Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 42

Толик с Артёмом собрались на рыбалку. Меня тоже звали, но я как-то не решилась. Слишком устала за день, а ещё мне рыбок жалко.

Какая-то я слишком слабенькая стала, чуть побегала и устала, мне за Толиком не угнаться. А что дальше будет? Он будет гонять, как резанный, а я буду дома сидеть.

«С детками» улыбаюсь я, а на душе хорошо и спокойно, не передать. Сижу и этот горький чай хлебаю, закатом любуюсь, и ничего мне не надо больше от жизни. Наверное, именно сейчас я по-настоящему счастлива. Осталось только селфи на айфоне ВКонтакт выложить. Вика уже давно в инсте сидит, а я по-прежнему ВКонтактик всё заливаю. Не знаю, не пошла мне инста, лень раздупляться.

В голове как всегда куча мыслей. О море и о вечности и о том, что я буду дома делать, как мне этот экзамен в институте пересдавать, ну ещё о Вике думаю. Скучаю по ней. Боюсь, что они с Сашкой поженятся и про меня забудут. Боюсь её потерять, хочу всегда быть рядом. Не зря же я из-за неё столько страдала. И Сашка… ну Бог с ним с тем Сашкой у меня же теперь есть Толик. Ищу его глазам и не нахожу, но знаю он где-то рядом, чем-то занимается. Он работящий, всё умеет своим руками, люблю таких. Правда, какой-то он слишком идеальный, как бы чего не вышло.

Нужно будет мамке показать Толю… и папке. А папке зачем, ему же на меня забить. Как раньше забивал, так и сейчас забьёт. Ему та Юлечка триста лет не нужна. Я когда родилась, он же только на третий день узнал, просто мамка ему не сказала. Не хотела, чтобы он меня на свою фамилию записывал. Но старый жид всё пронюхал, побежал и записал. А после пожил с нами чуток и укатил в свой Израиль. Никогда ему не прощу, и никакими айфонами не откупится. Ненавижу, когда бросают. Как же это мерзко. Как можно бросить того кто тебя любит, того кто в тебе нуждается, как можно бросить того кто даже не понимает ещё что ты его бросаешь. Мне тогда семь лет было, и я ничего и не поняла, но всё хорошо запомнила.

«И стала лесбиянкой».

«Не-ет, – смеюсь я. – Это никак не связано».

«Типа это что-то плохое».

– Как чаёк? – Спрашивает Татьяна.

– Ах, этот, – улыбаюсь я. – Слишком ядерный, никак не могу допить.

– Можно сахара добавить или мёда диких пчёл.

– А у вас есть такой?

– Конечно, целая канистра. Так тебе давать?

– Нет, мне и так вкусно, если пить крошечными глоточками. А как этот чай называется? Чифир? – Улыбаюсь я.

– А ты чифир хоть раз пробовала?

– Нет, но всегда мечтала попробовать.

– Могу сварить, если ты будешь. Чифирнём подруга, – смеётся Татьяна.

– Не надо это слишком жёстко, – качаю я головой. – А как, кстати, чифир варится? – Проверяю её. – Нужен чай мелко листовой, самый дешевый.

– Не обязательно дешевый, цена абсолютно любая может быть, главное чтобы мелко листовой и не гранулированный.

«Ого, ничего себя тётя прошаренная», ищу на её теле наколки и вижу одну, но она вроде как не тюремная, сердечко какое-то розовое.

«А ты что наделалась тюремную наколку найти. То, что ты смотришь АУЕ каналы, ещё не делает тебя прожженной зэчкой, – говорит мне внутренний голос. – И то, что ты лесбиянка тоже».

«Да ну не все же зэчки лесби, вообще там мало кто лесбиянится».

«Если ты попадёшь – то будешь… ты там и дня за свою писюльку не продержишься».

«Это точно», – улыбаюсь я.

– Две кормушки чая на 300 граммовую кружку, – говорит Татьяна. – Кормушка это спичечный коробок.

– Я знаю, – хлопаю ресничками я.

– Ю-у-у-уленька, откуда такие познания в криминальном мире, – пытается она меня застыдить.

– Из Ютуба.

– Я бы этот Ютуб вообще запретила. Чему там только детей учат, – качает она головой.

– Как с помощью бурбулятора чифир варить, – улыбаюсь её, и мы вместе начинаем смеяться. К нам подходит Толик и внимательно на нас смотрит.

– С чего веселье, что за праздник? – Не понимает он.

– Господин хороший, угостите девушек чифиром, – артистично говорит Татьяна.

