Слабое звено (СИ) - Кунцев Юрий - Страница 19

— Видите часы? — указал он взглядом на группу синих огоньков в углу терминала, — Вам может показаться, что они говорят «тик так»…

— Нет, — мотнул Ленар головой, стараясь уловить суть разговора, — Они вообще ничего не говорят, они же электронные.

— Не ломайте мне метафору, на самом деле эти часы вам говорят «живо поторапливайтесь»!

Взойдя на буксир Два-Пять, Ленар очень быстро нашел капитана Урбана, и тот поприветствовал его словами «вот вы и заглянули ко мне в гости», будто весь этот корабль и был его личным пространством, а члены экипажа были лишь подчиненными, занявшими свои места в звеньях строгой иерархической цепочки. В воздухе веяло дисциплиной, собранностью и околоармейским укладом ровно до тех пор, пока они не прошли в кают-компанию, и Ленар не обалдел от увиденного.

Блондинка томно лежала в открытом синем купальнике, и струящиеся из ее головы длинные волосы смешивались с однородным, словно жидкость, пляжным песком. Ее бледно-розовая кожа впитывала в себя лучи палящего солнца, ее ноги омывались обрамленной пеной морской волной, а из-под обгоревшей до красноты спины выглядывало черно-белое полосатое полотенце. Рядом с ней бороздил песчаный берег одинокий краб. На фоне чистого голубого неба чернели галочки чаек. Из-за горизонта белел треугольник паруса. На лице Ленара круглели удивленные глаза.

— Вам нравится? — спросила самодовольная ухмылка капитана Урбана, и он в пригласительном жесте пнул стул согласно местным правилам этикета.

— Это не то слово, — промямлил Ленар в ответ, боясь моргнуть, и на ощупь сел за стол, — Но как? Разве устав это разрешает?

— Если бы вы внимательно читали устав, то знали бы, что облицовочные панели жилых помещений в случае повреждения защитного покрытия разрешается самостоятельно покрывать эмалью, соответствующей ГОСТу. А эта эмаль продолжает соответствовать ГОСТу, если в нее добавлено не более пяти процентов оксида железа. Как выяснилось, пяти процентов оксида железа вполне достаточно, чтобы придать эмали достаточно разнообразные и выраженные цвета.

— И вы это сами сделали? — Ленар указал рукой на роспись и не сразу решился опустить ее обратно. Блондинка казалась живой и осязаемой, и манила к своему телу не только взгляды, но и руки.

— Разумеется, нет, — усмехнулся Эрик, — Это Мойра, мой бывший штурман. У нее внезапно открылся талант художника, и она начала писать картины. Когда ей надоело использовать стекловолокно и поликарбонат в качестве холста, она внезапно обнаружила, что в кают-компании никак не используется целых восемь квадратов переборки, и предложила их немного украсить. Поначалу я был против, но как только я услышал, что она хочет изобразить в натуральный размер саму себя в откровенном купальном костюме, я решил, что хороший капитан иногда должен заботиться о свободе творческого самовыражения своих подчиненных.

— Видимо, ваша штурман очень скучала по пляжам.

— На самом деле она скучала по всему, чего нет на этом корабле. Даже по налогам.

— Что ж, надеюсь, она сейчас где-нибудь загорает.

— Звучит как тост, — улыбнулся Эрик, — Простите, у меня кончилась вся выпивка — на Нерве оказалось очень сложно пронести на борт контрабанду.

— Вы… — хотел что-то спросить ошеломленный массой впечатлений Ленар, но слова спутались в крупный комок и не смогли пролезть через глотку.

— Расслабьтесь, я же шучу! — рассмеялся он, и Ленар обронил несколько нервных смешков.

— Надеюсь, с таможенной службой вы так не шутили.

— Конечно нет. Всем ведь известно, что при приеме на работу таможенникам хирургическим путем удаляют чувство юмора.

— Как и брезгливость.

— Разрешите задать вам один нескромный вопрос, — притихшим голосом спросил Эрик, и с его лица пропали эмоции.

— Конечно.

— Какого черта вы тут делаете, когда у вас вылет на Мерклин-71 на носу?

Ленар случайно нащупал взглядом часы на стене, вспомнил слова капитана Ковальски, и в его голову товарным составом влетели ненадолго покинувшие ее мысли.

