Выбор пути (СИ) - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 54

Я смотрел на пачку денег, лежащую передо мной, и усиленно соображал — что же мне делать? Деньги для меня просто запредельные. Неужели ведьма СТОЛЬКО зарабатывает за один раз?! Или это отдельный случай, редкий даже для нее? Скорее всего — именно так. Не может быть, чтобы к ней каждый день приезжали жены влиятельных бизнесменов, которые на все готовы ради своей любимой дочки.

— Уберите деньги — помотал я головой, и глянув в сразу осунувшееся лицо женщины, успокаивая, добавил — Если получится — отдадите все сразу. А не получится — за что мне с вас брать? Дочка где сейчас?

— В машине — встрепенулась женщина, но деньги забирать не стала — Сейчас я скажу, чтобы она подошла.

Анастасия Павловна достала из сумочки телефон (не айфон даже, а какой-то неизвестной мне марки), ткнула кнопку и дождавшись сигнала, спокойно проговорила:

— Давай ее сюда. Что значит — не хочет?! Мы что сюда, за двести верст, прокатиться ездили, что ли?! Тащи ее!

Отключила телефон, закусила губу. Глянула на меня, пожала плечами:

— Девочка расстроена. А еще — стесняется. Одно дело какой-то там бабке показаться, и другое дело — молодому парню. Понимаете? Нет, вы еще не понимаете, но сейчас поймете.

— Да не пойду я! Не тащи меня, тварь! Сука, тварь! Тварь!

Дверь бухнула, ударившись о косяк, и в дверь ввалился огромный, в полтора раза меня шире и выше на голову парень, очень похожий на персонажа «Игры Престолов» Гору Клигана. Габариты у него точно были соответствующими, и внешнее сходство он еще и явно нарочно поддерживал, соорудив на лице такую же как у Клигана рыжеватую бородку. Забавно смотрится Гора в темном костюме и белой рубашке с галстуком — я даже едва не улыбнулся.

В руках он держал нечто извивающееся, оручее, брыкучее и скандалючее, по виду это существо могло быть худощавой девицей среднего для нынешней молодежи роста — около ста семидесяти сантиметров. Лица этого существа видно не было, потому гендерную принадлежность можно сейчас определить только по лишь по голосу, да еще — по некоторым первичным признакам, выглядывающим из легкой курточки и плотно обтянутым тонким ярко-красным топиком. В общем — судя по всему увиденному, грудь у девушки очень даже недурна.

А вот лицо нельзя было разглядеть из-за широкой марлевой повязки, закрывающей его от глаз и до самого подбородка. И ниже, спускаясь даже на шею.

— Можешь идти, Володя! — спокойно сказала женщина, и тут же спохватилась — подожди! Закрой, пожалуйста, эти занавески. А потом, когда выйдешь, постой возле двери и последи, чтобы сюда никто не зашел. Алиса, присаживайся на стул.

— Я постою! — яростно выкрикнула девица, и мне показалось, она даже хотела притопнуть ногой. Ну… типа от полноты чувств-с. Как маленький ребенок, которому не купили мороженое — надо орать, надо валяться по земле, надо топать и визжать. И тогда — все будет по-твоему, ведь оно всегда так бывает. Родители в конце концов не выдерживают и делают все, что захочет капризный ребенок — лишь бы прекратила истерику, лишь бы успокоилась — ведь ребенку может стать плохо! Она у нас нервная, чувствительная! Вырастет — поймет!

Но они вырастают, и ни хрена ничего не понимают. И начинаются большие, просто-таки огромные проблемы.

Окна закрыты занавсками, «Куинбус Флестрин», он же «Человек Гора» покинул пикет, встав на страже у дверей, и мы остались втроем в этом неуютном помещении, никак и ничем не похожим на дорогую клинику где-нибудь в Швейцарии.

— Вот — женщина кивнула на девушку, которая сжала пальцы в кулаки, будто готовясь к драке — Алиса, сними повязку. Покажи ему!

— Показать?! Ему показать?! Всем показать?! Что вам еще показать?! Я уже всем показала, еще и ЭТОМУ показать?! — взвыла девушка так громко, что у меня едва не заложило уши. Не успел я сообразить что к чему, как ветровка слетела с плеч девушки и отправилась куда-то в угол.

Полетели кроссовки — и как это она умудрилась их так быстро снять? Даже не представляю.

Рраз! Топик взмыл вверх, и едва не приземлился мне на голову, плюхнувшись передо мной на стол.

