Царь пустыни (СИ) - Теоли Валерий - Страница 46

Моему донору тоже было несладко. Пребывая в сознании, он клацал челюстями в попытке дотянуться до кого-нибудь поблизости, шевелил когтями и злобно шипел, испуская слабеющие эманации боли и отчаяния. Умер он с последним использованным осколком кости. Пыль, заменявшая ему головной мозг, растаяла на плоском камне, служившем операционным столом. Хотя, какой, к демонам, операционный. Уместнее назвать его разделочным.

Лотос уверял, что перенимать способности в специальном трансе на порядок сложнее и дольше, из-за чего большинство ловцов отдают предпочтение развитию привязанных к ним питомцев-духов и мало чем отличаются от шаманов, достигших вершин управления лоа и элементалями. Единицам удаётся придать своему внутреннему миру и Темнице образ.

Город-тюрьма достался мне по наследству. Бог растений не уточнил, от кого, но, подозреваю, Карас-Гадор построил аллирский князь. Косвенным тому доказательством служит величественное здание с княжеским символом над чудом сохранившимися железными вратами. В щель между ними не просунуть и лезвия ножа. Створки заперли печатями в глубочайшей древности. На вопрос, из чего созданы печати, Лотос ответил устами дриады, дескать, из крови последнего в Трёхлунье божественного дракона. Кровь удивительным образом окаменела и напоминала ярко-красный янтарь.

Обломки печатей лежали горкой под воротами, оставшиеся две еле висели. Нижняя растрескалась и готовилась вскоре повторить судьбу располагавшихся ниже, чьи следы алыми отметинами горели на потемневшем металле створок. О назначении здания никто не говорил, расспросы натыкались на могильное молчание. Окон строители не предусмотрели. Проникнуть внутрь я подумывал через обвалившуюся крышу, но позднее отказался от затеи. Рядом со зданием сердце сжал ледяными когтями страх, и чем ближе к воротам, тем явственнее ощущалась ужасающая аура чего-то сродни старейшему лоа – неимоверно древнего, могущественного и голодного.

Не надо быть гением, чтобы понять – за воротами тот, кого мне бы хотелось увидеть воочию меньше всего. Я включил здание в список запретных мест и больше не подходил к нему.

Освоение способностей разобранного на детали духа требовало времени, предельной сосредоточенности и безупречного контроля энергетических потоков. Пришлось улучшить боевой транс, потратив недели, а возможно, и месяцы на медитации. Затем настал черёд практики.

Я выслеживал и поглощал без остатка прячущихся в развалинах хищных лоа. Так пополнял запас айгаты. Для выживания под солнцем понадобится огромное количество энергии. Наиболее стойких духов, обладающих полезными свойствами, «выпивал» не полностью, рассчитывая в дальнейшем использовать в качестве свиты. У каждого уважающего себя шамана имеется свора послушных лоа. У меня, вон, теневые духи, но ими я решил не ограничиваться. Против летающих противников они ноль, а вот умеющий хотя бы высоко прыгать воплощённый дух пригодится. Заново укрощая обезумевших от близости Тьмы и голода сущностей, я выпытывал у них имена, привязывая ко мне, вбирал большую часть айгаты и отпускал.

Между охотами медитировал, совершенствуя способности. Яд из ауры вывел на этапе пересадки и замены повреждённых фрагментов, оставалось избавиться от разъедающей плоть гадости, что сделать из Карас-Гадора проблематично. Близился час возвращения во внешний мир.

Бог растений удовлетворённо хмыкнул, окинув взором площадку перед храмом. На каменных плитах извивались отрубленные щупальца-побеги, вздымая клубы пепла и пыли. Истекающая зелёной кровью маленькая дриада прислонилась к стене. Её утопающие в белых цветах и пепле ноги дрожали, в больших карих глазах застыли покорность судьбе и господину.

– Теперь я вижу, что ты готов, – сухо констатировал Лотос.

– Незачем устраивать цирк, проверяя меня, – пробурчал я, стоя на противоположном от входа краю площадки. – Недостаточно боёв с взбунтовавшимися лоа?

– Отребье, недостойное внимания. Никто из них в нынешнем состоянии не убил бы и заблудившегося в лесу ребёнка. Только бой с сильным противником выявляет преимущества и недостатки и заставляет развиваться. Девочке поединок также пошёл на пользу. Возможно, в будущем она займёт место подле тебя, а твоё окружение должно состоять из хороших воинов.

– Пустая трата энергии. Дриада не вынудила меня сражаться и в полсилы.

– Вероятно, да, – поразительно легко согласился Белый Лотос. В наших бесконечных спорах он редко соглашался со мной. – Тебе пора покинуть Карас-Гадор. Звёзды бледнеют. Остаётся меньше часа на удаление яда и возведение защиты от солнца. Я поделюсь силой, как обещал. Тебе хватит.

Я присел на верхнюю ступень лестницы, отвернувшись от божества. Подо мной раскинулся город с его разрушенными дворцами, храмами, библиотеками, площадями. Серый, мрачный, неприветливый и сроднившийся со мной. Низко висящие над Карас-Гадором тучи иногда освещались изнутри багряными сполохами. Бока туч отсвечивали алым. Что горело в вышине, я не узнал. Небеса были недоступны.

– Не прощаюсь, – бросил я напоследок и сосредоточился на ощущениях израненного тела.

…Сандэр распался лоскутами истаивающего тумана. Сдвоенный удар сердца прогремел в горящих небесах, и человек окончательно исчез. С его уходом на город опустилась давящая аура создателя Карас-Гадора. На площадке храма, у верхней ступени лестницы, материализовался высокий, укутанный в плащ из тьмы мужчина. Исходящая от него Сила душила истощённого Лотоса. Дриада, не устояв, распласталась на пороге, полумрак зала обратился темнотой. Дым от курящихся благовоний припал к полу, боясь подниматься в присутствии возвратившегося господина.

– Приказ исполнен, о, великий, – просипел склонивший голову бог растений. – Он не подозревает о наших истинных намерениях.

– Наших? – повернулось к Белому Лотосу жёсткое лицо, обрамлённое мраком. От раздавшегося голоса дрожь охватила обитателей города. – Не забывайся, старик. Твой жалкий план он прочитал задолго до ухода отсюда.

– О, великий, – простёрся ниц Белый Лотос, – смиренно умоляю о прощении и прошу снизойти до меня.

– Чего тебе?

– Зачем подвергать нас опасности? Мы едва не погибли от заклятья крылатого чудовища.

– Преувеличиваешь. Я контролировал битву со стражем Амигулэ. По-твоему, кто поддерживал в Сандэре жизнь, пока ты обучал его? Даже мою тень не убить так просто. Ранение повредило предпоследнюю печать, предоставив мне возможность ненадолго покинуть склеп, а Сандэру, наоборот, попасть сюда.

– Преклоняюсь пред вашей мудростью, о, великий.

– Не волнуйся, Нинквену, с тобой всё будет в порядке. Мы вместе завоёвывали мир. Ты из тех немногих, кто ещё помнит меня смертным. Я не наврежу тебе без веской причины.

В следующий миг великий пропал с площадки. Давление безмерной Силы снизилось, и бог растений, испытывая отвращение к самому себе, сел на платформе. Его черты исказила злость, сменившаяся спустя удар сердца страхом. Он оглянулся, словно искал свидетелей своей минутной слабости, и стиснул в кулаке костяные чётки.

До возвращения великого Лотос мнил себя повелителем, каким когда-то был. Пусть мальчишка и презирал его, обходился с ним непочтительно, всё равно бог растений повелевал дриадой и духами поклонявшихся ему эльфов.

– Ему хорошо, он вспомнил, каково вдыхать прохладный ночной воздух, – бормотал старик. – А я вынужден прозябать в тесной, грязной тюрьме среди зловонных ничтожеств. О, пламенные боги, властвующие в холодном мраке вселенной, помогите мне быстрее выбраться отсюда!

К нижней печати на вратах склепа в центре города добавилась трещина, приближая освобождение правителя Аллирана.

Интерлюдия вторая

Меледир

Наёмники прибыли в срок. На воздушной пристани Ластириоса Меледир наблюдал за сходящими по трапу четырьмя десятками бойцов школы Единорога, слепящими окружающих серебристой чешуёй доспехов. Над остроконечными шлемами развевались легчайшие плюмажи из голубых волос, нагрудные зерцала украшал вздыбившийся белый единорог. Такую роскошную броню носят мастера и наставники школы – элита воинов-чародеев легендарной Столицы Наёмников.