Когда завтра настанет вновь (СИ) - Сафонова Евгения - Страница 83

…выхожу из клуба на улицу и жадно вдыхаю свежий ночной воздух, надеясь, что Гвен хватится меня не слишком скоро. Не люблю дискотеки с их кислотным светом и зубодробительной музыкой. И вот не хотела же идти, а поддалась в итоге на её…

Из-за угла на пустой улице выныривает тень. Кидается ко мне — и превращается в неопрятного пьяного мужчину за сорок, цепляющегося за мою сумку, стремясь выдрать её из пальцев. Я вскидываю ладонь, магическая печать вспыхивает белым, но кто-то, вынырнув из темноты за спиной грабителя, хватает его за шкирку и отшвыривает в сторону, как котёнка.

— Беги.

Спаситель скорее приказывает, чем просит. Серебряные волосы, аметистовые глаза… высший фейри? Здесь? Откуда?..

Грабитель вдруг возникает прямо передо мной — с чёрной мглой, плещущейся между веками, — и я в ужасе пячусь назад. Увернувшись от протянутой ко мне руки, бегу, бегу куда глаза глядят. И лишь услышав скрежет колёс об асфальт, понимаю, что вылетела на дорогу прямо перед автобусом, который отчаянно пытается, но уже не успеет затормозить, и сейчас я…

…беру у приветливой проводницы бутылку с газировкой. Устало откидываюсь на сидение, слушая, как стучат колёса поезда, пока мимо нашего окна проносятся деревья. Эш сидит рядом, уткнувшись в графон, мама — впереди.

Наклонившись, я трогаю её за плечо.

— Мам, — я стараюсь говорить спокойно, но голос звучит почти жалобно, — ну неужели ты не могла одна съездить по своим делам? У меня же практика…

— Не могла. Лайза, пропустишь всего пару дней, никто тебя за это не убьёт.

Я вздыхаю. Снова откидываюсь на спину сидения — за миг до того, как поезд странно трясёт. Что-то противно скрежещет, и я вдруг осознаю, что лечу куда-то вместе с перевернувшимся вагоном и, похоже, наш поезд сошёл с рельс, и…

…лежу в своей комнате, в полудрёме размышляя, почему сегодня мама запретила мне пойти на практику и что скажет завтра мастер Тинтрэ. Потом просыпаюсь — от странных, неправильных ощущений, лишь сейчас осознав, что успела провалиться в сон.

Лучше бы не засыпала.

Стены, пол, потолок — всё объято пламенем. Пожар? Как?!.. Я пытаюсь вскинуть руку, пытаюсь выкрикнуть заклинание, но могу только кашлять; рука весит тонну, запах гари душит, наполняя лёгкие, голова раскалывается, и, кажется, я сейчас…

…пьяный бродяга у ночного клуба цепляется за мою сумку, стремясь выдрать её из пальцев; я возмущённо вскидываю руку, чтобы отбиться от него заклятием, но он вынимает из кармана засаленной куртки руку, в которой блестит сталью лезвие ножа, и бьёт меня ею в живот, и…

…мы с Гвен бежим через дорогу, но нога подворачивается, и я падаю на колени, выставляя вперёд руки, чтобы не упасть — а сбоку до меня доносится истошный визг тормозов…

Я падала в бездну памяти, в бесчисленные развилки вариантов моей жизни и смерти. Сначала приходили последние. Затем — всё, что привело к ним.

Сотня Лайз пропускала занятия в колледже и приходила на них, смотрела с Гвен сериалы и отправлялась с ней в ночной клуб, обнималась с матерью и смеялась вместе с Эшем. Сотня Лайз горела, тонула, задыхалась и умирала от потери крови, — и лишь немногие из них видели перед смертью чёрную тварь, которую Коул называл стражем времени.

А после всего этого…

…затягиваю на шее шёлковую петлю, проверяю узел, привязавший пояс ненавистного мне платья к ветви бука, на которой сижу. Закрываю глаза — и спрыгиваю, надеясь умереть до того, как вернётся тот, кто сломал мою жизнь.

Будь ты проклят, Коул из рода Др…

…отворачиваюсь и почти бегу: прочь от холма, ведущего на Эмайн, прочь от Коула, оставшегося рядом с ним. Быстрее, чтобы он не увидел моих слёз.

Хочу, чтобы он скорей ушёл, и отчаянно не хочу, чтобы уходил. Страстно желаю поверить его словам — и не могу забыть, что в конце концов выбрал отец.