– А-а-а, – догадывается Толик. – Юлька опять чего-то отчебучила.

– Э-э-эй, а я тут ни при чём… – возмущаюсь я. – Чего как отчебучила так сразу Юлька. Обидно же, – надуваю губки я.

Толя ко мне наклоняется и целует меня.

– Ути-пути моя Бусенька, ну прости, прости меня.

– Не прощаю, – ещё сильнее надуваюсь я, хотя всё это в шутку, всё несерьёзно.

– Не обижай её, – вступается за меня Татьяна. – Ну где ты ещё такую лапочку отыщешь. Поверь долго будешь искать, одни мегеры кругом. А Юлька, она же просто солнышко. Не потеряй её.

– Я знаю, знаю, – радостно лыбится Толик, жмакает меня и к себе прижимает.

– Ай, – говорю я, типа мне больно.

– Где прищемил? – Участливо спрашивает он.

– Вот тут, – жалобно указываю пальчиком я. И он сразу туда целует. Как же мне с ним хорошо, и другого не надо. А Толя поднимает меня на руки и начинает кружиться. А я лишь кричу в ответ:

– Кружку дай поставить, пока я чифир не разлила!

– Допивай, допивай скорее свой чифир, – ещё быстрее кружит он, а после останавливается и нежно целует меня в губы.

– Купаться идёшь? – смотрит он мне прямо в глаза.

– Не-ет, – качаю я головой и ресничками хлопаю. – Какой купаться, я уже перекупалась и перезагорала.

«И голой уже находилось».

– Да не тяни её, не надо, – вступается за меня Татьяна. Она как женщина отлично всё понимает. – Давай я вам постелю, пора уже ложиться.

Татьяна заговорчески на меня поглядывает и добавляет:

– Только гляди, чтобы в палатку не заползли скорпионы.

– Скорпионы? – испуганно перепрашиваю я.

– Ага, – говорит Толик. – Это такие с крючковатым хвостом.

– А что, они тут водятся? – немного напрягаюсь я.

– Конечно, – продолжает Толик. – Их здесь полно, хочешь, покажу.

– Нет, – испуганно качаю головой. – А может, лучше переночуем в машине.

– В машину тоже заползти могут, – отвечает Татьяна. Она поднимается и что-то ищет в своих вещах под тентом.

– Тогда давай переночуем на косе посреди океана, на необитаемом острове, или на воздушном шаре, – натянуто улыбаюсь я. Мне страшно, мне реально страшно, а Толе смешно. Он едва сдерживает смех. Смешно и Татьяне. Решили вдвоём, значит, попугать маленькую.

– А ты сколопендру видела? – Спрашивает она.

А меня от одного этого названия бросает в дрожь.

– Толя, ты куда меня привёз? Ты же обещал меня назад вернуть в целости и сохранности, помнишь? А если меня что укусит, – смотрю на него, и на глазах наворачиваются слёзы.

– Не страшно. У нас в аптечке противоядие есть, – так между делом добавляет Татьяна. – Ты главное чётко запомни, кто тебя укусил. Если это змея – значит гадюка.

– Или кобра, – добавляет Толик.

– Здесь не водится кобра, – перебивает его Татьяна. – Если с погремушкой – то гремучая змея. Если таракан такой здоровый… – Не даю ей закончить, вцепляюсь руками за Толика и бормочу:

– Толь, не ставь меня на землю. Прошу тебя, пожа-алуйста.

– Может тебя до воды донести, чтоб ты по суше босиком не ступала.

А Татьяну не остановишь:

– В воде может быть медуза, морская змея или морской кот хвостокол, это скат такой.

– Я знаю, – говорю. – Один из них «охотника за крокодилами» убил. Он что, тут тоже водится, скат этот?

– Конечно. В Чёрном море много чего есть, угорь есть, мурена есть.

– Мурены нет… наверное, – добавляет Толик.

– Каракурт, сколопендра, скорпион, чёрная вдова.

– Хватит меня пугать! – Умоляю их.

И тут они начинают ржать вдвоём в один голос.

– Да ничего тут такого нет, – говорит Толик, – можешь не бояться.

– А если что и было, то мы уже всё распугали. Давно лагерь стоит, – она внимательно так на меня смотрит и добавляет. – Но антидот в аптечке на всякий случай лежит, мы закупили. И если тебя укусят – не терпи, говори сразу.

– Окей, – Толик опускает меня на землю, и я аккуратненько становлюсь на песочек, так чтобы не дай Бог ни на кого ненароком не наступить. Я такая ссыкуха.

– Идём на закат посмотрим, – тянет меня за собой Толик.