Гарри Поттер и новая семья. Последний курс (СИ) - "DVolk67" - Страница 34

— Боюсь, вы не ошибаетесь, Долорес, — нахмурился Фадж. — То, что вы рассказали, прекрасно дополняет другие донесения. Я не могу вам сейчас сказать всего, но...

Министр надолго задумался.

— Вот что, Долорес, — наконец, сказал он. — Приоритеты немного меняются. Забудьте пока о Мальчике-Который-Выжил, он не самая большая наша проблема, его, скорее всего, просто используют втемную. Вскрылось кое-что намного более серьезное... К сожалению, я не могу сказать, что — не потому, что не доверяю, но риск слишком велик. Теперь ваша главная цель — Дамблдор. Следите за ним и за верными ему людьми и, если это возможно, постарайтесь его отвлечь. Постарайтесь сделать так, чтобы он не покидал школу, создайте ему проблемы.

— Я сделаю все, что в моих силах, — ответила Амбридж. — Но, господин министр, у простого профессора не так много возможностей...

— А что вы предлагаете? — спросил Фадж. — Хогвартс независим, и я не могу назначить вас на другую должность. Мне и двадцать второй указ удалось пробить с огромным трудом...

— Я думала об этом, — кивнула Амбридж. — Да, Министерство пока не может управлять Хогвартсом, но ведь школа получает бюджетное финансирование. И Министерство имеет полное право контролировать то, как тратятся деньги налогоплательщиков.

Она достала из папки лист пергамента и положила его на стол перед министром.

— Вот, извольте, докладная со списком вскрытых мною недостатков. Основываясь на ней...

— Долорес, вы чудо! — воскликнул министр. — Как я рад, что могу положиться хотя бы на одного человека во всем этом заведении! Сейчас же поручу подготовить соответствующий указ. Официально вы будете проверять качество преподавания, неофициально же...

Почтительный стук в дверь прервал его речь.

— Прошу прощения, господин министр, — произнес вошедший Перси Уизли, — но мне показалось, что это достаточно важно.

Он протянул Фаджу лист пергамента, на котором было написано всего несколько строк.

— Когда? — спросил министр, прочтя записку.

— Только что. Учитывая недавние события, я позволил себе...

— Все правильно. Идите.

Перси молча поклонился и вышел, закрыв за собой дверь.

— Вот еще на мою голову... — вздохнул министр. — Вы помните о недавнем происшествии со Стерджисом Подмором?

— Его, кажется, задержали летом при попытке проникнуть в Отдел тайн? — припомнила Амбридж.

— Верно. А о Бродерике Боуди слышали? Нет? Ах да, об этом не писали... Неделю назад его обнаружили у входа в зал пророчеств в совершенно невменяемом состоянии, он воображал себя кипящим чайником. Сейчас он в Мунго, и врачи говорят, что прогресс есть, во всяком случае, он уже не плюется и не просит снять себя с огня. После этого случая Амелия Боунс распорядилась установить в Отделе тайн дополнительный пост охраны, негласно, разумеется. И вот пожалуйста.

Он протянул Амбридж записку.

«В Отделе тайн задержан Джексон Эйвери, — было написано в ней. - Оказал сопротивление, был нейтрализован и препровожден в камеру предварительного заключения. От сотрудничества со следствием отказался, правом на адвоката не воспользовался».

— Он ведь...

— Да, — кивнул министр. — Один из тех, кто носил метку и был в свое время оправдан. И один из тех, на кого указал Гарри Олсен.

— И что все это значит, Корнелиус? — растеряно спросила Амбридж.

— Если б знать, Долорес, — вздохнул Фадж. — Если б знать...

Интермедия: Рита в джунглях

Когда-то Рита думала, что не может ненавидеть что-то больше, чем джунгли. Они, казалось, олицетворяли полную противоположность всему, к чему она привыкла и что любила.

Дома Рита делала укладку раз в неделю, здесь парикмахерских не было, а у нее самой не оставалось сил ни на что, кроме как стянуть волосы в пучок и убрать под панаму. Косметика, которую Рита прежде так любила, в джунглях тоже была не нужна, да и вряд ли ее макияж выдержал бы здешний климат. Слово «маникюр» в походе вообще звучало как начало смешного анекдота.

Рите пришлось научиться стирать одежду, ставить и убирать палатку, готовить еду на костре и прорубать себе дорогу через сплетение лиан. Что еще хуже, Ксенофилиус Лавгуд запретил ей использовать магию, обосновав это некой «опасностью», которая якобы поджидает неосторожных колдунов. Рита поначалу не поверила, но на следующий день, когда она по привычке обернулась жуком, чтобы разведать путь, ее едва не сцапала жуткого вида ящерица с языком длиннее собственного тела. Если бы не Ксено — который, к слову, вырвал ее из липкого плена без помощи палочки — карьера Риты закончилась бы самым что ни на есть бесславным образом.

— Я же предупреждал, — серьезно сказал Лавгуд, когда Рита вернула себе человеческий облик. — Знаю, вы не воспринимаете меня всерьез, но если я говорю: никакой магии, это значит — никакой магии. Вообще никакой. Мне бы не хотелось вас потерять, мисс Скитер.

Тон, каким Ксенофилиус произнес эти слова, настолько не вязался с его обычным придурковатым образом, что Рита сочла за благо послушаться.

Но еще хуже, чем физическая работа и невозможность колдовать, был информационный вакуум. Дома Рита узнавала новости раньше, чем они происходили, сейчас же она видела человеческое жилье едва ли раз в неделю или даже реже, когда они заходили в убогие деревушки, состоящие из десятка полуразвалившихся хижин.

К ее удивлению, Ксенофилиуса в этих деревнях, похоже, ждали. Во всяком случае, каждый раз при виде их экспедиции местные обитатели тут же оживлялись, выдавали тюк с заранее собранными припасами и провожали дальше, долго глядя им вслед.

Припасы, кстати, явно прибыли из более цивилизованных мест — там были консервы и крупы в ярких упаковках, мыло, спирт для горелки, спички и прочие предметы первой магловской необходимости. Пару раз попадались даже газеты, включая «Пророк», но старые, месячной давности. Рите однажды пришло в голову, что Британские острова могут вообще перестать существовать — их поглотит вынырнувший из Северного моря кракен, а она не узнает об этом, пока не завершится их безумное путешествие.

Одним словом, Рита ненавидела джунгли больше всего на свете... до тех пор, пока однажды ночью ее не разбудил шум дождя, ознаменовавший собой конец сухого сезона.

После этого она стала ненавидеть мокрые джунгли.

А потом ненависть ушла, сменившись тупым равнодушием. Рита потеряла счет времени, каждый день не отличался от предыдущего. Подъем, завтрак, джунгли, короткие привалы, обед, разогретый на спиртовке под наскоро натянутым тентом, потом снова путь сквозь джунгли и, наконец, остановка на ночлег.

Видимо, желая ей помочь, Ксенофилиус взял все хозяйственные обязанности на себя, но вышло еще хуже: теперь Рите вообще не было нужды о чем-либо думать. Она просто шла сквозь джунгли под потоками падающей с неба воды, на привалах сидела на мокрой траве, глядя перед собой невидящими глазами, ела, не ощущая вкуса, и проваливалась в сон, не чувствуя сонливости.

— Осталось совсем немного, — сказал Ксенофилиус однажды. — Потерпите еще чуть-чуть, мисс Скитер.

Рита лишь безучастно пожала плечами. Ксенофилиус поставил перед ней тарелку и принялся наблюдать, как она отправляет в рот куски мяса с кашей, проглатывая их почти не жуя.

— Осталось совсем немного, — повторил Ксенофилиус. — Сегодня пятнадцатое октября, и обещаю, Хэллоуин мы встретим уже дома.

Рита не ответила. Доев, она молча встала из-за стола и отправилась в свою часть палатки, на ходу стягивая с себя рубашку. Стесняться наготы перед Ксенофилиусом она уже давно перестала, ей было все равно.

— Ничего, ничего, — пробормотал Ксенофилиус. — Скоро вы оживете...

Риту разбудил глухой рокот, донесшийся снаружи. В первый момент она подумала, что началась гроза, но вспышек молнии не было, а рокот все не прекращался, то усиливаясь, то ослабевая, но не затихая до конца.

— Проснулись, мисс Скитер? — спросил Ксенофилиус из-за перегородки, разделявшей палатку пополам. — Хорошо. Поскорее собирайтесь, нам надо уходить.