Кто сильней - боксёр или самбист? Часть 2 - Тагиров Роман - Страница 31

— Тебя в особый отдел не вызывали?

В сферу деятельности особых отделов в ГСВГ входил ещё надзор за торгово-бытовыми предприятиями гарнизонов (ТБП). В частях особисты выполняли роль ОБХСС и следили за растратами и обманом покупателей со стороны продавцов. Поэтому впечатлительная буфетчица даже спросонья искренне испугалась:

— Ой, нет! Саша, а что случилось?

— Серёга Толстиков этой ночью с гауптвахты сбежал, — Александр протиснулся мимо хозяйки в комнату и уселся за стол.

— Ой, а я-то здесь причём? — Светлана от неожиданной новости присела напротив.

— Светик, так он из-за тебя сбежал, — офицер многозначительно посмотрел в глаза буфетчице. — Сам мне ещё вчера при аресте сказал. Люблю Свету, говорит, и жить без неё не могу. Вот и сбежал.

— А за что его арестовали? — работница ТБП была девушкой умной и так просто не поверила в отчаянную любовь прапорщика.

— Так он к тебе и ехал в ГДО на угнанном мопеде.

— Ха! Небось, со своей немкой то и ехал, — не сдавалась гордая советская служащая.

— Нет, Света! С Эльчиевым он ехал, и они оба разобраться со мной хотели. Мы же тогда с Толстиковым из-за тебя подрались.

— Из-за меня? — Светлана резко привстала.

От такого признания её короткий халатик чуточку распахнулся. Приличная девушка была так обескуражена, что ничего и не заметила. Или не захотела замечать. Как же так? Мимо неё проносятся такие события, а она ни сном, ни духом. Всё как в любимых книжках: большая любовь, драка, погоня, арест и побег из тюрьмы. И всё только из-за неё! И она ничего не знала? Света представила себе картину, как она мчит на скором поезде сквозь сибирские морозы к своему любимому Серёже, но тут же отогнала эту глупую мысль. Она что, дура, что ли? Из Саксонии в Сибирь! Когда тут рядом стоит вполне любимый Саша. Девушка вздохнула, и свободная от бюстгальтера упругая грудь так и закачалась под тонкой материей.

Здоровый организм офицера был очень даже правильно ориентирован на подсознательный сигнал почти раздетой молодой женщины. Скрипка интуитивно поднялся и приблизился к подруге:

— Светик, а я тебя всё равно люблю! И драться за тебя буду.

Одна рука молодого человека оказалась чуть ниже талии подруги, вторая рука начала подниматься к груди. Хотя всё происходило не совсем так, как написано в дамских романах, девушка не выдержала такого морального и физического натиска, закатила глазки и прильнула всем телом к мужчине. И дальше всё пошло совсем не по-книжному.

Пылкий офицер развернул подругу к себе спиной, наклонил к столу, задёрнул на спину халатик, сам быстро освободился от нижней части формы и прямо в кителе, с придыханием вошёл в буфетчицу. Ещё никогда в своей жизни старший лейтенант Скрипка не снимал стресс так яростно, и так успешно. Стол выдержал, и для следующего акта этой жизненной пьесы пара всё же перебралась на кровать. Удовлетворённая морально и физически Светлана ещё раз получила от своего любовника подробные инструкции к беседам с особистами и довольная уснула. Старшему лейтенанту покой только снился. Впереди намечался тяжёлый длинный день.

Толпу старших офицеров во главе с командующим 1-й гвардейской танковой армии под уже известным на весь гарнизон окном гауптвахты заместитель коменданта срисовал ещё в начале улицы. Было хорошо слышно, как генерал-лейтенант Потапов отчитывает командира дивизии и командира танкового полка. Поэтому Скрипка благоразумно обогнул немецкие дома и зашёл в комендатуру с другой стороны. Навстречу выбежал дежурный сержант:

— Товарищ старший лейтенант, а вас комендант спрашивал! И в кабинете вместе с ним особисты сидят, с начкаром разговаривают.

«Артиллерист первый под раздачу пошёл» — подумал Александр и постучал в дверь коменданта. Начкара с трёх сторон обрабатывали подполковник и два майора-особиста.