Два! Штаны с треском замка пошли вниз, и через несколько секунд передо мной стояла абсолютно голая девчонка — если не считать повязки, так и продолжавшей скрывать ее лицо. А через пару секунд не стало и повязки. И тогда я все понял.

Грудь у нее и правда была классной. Такой ровной, красивой груди не бывает даже у «продуктов хирургии». И ноги великолепны — длинные, стройные! Бедра в меру полные, и в меру мускулистые — все, как полагается девушке, соблюдающей диету и регулярно занимающейся физкультурой.

Плоский животик, длинная шея. Все замечательно, все отлично… если бы только не одно обстоятельство — тело девушки покрыто отвратительными, красными прыщами. Они буквально усыпали ее, как клюква жирное урожайное болото.

Но и это не самое страшное. Страшным было ее лицо — багровое, опухшее, перекошенное на левую сторону, оно не вызывало ничего кроме жалости и желания отвернуться. Только глаза были здоровыми — синие, яркие, наполненные слезами и яростной болью, такой болью, что было ясно — девушка находится на пределе. И теперь абсолютно понятно ее стремление к суициду. Поживи-то такой… «красавицей»!

— Что, нравится?! Нравится?! Смотри, какая красота! — она повернулась вокруг оси, и я увидел очень аккуратную подтянутую попку, которую так же как и все остальное тело покрывала отвратительная красная сыпь — налюбовался?! Или тебе еще чего-нибудь показать?! Я могу, а чего?!

Девушка вдруг зарыдала, как-то сразу обессилела, обмякла и уселась на стул рядом с матерью, обхватив себя руками, будто прячась от моего взгляда. А я молчал, не зная что сказать, и что вообще нужно говорить в таких случаях.

— Вот такая у нас проблема — безжизненным голосом сказала женщина, не поднимая на меня взгляда и нервно теребя свою безумно дорогую сумку.

— Дай руку! — услышал я свой голос, и сам удивился, следя за собой будто со стороны.

Девушка помедлила, но руку все-таки протянула. Я взял ее запястье и слегка удивился — рука была не горячей, наоборот, она холодила ладонь, как если бы я коснулся покойника.

А потом на меня вдруг нахлынули образы: вот эта девушка в каком-то огромном помещении, зале, среди молодежи. Это — то ли бал, то ли какое-то общественное мероприятие для детей богатых людей. Все девушки в красивых бальных платьях, парни в темных костюмах — то ли это называется «смокинг», то ли «фрак» — я не знаю, не разбираюсь.

Они танцуют, разбившись по парам. Потом стоят и о чем-то говорят. Слов я не разбираю, но мне ясно, что сидящая сейчас передо мной девушка высмеивает другую девчонку — темноволосую, худенькую, и все вокруг хохочут, поддерживая свою заводилу. Та, другая девушка убегает, заливаясь слезами, и больше уже в зале не появляется.

Бал продолжается. И пары кружатся. Вальсируют — все очень красиво и торжественно. Я такое видел только по телевизору.

Потом вижу эту самую Алису, которая стоит перед зеркалом и с ужасом разглядывает свое покрасневшее лицо.

Вот уже вокруг нее суета — какие-то люди в белых халатах, скорее всего врачи. Расстроенная женщина рядом, сидит на краю кровати — та, что сейчас передо мной.

Мужчина в темном костюме с телефоном в руке — таким же, как и у моей посетительницы — он с кем-то разговаривает, поглядывая на девушку, а та лежит на кровати, глядя в поток безжизненным, мертвым взглядом. На запястьях девушки белые бинты с вишневого цвета пятнышками.

И я разорвал контакт. Я уже увидел все, что мне было нужно. И почувствовал.

Глава 8

— У вас зажигалка есть? — спросил у женщины, которая тут же подняла на меня взгляд, в котором читалось напряженное, отчаянное ожидание.

— Нет… я не курю! — растерянно ответила она.

— Ладно… тут где-то видел зажигалку… — рассеянно пробормотал я, открывая ящик стола — Ага, вот она!

Взял в руки дешевую пластиковую зажигалку, одну из тех, что продаются в каждом городском магазине на выходе, у кассы, щелкнул, нажав рычаг. Вспыхнул синий огонек, и я удовлетворенно кивнул — работает. Открыл мою рабочую кожаную папку, достал чистый лист бумаги формата А-4, написал: «Анастасия Павловна». Отступил на половину листа, написал: «Алиса».