Нет, если этому суждено закончиться, пусть закончится сейчас. Пока чувство не пустило корни слишком глубоко, пока можно вырвать его; пока я так юна, пока ещё смогу встретить кого-то, кто поможет мне забыть всё, что было, всё что…

Чьи-то руки обхватывают мои плечи, останавливая, удерживая — и я бессильно сжимаю кулаки.

— Коул, не надо. В долгих прощаниях лишь больше слёз.

— Не будет никакого прощания. — Он привлекает меня к себе, лёгким поцелуем касаясь затылка. — Мне не нужен Эмайн, если я вернусь туда в одиночестве. Ни один из миров не принесёт мне счастья, если в нём не будет тебя.

Он… решил остаться? В мире, который душит его, ограничивает чувства, обращает слепым и глухим?

Он готов на это — ради меня?..

— Ты… остаёшься? — я поворачиваю голову. — Глупый, зачем?!

— Потому что я никуда тебя не отпущу. — Когда его губы прижимаются к моему лбу, я чувствую, как мои глаза жгут слёзы. — Никуда и никогда.

Он готов остаться здесь. В чужом, негостеприимном, полном железа мире. Со мной. А я думала, что он не сможет поступиться своими интересами: не ради глупенькой смертной девочки, развлечения на то время, пока он разгуливает по Харлеру.

Он правда… любит меня?..

И тут Коул подхватывает меня на руки и круто поворачивается к холму.

Я не успеваю даже вскрикнуть, прежде чем он делает шаг в прореху. Буковый лес размывается в радужном мареве — чтобы смениться садом, над зелёными кронами которого сверкают золотые крыши башенок самого настоящего замка, и…

…смотрю вверх, в бездну летнего неба. Не в силах поверить, что стою на воде, под которой — холодная глубина.

— Эта песня… я ведь пела её, когда встретила тебя. — Я не смотрю на Коула, но чувствую его пальцы: они держат крепко, заставляя забыть о страхе падения. — Откуда ты её знаешь? Или запомнил тогда?

— Это песня фейри. Её сочинил один дин ши. Уместнее было бы спросить, откуда её знаете вы.

— Я… — хочу ответить «отец пел её моей матери, а потом и мне вместо колыбельной», но не могу. Вечер слишком хорош, чтобы портить его плохими воспоминаниями. — Спасибо. — Я вновь решаюсь посмотреть в его глаза. — Буду считать это достойной оплатой моих услуг экскурсовода.

Уход от ответа вышел довольно нелепым, но он всё равно улыбается в ответ.

— Самое удивительное в этом мире я увидел ещё прежде, чем вы решились стать моим проводником.

— Да? И что же?

— Вас.

От этих слов я будто проваливаюсь в бездонный холод, ждущий под ногами.

Нет, он не мог в меня влюбиться. Он же… а я… он не может говорить это всерьёз.

А самое паршивое, что мне отчаянно хочется ему верить.

— Удивительно во мне разве что легкомыслие, — я нахожу в себе силы рассмеяться, хотя сердце колотится, как у перепуганного крольчонка. — Благодари его, что я пустила незнакомого фейри ночевать в своей комнате, а теперь уже неделю выгуливаю его по всему городу. И позволяю посреди ночи утаскивать себя невесть куда, чтобы посмотреть «истинную магию». — Надеюсь, мне удалось перевести тему. — А самое удивительное, что я совсем об этом не жалею.

— Это нисколько не удивительно. — Коул ласково убирает с моего лица непослушные каштановые пряди, заправляя их за уши. — Вы бы никогда этого не сделали, если б я вас не очаровывал.

Следующий вопрос вырывается сам собой.

— Ты… очаровывал меня?

— И очаровываю сейчас. Почти невольно, на самом деле: людей всегда влечёт к нам, как бабочек на огонь. Но вы очаровали меня первой. — Его ладонь касается моей щеки, и я уже знаю, что произойдёт сейчас. — В тот же миг, как я услышал ваш голос и увидел ваше лицо.

Хочу, но не могу убрать с лица дурацкую счастливую улыбку. Хочу, но не могу отстраниться, когда он склоняет голову, почти касаясь моих губ своими.

Нет, Коул. Тем же вечером, когда ты пришёл в мой дом, я нашла в сети много интересной информации о взаимоотношениях людей и фейри, а также о плодах этих взаимоотношений. И полукровкам — таким, как я — вместе с вашей кровью передаётся способность сопротивляться любому магическому внушению. Очарованию высших фейри в том числе.

Ты мог усилить мои чувства. Но не зародить их на ровном месте.