Белая роза пустыни (СИ) - Карелин Андрей Дмитриевич - Страница 41

«А с тобой мы ещё не закончили». Сама смеюсь над своим мыслями. У меня какое-то де жа вю.

– Что такое? – говорит Толик. – Ты чего лыбишься?

– Не обращай внимания, – говорю я. – Ну, не плачу же, и то хорошо.

– Поехали! – Он жадно целует меня в губы и вжимает газ.

Держусь за него изо всех сил, но мне уже не страшно, наоборот, меня охватывает жуткий восторг, хочется мчать всё быстрее и быстрее, так, чтобы никогда не останавливаться. А после вновь и вновь заниматься сексом на песке, на необитаемом острове.

Когда мы причаливаем к берегу, на Толю нападает какой-то необъяснимый приступ нежности.

– Юлечка моя, маленькая моя, ногастенькая моя, хорошенькая, носатенькая! – Он целует меня и целует, прижимается ко мне, трётся об меня. Держит возле себя и никуда не пускает.

– Ну, – говорю, – ты меня на берег отпустишь?

– Нет. – Он продолжает тискать меня, гладит мои коленки и прижимается ко мне всем телом.

– Чувствую что ты не натрахался. – Ф-у-у-у, как некультурно, но что правда то правда.

– А ты сомневалась?

– Нет, – опускаю глаза. Да, я опускаю глаза, потому что хочу убедиться, что он меня хочет. Мы же, девушки, опускаем глаза только для того, чтобы увидеть, встал или не встал. У нас же одно на уме. Мы все шлюхи. Это была ирония, если что.

– Тогда пошли. – Он спрыгивает с гидроцикла. Поднимает меня на руки и ставит на берег. Мне так хорошо у него на руках!

– А ты меня любишь? – опять заигрываю с ним. «Ну же, скажи это ещё раз, мне так приятно это слышать!»

– Ну-у-у, пока не знаю точно, – отвечает он.

– Как «не знаю»? Только что знал и тут забыл? – улыбаюсь я, мне так весело.

– Ну-у-у, на вид ты десять из десяти… – говорит он, но я его перебиваю:

– А на вкус? – И глажу его по волосам.

– Пока не распробовал.

– Сколько же ещё пробовать? – Я делаю вид, что возмущаюсь.

Он смеётся в ответ, пока мы возвращаемся в лагерь.

– О-о-о, а мы вас тут уже заждались! – встречает нас Татьяна. Опять я сравниваю свой и её загар и мечтаю быть негритянкой, мулаточкой с тёмной кожей и белоснежными зубами – это же так сексуально! По крайней мере, думаю, Толя бы не отказался от секса с мулаточкой. Я бы не отказалась. Опять я мечтаю о лесбосе, я неисправима.

– Что-то вкусненькое! – радостно улыбаюсь я и кошусь на дымящийся котелок с чем-то очень аппетитно пахнущим.

– Крабовый суп, – отвечает она.

– Крабовый суп? – зачем-то переспрашиваю я, хотя и так всё хорошо расслышала.

– Ну, ты же ешь суши, это типа суши, только крабы, – говорит Толя.

– Никогда не ела ничего членистоногого: ни улиток, ни крабов, ни раков. – Брезгливо высовываю кончик язычка, только бы не прикусить его.

– Улитки не членистоногие, – поправляет меня Толя, – хотя забей.

– И правда, – говорю. – Есть так сильно хочется.

– Давайте за стол, – приглашает нас Татьяна и ставит перед нами два раскладных туристических стула. Я сажусь как принцесса на трон, и закидываю ногу на ногу, а Толя садится рядом и держит меня за руку. Он, и правда, меня любит, я это чувствую.

– Что? – спрашиваю его я.

– Одиннадцать из десяти, – добавляет он и улыбается.

– Обожаю тебя, – шепчу я так, чтобы Таня не слышала.

– Я знаю, – отвечает он.

– И это всё?! – возмущаюсь я. – Сказал бы, что тоже меня обожаешь. Что ты жить без меня не можешь, – улыбаюсь ему. Господи, какое же это приятное чувство в груди!

– Я подумаю, – отвечает Толик, чем ещё сильнее вгоняет меня в ступор. А что, если я всё придумала сама? Что, если я лишь игрушка в его руках? Наиграется и выкинет.

«Только пусть сначала наиграется. – Смотрю на него и ухмыляюсь. – Кого я обманываю, где он себе кого красивее найдет? Не евреечку, не носатенькую, он же так любит мой носик, он жить без него не может.

