Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2 - Тагиров Роман - Страница 30

Подполковник Кузнецов появился на гауптвахте уже через полчаса после звонка, хмуро поздоровался со своим замом:

— Давай, Юльич, веди на место преступления. Сам-то, где ночевал?

«Началось!» мелькнуло в голове Скрипки. Старший лейтенант ответил спокойно:

— Пока с задержанными разобрался, поговорили, ремни изъял, то сё, поздно уже было. Решил в кабинете переночевать. Да ещё дежурного предупредил, чтобы пораньше поднял. Вот, прям, товарищ полковник, как в воду глядел!

Комендант вздохнул:

— Да и меня эти прапорщики вчера совсем некстати рассмешили. Ну, надо же! Кто бы мог подумать. Особистам и командиру полка сообщили?

— Так точно! — доложил Скрипка и подумал: «Вот и ещё один виноватый у нас появился…»

Ключи от камеры беглецов сейчас были только у исполняющего обязанности начальника гауптвахты. Комендант внимательно всё осмотрел, выглянул наружу и спросил:

— Может, у прапоров с собой какой инструмент был?

— При личном досмотре не обнаружил.

— Вот так прямо и обыскал? Не звезди, Скрипка! Ты же с ними в одной общаге живёшь? Небось, бухаете вместе и одних и тех же баб ебёте?

— По карманам похлопал, — возразил заместитель и добавил. — Да я с одним из них из-за подруги подрался на танцах в ГДО. С Толстиковым, это который блондинистый.

— Да ну! Бабу не поделили? И кто кого? — искренне заинтересовался вопросом Кузнецов.

— Киданул пару раз прапора через бедро, потом на захват с удушением вышел. Товарищ полковник, вы же знаете, у меня разряд по самбо.

— Молодец! Не подвёл комендатуру. Вот так сегодня и особистам расскажешь. Мол, такие личные неприязненные отношения были с этими прапорщиками, что «кушать не мог». А что ремни изъял, тоже правильно. Надо было ещё шнурки с кроссовок снять. В карманах больше точно ничего не было?

Старший лейтенант отрицательно покачал головой и подумал: «Опыт не пропьёшь! Быстро Кузнец (так назвали между собой шефа в комендатуре) тему просёк». Комендант внимательно посмотрел на своего заместителя и добавил:

— Ещё особистам скажешь, что я сам буквально через пару дней узнал об этой драке в ГДО и наказал тебя за самоуправство. Всё понял?

— Пётр Филиппович, так контрики тогда обязательно спросят: «Как наказал»? — офицер впервые назвал своего шефа по имени-отчеству.

— Хули думать! Скажешь: «Дал разок своей палкой по заднице». Делов-то!

Старший лейтенант Скрипка вскинул свой подбородок и резко взглянул на подполковника, который мягко улыбнулся и спокойно произнёс:

— Саня, я всё понимаю. Но, ты сейчас свою офицерскую гордость себе же в жопу и засунь. Сегодня и завтра твоя судьба будет решаться: в Группе дальше останешься служить и по ночным барам к немкам ходить, или пошлют тебя, такого гордого и красивого, к ебеням дальним нашей необъятной Родины. Усёк?

Александр Юльевич был неглупым человеком и хорошо осознавал всю важность ситуации. Офицер сам решил ковать своё счастье, быстро прикинул что-то про себя и отпросился у шефа сбегать на «Ледокол» и переодеться в чистую форму. Комендант критично осмотрел вымазанные красной кирпичной пылью китель и галифе своего зама и одобрительно кивнул головой:

— Только смотри, сам в ФРГ не сбеги.

— Есть, не сбежать! - улыбнулся старлей и быстрым шагом выдвинулся приводить себя в порядок.

Тут прибежал дежурный сержант и доложил подполковнику, что прибыли криминалисты немецкой полиции. Комендант вздохнул:

— Сегодня только немцев для полного счастья не хватало!

Двое полицейских на улице с удивлением рассматривали окно проёма без решётки и с висевшим до сих пор остатками «макинтоша». Подполковник Кузнецов подошёл с переводчиком и сообщил стражам правопорядка, что из изолятора сбежали те самые угонщики мопеда по имени Amin und Sergei. Один из немцев был вооружён советским фотоаппаратом «Зенит-ЕТ» и попросил разрешения сделать несколько кадров для истории. Второй полицейский через переводчика объяснил коменданту, что за всю историю этой тюрьмы до вчерашней ночи не было совершено ни одного побега. Ни в кайзеровской Германии, ни в фашистской, ни в демократической республике. И сегодня получается исторический день — первый побег за всё существование этой саксонской тюрьмы.