— Мне нужен фотополимерный герметик, минимум четырнадцать бочек.

— Вы что, совсем ох…

— Да, — выпалил он, не дав Эрику возможности произнести вслух самые необходимые в таких ситуациях вопросы, — у меня нет герметика, потому что я не обеспокоился о нем вовремя! Поэтому я пришел к вам. Либо помогите мне, и я в долгу не останусь, либо признайтесь сразу, что у вас тоже нет герметика, и сэкономьте время нам обоим.

Они оба сидели за столом на совершенно одинаковых стульях, но Эрику все равно удавалось смотреть на гостя сверху вниз, словно на надоедливое насекомое, которое умудряется действовать на нервы своим жужжанием даже посреди космоса.

— Как же много от вас проблем… — протянул Эрик и озабоченно провел рукой по лицу, — Я удивлен, как вы вообще летали в одиночку.

— Успешно. Однажды даже спас жизни двух человек.

— Они тоже оказались посреди космоса без герметика?

— Эрик, помогите мне, а потом шутите надо мной сколько влезет! — Ленар не выдержал и нервно ударил ладонью по столешнице. Ладони было больнее, чем столешнице. — Если хотите, я к вам на корабль перееду, чтобы посреди ночи, когда вам придет в голову очередная хорошая колкость про меня, вы смогли немедленно меня разбудить и поделится ею.

— У меня есть герметик, — прозвучал долгожданный ответ, и Ленар не поверил, что его поиски подошли к концу.

— Вы точно уверены? Вы давно проверяли его срок годности?

— Идемте, — махнул он рукой и встал из-за стола.

— Куда?

— На склад, куда же еще?

Ленар покорно пошел вслед за ним, и покидая кают-компанию бросил прощальный взгляд на «блондинку на солнце». Они молча шли по скучному типовому коридору, давно приевшемуся взгляду, отмеряя шагами оставшиеся до склада метры, и Ленар с ужасом представлял, что будет, если все это окажется правдой. Неужели действительно ему с командой придется второпях перетаскивать три тонны в бочках по двести килограмм через два промежуточных буксира, на которых абсолютно исправна искусственная гравитация, и три рукава с почти полной невесомостью, в которой неосторожный бросок двухсоткилограммового снаряда может кого-нибудь убить?

Его отвлекло шипение двери лазарета, и оттуда показалась женщина со знакомым лицом. Сбив шаг, он узнал в женщине Ирму и бросил ей на ходу:

— Ты что, опять что-то сломала?

— Нет, — растерянно ответила она, оглядев свои руки, — Я просто зашла попрощаться.

— Прощайся быстрее и готовься к грубому физическому труду.

— Как скажешь.

Он перестал узнавать Ирму после того, как вышел из криостаза и обнаружил на ее голове дикие заросли черной травы вместо аккуратной свежескошенной лужайки. За завтраком она начала ему что-то объяснять про осложнения во время лечения, но его мозги в тот момент еще не до конца оттаяли, и он ничего не понял. Теперь, застав ее за посещением лазарета на другом конце мультисостава он стал понимать еще меньше и в думах о том, что происходит с его оператором, он пошел по пути наименьшего сопротивления — выкинул из головы все вопросы, содержащие в себе слово «Ирма», и сосредоточился на вышагивающем впереди капитане Урбане, который не столько показывал дорогу на склад, сколько загораживал ее своей широкой спиной.

Когда они зашли на склад, в нос ударил запах отработанного машинного масла, а из-за стеллажей пестрели различные линии и изгибы, собирающиеся в картины — привет от бывшего штурмана. Если склад Один-Четыре напоминал экспозицию металлических изделий, то склад Два-Пять уже напоминал художественную галерею. Именно в этом помещении из Мойры бил фонтаном ее талант, и искусно забрызгивал стены портретами команды, природными пейзажами и комбинациями этих двух тем. Из-за цистерны со сжатым аргоном выглядывал левый глаз капитана Урбана, от чего Ленару становилось не по себе.

— Вот они, — произнес Эрик, и Ленар, засмотревшись по сторонам, едва не врезался ему в спину, — Восемнадцать бочек. Берите свои четырнадцать, оставьте расписку, и с вас еще останется должок.