Но чёртово воображение постоянно рисует мне высоких блондинок. Я легко могу представить себе его с длинноногой красоткой или с фитоняшкой из спортивного клуба – да с кем угодно, только не со мной. И вот я уже сомневаюсь в себе, выискиваю в себе недостатки. Да, я высокая, но есть и выше. Длинноногая, но есть у кого и подлиннее. Стройная… пропустим этот пункт. С маленькой грудью… мне хочется плакать. Неужели я сама себя довела до слёз? Дура, блин! Думай о чём-то хорошем.

«Не бросай меня, Толик!» – Сердце, игнорируя всякую гордость, готово выскочить из груди и умолять его. Хорошо, что я умею не поддаваться на его провокации.

«Я же доверилась тебе, пожалуйста, не подведи меня», – мысленно прошу его, почти что умоляю. Я сейчас заплачу; чёрт, как себя жалко, как же не хочется опять страдать, как же не хочется, чтобы опять болело сердечко! Пожалуйста, не причиняй своей Юлечке боль, она же так тебе доверилась. Я же людям вообще перестану верить, одичаю, дома засяду и на улицу больше никогда не выйду. Я же… да я же… Черт, сама я дура! Нужно было раньше думать, и вообще не нужно никому доверять. Хочу опять быть лесбиянкой, хочу опять быть «розовой», к девочкам хочу!

Татьяна наливает нам суп в глиняные миски и протягивает одну мне, а вторую Толику, кладет перед нами пару кусков хлеба.

– И как это есть? – спрашиваю я.

– Как супчик, – отвечает Толя и первый окунает ложку. Следую его примеру. Пробую первую ложку; вкусно, только остро, слишком много специй, аж язык щиплет.

– А-а-а! – говорю я и обмахиваюсь ладошкой. – Горячо!

– Смотри не обожгись, – слишком поздно предупреждает меня Татьяна.

– Походу, она уже, – ухмыляется Толик, наворачивая супчик ложка за ложкой.

Влюблённо смотрю на него; какой же он милый! И как он может мне изменять? Я так к нему привыкла к нему за пару дней, как будто мы всю жизнь прожили душа в душу. Стараюсь не думать об измене, чтобы не портить себе настроение. Не хочу верить во всякий бред. Тем более, ничего ещё не было, это всё я сама себе нашифровала.

– Ночевать где будете? – спрашивает Татьяна.

– А я думала, мы сегодня же вечером домой отправимся. – Я округляю мои глазки.

– Какой домой? Мы три часа сюда ехали, чтобы дважды искупаться и сразу назад?

– Но я ничего с собой не взяла, – говорю я.

– А что тебе надо?

– Ну-у, вещи там какие-то, не знаю, – теряюсь в догадках я. «Зубную щётку, например, хотя нет, её-то я всегда с собой таскаю в сумочке. Но разные другие штуки, например, трусики свежие и прочее… не буду всё перечислять».

– Да ладно, оставайтесь, – говорит Татьяна. Мы можем спальник вам дать, переночуете под открытым небом, а можете в палатке, как вам удобнее.

– А как нам удобнее? – Смотрю на Толика, я уже во всём привыкла на него полагаться.

– Можно и в палатке, и под открытым небом.

– В общем, решайте, есть палатки и спальники. Вам одинарный или двойной?

Толя поворачивается ко мне и влюблённо смотрит на меня, берёт меня за руку. Я тоже ему улыбаюсь.

– Одинарные, – говорит он.

«Как это? То есть я буду спать одна в спальнике, вместо того чтобы всю ночь прижиматься к его груди? Да ну, то подстава какая-то!» Строю недовольное личико и дальше ем свой супчик. Не такая всё и сказка, как мне поначалу казалось.

========== Глава 31 ==========

Темнеет здесь быстро. Мне почему-то кажется, что в этих краях темнеет всегда мгновенно. Мы сидим в раскладных походных креслах и беседуем о чём-попало. Уже почти темно, а я даже моргнуть не успела.

Хотя нет, был ещё закат. Такого заката я в жизни не видела. Он будто слоёный пирог и всех оттенков красного. Тут небо слилось с океаном, а солнце зашло прямо в воду… и зашипело.

Татьяна заварила мне какого-то чаю, из местных растений, такого, что, вроде как сахарить не надо. Он сладким должен становиться от сплетения разных трав. Но сколько бы я не пробовала, для меня он по-прежнему горький. Горький, но прикольный. И такой одупляющий, после чего даже глазки немного слезятся. В какой-то момент решила было, что меня глючит, но нет – это закат здесь такой.