Комендант про себя подумал: «Конечно, нам есть, чем гордится...», но вслух ничего не сказал, только разрешил сфотографировать стены саксонского изолятора и распрощался с немецкими коллегами. Подполковнику надо было готовиться к другим встречам и проводам. Пётр Филиппович понимал, что сегодня, в этот исторический день, его комендатура и гауптвахта побьют все рейтинги славы в дрезденском гарнизоне.

Заместитель коменданта и временно исполняющий обязанности начальника гауптвахты столкнулся на лестнице в общежитии с двумя командирами танков Т-80, соседями беглецов. Один из прапорщиков, увидев офицера, громко воскликнул:

— Здорово, Скрипка! Это ты ночью подогнал нашим корешам батон с напильником?

Видавший виды «Ледокол» вздрогнул от хохота прапорщицкого. А старшему лейтенанту было не до веселья, и уже везде мерещились особисткие уши:

— Здорово, парни! Давай сегодня без подъёбок, меня уже с утра комендант раком поставил. Вот приказал быстро домой сгонять, переодеться. Да и вас сегодня с командиром полка и комбатом обязательно в особый отдел выдернут.

Соседи беглецов смутились. В самом деле, сегодня день непростой намечается. За ними уже посыльный с утра пораньше прибежал с приказом от комбата: «Срочно прибыть в парк боевых машин!» Один из прапоров, который поделился червонцами, передал привет от Эмина с Сергеем:

— Сказали, что ты Человек и просили не поминать лихом. А куда они рванули, даже не спрашивай, сами не знаем.

Второй прапорщик вдруг перешёл на шёпот и сделал предложение, от которого офицеру сложно было отказаться:

— Слышь, Саня, а давай мы особистам скажем, что Толстиков в нашей комнате после побега назвал тебя мудаком и козлом?

Старший лейтенант задумался:

— Было бы неплохо! Парни, если всё пройдёт, с меня пузырь.

В эту рисковую игру с контрразведкой решил подключиться второй командир секретного танка:

— Санёк, а давай скажем, что он тебя пидором обозвал!

И если советский офицер уже смирился с версией коменданта о пропущенном ударе резиновой палкой по своей жопе и готов был согласиться на «мудака» и «козла» ради своей карьеры в ГСВГ; то в подозрении гомосексуальных наклонностей старший лейтенант был категорически против:

— Да ну, на хрен! И «мудака» вполне достаточно будет. Всё, парни, разбежались.

Александр быстро привёл себя в надлежащий вид и для утверждения своего алиби со стороны гражданских лиц забежал в гости с утра пораньше к буфетчице Светлане. Буфет гарнизонного дома офицеров открывался с обеда, поэтому девушка ещё спала и очень удивилась визиту раннего незваного гостя. Да и отношения вольнонаёмной буфетчицы с офицером комендатуры довольно охладились после той обиды на танцах.

Вообще у холостячек вольнонаёмных ГСВГ, а их было подавляющее большинство по сравнению с замужними служащими, в настоящий момент были две цели в жизни: первая и основная — использовать шанс соотношения советских холостых мужчин к женщинам в гарнизонах примерно как десять самцов к одной самке и удачно выскочить замуж. Если повезёт — за офицера, на крайняк — за прапорщика, в самом худшем случае — за сверхсрочника или такого же вольнонаёмного. Но, обязательно вернуться в Союз уважаемой замужней женщиной. Второй целью было приодеться, приобуться, набрать заграничного барахла и подкопить деньжат для дальнейшей счастливой семейной жизни. Поэтому гарнизонные свадьбы были нередким явлением в ГСВГ. В основном пары женились по большой и чистой любви, но были нередки случаи, когда ячейки советского общества создавались банально по залёту.

Буфетчица Светлана была девушкой приличной, начитанной дамскими романами и очень романтичной особой с прекрасным воображением. И по большому счёту Света всегда была рада гостям мужского пола, даже нежданным. Старший лейтенант с порога ошарашил вопросом подругу: