнула себя за руку, заставила успокоиться и, благоразумно рассудив, что, в конце концов, когда-нибудь это должно с ней случиться, так пусть лучше случится в этом богатом доме, скинула одежду и шагнула в кабину. С трудом разобравшись в сложном управлении, она долго и с наслаждением плескалась под горячим душем. Осторожно выглянув и обнаружив, что в спальне пусто, девушка пробежала босиком по пушистому ковру и, скинув на тумбочку халат, нырнула под одеяло. В постели было мягко и непередаваемо удобно. Захотелось немедленно уснуть в ней и как следует выспаться — закрыть глаза, ни о чем больше не думая, и открыть их только утром.