— Явился, не запылился? — Кузнецов встал из-за стола. — Вот товарищи поговорить с тобой очень хотят. Расскажи всё как есть. Юльич, не юли! А я на стрельбище поехал. У Потапова версия, что беглецы могли там спрятаться, у кореша своего — Кантемирова.

Подполковнику быстрей хотелось смыться от всей этой братии проверяющих и особистов на свежий воздух войскового стрельбища Помсен. Опять же имелся разговор давний к прапорщику. Да и душу надо было отвести и пострелять с пистолета в тире. Всяк приятней, чем здесь который раз докладывать одно и то же. Комендант понимал, что начальник стрельбища при особом желании мог запросто спрятать у себя на полигоне роту таких же прапоров, и никто бы не нашел.

* * *

Бледному начкару всучили пачку чистой бумаги, велели хорошенько подумать над своей дальнейшей судьбой и писать правду. И только правду! Исполняющего обязанности начальника гауптвахты особисты посадили в центре, а сами уселись с двух сторон. И учитывая, важность момента — бегство с изолятора двух носителей секретной информации — контрразведчики не стали исполнять роли плохого и хорошего следователя. Сегодня они оба были очень плохими сотрудниками особого отдела. Первый майор предложил с ходу:

— Старлей, не будем долго «ебать муму» и отнимать у друг друга время, а быстро расскажем, как ты сегодня ночью помог бежать своим товарищам. Даю слово офицера, в армии останешься, но служить продолжишь далеко за Уралом. Тем более, тебе давно уже пора на севера, учитывая твои походы по ночным барам. Говори!

В отличии от начкара, замкоменданта успел подготовиться и имел кое-какой опыт общения с оперативными сотрудниками этой специфической службы. Старший лейтенант был готов к вопросам и ответам. Тем более по прошлым беседам особисты так ничего не смогли накопать по его несанкционированным посещениям злачных мест Дрездена. Допрашиваемый спокойно возразил:

— Кавказский волк им товарищ, товарищ майор.

Такой каламбур слегка смутил первого майора. Если он и мог считать себя волком, то никак не кавказским. Второй майор усмехнулся:

— Борзый ты, старлей! Так, Скрипка, а теперь подробно с момента доставки задержанных в твой кабинет. И почему ты караул оставил за дверью и о чём вы втроём договорились?

— Караул оставил, так как мог сам с обоими справиться, и не хотел при солдатах прапорщиков обыскивать, всё же в одном общежитии живём. Разговоры потом пойдут...

— Разговоров он испугался! — майор не отставал. — О чём говорили примерно с полчаса? Скрипка, у нас все твои ходы записаны! Сейчас ещё начкар показания добавит. Давай колись, как помог прапорам бежать?

— Разговор у меня к ним был, не спорю. С неделю назад с Толстиковым на танцах в ГДО подрались. Придушил я его слегка. От других прапоров слышал, что оба с Эльчиевым разобраться со мной хотят. Вот и поговорили отдельно и по-мужски.

— Почему подрались? Ты же офицер, целый помощник коменданта, ёшкин-кот!

— Там женщина замешана. Имени не скажу! — вскинул подбородок советский офицер. Конечно, Саня понимал, что обязательно скажет — из-за кого подрался, но немного позже.

— Скажешь! Ты, старлей, нам сегодня всё расскажешь. А мы всё проверим, и даже якобы тобой изъятые ремни соседям по общаге предъявим для опознания. Действительно изъял или туфту тут нам подсунул, — подключился первый особист. Второй быстро спросил:

— Почему шнурки с кроссовок не снял?

— Товарищ майор, вы в самом деле думаете, что беглецы на шнурках спустились? — теперь усмехнулся старший лейтенант.

— Здесь мы вопросы задаём. Отвечай!

— Подумал, что будет лишним. Оба прапорщика явно вешаться не собирались.

Допрос продолжался больше часа, и когда вопросы и ответы пошли по третьему кругу, один из майоров предложил допрашиваемому самому изложить весь ход событий на бумаге. На том и порешили. Майоры спешили в танковый полк, захватили ремни прапорщиков, и один на выходе сказал Александру:

— Пишите, Шура, пишите.

Заместитель коменданта придвинул к себе лист бумаги и задумался... А в это время сам комендант гарнизона всё же решил лично подключиться к поискам беглецов, получил в оружейке пистолет, переобулся в сапоги и выехал на войсковое стрельбище Помсен.