Царь пустыни (СИ) - Теоли Валерий - Страница 45

Так-так. Чем я рискую, заключая сделку со старым пройдохой? Наверняка останется какой-нибудь неучтённый момент, и всё равно выгода перевешивает. Вечный союз с божеством! Освободившись, он автоматически перейдёт из разряда бывших в действующие, правда, на наращивание «мышц» уйдут века, почитателей-то у него нет. Зато заполучит немалый стартовый капитал в плане накопленной жизненной энергии – души за техники копьеносцев.

Добавив ряд условий, я сформулировал договор с наибольшей для меня выгодой. Белый Лотос, не затягивая с обсуждением, дал добро.

– Звёздные Камни не только впитывают свет и перерабатывают его в чистую айгату, – заговорил он, обменявшись со мной клятвами. В свидетели он призвал Предвечную Тьму и Присносущее Пламя, при обращении к ним сверкнула молния, прорезав враз почерневшую тучу, которая осыпает город пеплом. – У каждого из них определённое свойство. Например, Кровь Богов, ныне хранящаяся в сокровищнице светлоэльфийского Университета Высшего Искусства, изменяет тело. Идеальное подспорье для магов крови и метаморфов. Самоцвет блистал в диадеме княжны Железного Леса Айраэль, позже известной под именем королевы Калорского царства Амигулэ. Рубин не был единственным Звёздным Камнем великой волшебницы. Она унаследовала ещё один, сотворённый из души впавшего в Предвечную Тьму титана. Особенность самоцвета в поглощении Тьмы и её преобразовании в чистую айгату. Аллиры именовали самоцвет Слезой Бездны, а калорские маги – Пламенем Гиганта.

– Хочешь сказать, тот камешек в городе демонов и есть самоцвет, перерабатывающий Тьму? – опешил я.

В мои руки чуть не попало бесценное сокровище, разом решившее бы множество проблем. Бездна и небеса! Я же могу по измерению теней проникнуть в чудовищный дворец и умыкнуть артефакт, только б ночь пережить да день продержаться.

Спокойно обдумываю ситуацию. Для меня главное перебороть яд и регенерировать до утра. Сделать это можно, подсоединившись к энергетической структуре Чёрного Копья. Допустим, Лотос не соврал, и я валяюсь шматом мяса. Совладаю ли с болью и найду оружие? Сомневаюсь.

Думай, голова, думай! Духи снабжают меня айгатой, обладают уникальными свойствами. Кто-то из них наверняка устойчив к ядам или как минимум умеет таковые нейтрализовать. Взять того же бывшего бога. Он же маг природы высшей категории, по сравнению с ним архимаги детсадовцы.

– Что со мной?

– Сосредоточься протекающих в организме процессах и поймёшь.

Я сконцентрировал внимание на дыхании, сердцебиении. Пахло горелой плотью, дымом, мертвечиной и благовониями. Тяжёлый воздух втягивался в лёгкие, кое-как насыщая кровь кислородом. Чем глубже я погружался в транс, тем отчётливее чувствовал собственное тело и ауру. Вот разрыв селезёнки, тут рассечены, точь-в-точь острейшим скальпелем, мышцы. Не счесть кровоточащих порезов, кожа свисает лоскутами, барабанные перепонки лопнули, глаза вытекли, повреждены сухожилия, куча ушибов внутренностей, переломы костей, позвоночник раздроблен. И яд, само собой.

Удивительно, что я ещё цепляюсь за жизнь. Судя по состоянию, мне недолго мучиться, несмотря на вбухивающих айгату в ауру духов и остатки жизненной энергии из разбитых восстанавливающих артефактов.

– Как же меня угораздило. Доспех Тьмы непробиваем.

– Нет ничего неуязвимого, – с сожалением проронил бывший бог. – Положение, впрочем, не безнадёжное. Я бы мог помочь вывести яд и затянуть раны.

– Договаривай, – подтолкнул я замолчавшего Белого Лотоса.

– Потребуется снятие ограничений Карас-Гадора. Передашь мне контроль над твоей полудохлой физической оболочкой, и я залатаю тебя. Чтобы утром не сожгло солнце, выращу панцирь, не пропускающий свет. Не обещаю прохлады и полного выздоровления на следующую ночь, однако, передвигаться самостоятельно и дать отпор зверям сможешь. Разумеется, в благодарность за спасение обязуешься предоставить в моё распоряжение души дюжины эльфийских детей. Скромная плата за пребывание в мире живых, с сестрой и любимой женщиной, не находишь? Решай быстрее. Взойдёт солнце, и Предвечная Тьма, дабы не упустить сосуд, полностью овладеет тобой.

То есть, Белому Лотосу пустыня побоку, он боится Предвечной Тьмы. Контроль над телом с согласия ловца обеспечит ему тот минимум свободы, которого добивается пойманный дух. Поселившись в теле, бог теоретически способен держать меня в Карас-Гадоре сколько угодно. Ради выхода во внешний мир он наверняка помог моему появлению на пороге его жилища. Думал, убедившись в критическом состоянии, уцеплюсь за протянутую им соломинку и забуду о последствиях. Каков хитрец!

– Непростительная наглость – требовать награду за спасение собственной шкуры, – процедил я. – Умру, и вы, духи, захлебнётесь Тьмой. Канув в Предвечную Тьму, вы превратитесь в безропотных рабов. Я не собираюсь никому передавать контроль над телом. У тебя, узника Карас-Гадора, целительские способности, умение возводить защитный барьер, столь необходимые мне, твоему хозяину. Перенять их я могу, разделав тебя. Как же поступить?

– Безумец. Я не сдамся без боя.

– Победив, откроешь двери Предвечной Тьме. Проиграв, прекратишь существовать.

Божество занервничало. На его упитанной, холёной физиономии отразились попеременно ярость, презрение и злость.

– Я подскажу, кого препарировать для получения нужных способностей, помогу найти его и укротить. Никто не желает умирать повторно.

В городе-тюрьме всегда царят сумерки и падает пепел. Нет ни дней, ни ночей.

Я не нуждался в пище, воде, сне и постоянно работал над совершенствованием себя любимого. Отдыхать, по-моему, здесь невозможно, не располагает обстановка.

Карас-Гадор окружала кольцом и поныне массивная стена. За ней плескалось море кипящей Тьмы, куда в здравом уме не сунется разумный, да и духи подходить к ней не горели желанием. В сумраке под полуразрушенной стеной ютились ходячие мертвецы – духи смертных, пробывшие в этом богами проклятом месте слишком долго и потерявшие рассудок. Иногда их что-то пугало, и они, заполошно размахивая руками, ковыляли по засыпанным горячим пеплом улицам. За ними, бывало, охотились сущности покрепче. Более развитая нежить подстерегала бедолаг в развалинах домов, впивалась зубами в сухую плоть, высасывая накопленную айгату, и отпускала. Мертвяки черпали энергию из излишков моей айгаты, как и все обитатели города.

Пока я находился в Карас-Гадоре, колышущаяся Тьма подступила к проломам в стене. Ещё чуть-чуть, и хлынет на улицы. Она уже затопила сохранившиеся подвалы, выгнав оттуда упырей и лоа. Духи перебрались в руины домов и под обломками устраивали себе логова. Прекращение энергетической подпитки толкало их на необдуманные действия. Дурея от голода, нежить нападала друг на друга и всё чаще вылезала на открытые пространства за добычей. Мало того, совсем обезумевшие твари осмеливались нападать на меня и бога растений, становясь нашей пищей. Их сущности разлагались на чистую айгату и поглощались нами без остатка. Дополнительным плюсом был опыт, получаемый в схватках. Мне недоставало реальной опасности для выявления в полной мере приобретённых способностей, и энергии. До сих пор я держался на крохах от общего с Карас-Гадором запаса.

Лотос, вопреки сомнениям, обучал на совесть. Вместе с его слугами – девочкой-дриадой и духами убитых в замке эльфов – мы отыскали нежить с нужными мне свойствами, обездвижили, и я принялся за эксперименты под чутким наставничеством божества. Изучал, вычленял ответственные за ту или иную способность фрагменты, заменял ими повреждённые ядом и атакой крылатой твари участки духовного тела, затем проверял эффективность на практике. О, Бездна, я и не подозревал, насколько болезненна процедура вживления! Не забыть ощущений, когда засовывал в себя ткани и целые органы, закреплял, сращивая силой воли, а они отторгались из-за недостаточной концентрации на процессе. Мне гарантированно будут сниться в кошмарах операции, которые я проводил над собой. Однажды, не теряя сознания, заменял себе костную ткань. Разрезал ритуальным ножом из куска медного светильника, обнаруженного в руинах, мышцы, аккуратно, раздвинув вены и артерии, в моём случае олицетворяющие энергетические каналы духовного тела, понемногу срезал кость и на её место ставил чужеродную ткань. Постепенно, фрагмент за фрагментом, для лучшего приживления. Приходилось заменять и костный мозг. Тут уж не обходилось без посторонней помощи. Помогала девочка-дриада. При иных обстоятельствах я бы и близко не подпустил бога растений к себе, однако, выбор у меня невелик, а мы с ним в одной лодке. После боль грызла тише, изредка уходя. Я вставал и трясущимися руками брался за следующий фрагмент, чувствуя себя мясником, решившим поиграть в хирурга.